- Ну что же вы, мальчики, так неаккуратно? - укоризненно пропела врачиха.
- Он лучшего не заслуживает, - проворчал Ухов, проскальзывая на балкон.
- Вытащили? - спросил его Потехин. - Огнестрельное?
- Нет, - закуривая, мотнул Макс головой. - "Галстучник", шнуром удавили. У него такое роскошное жабо красуется, любой индюк позавидует.
- Примерно когда наступила смерть?
- Геннадий Васильевич, вы это у меня спрашиваете? - отбрасывая окурок, довольно едко спросил Ухов. - Простите, но мы медицинских академиев не кончали.
- Извини, я в самом деле чего-то не того... А ты уж сразу!...
- А что сразу! Что сразу! - сорвался всегда выдержанный Ухов.
- Перестаньте ругаться, мужики. Пока можно предположить, что его смерть наступила не позднее сорока восьми часов назад, - примиряюще заявила судмедэксперт.
- Не позднее сорока восьми... А не раньше?.. - спросил полковник.
- Вообще-то можно говорить о пяти и даже десяти днях.
- Однако, Вера Павловна, точностью вы нас не балуете.
- Для вашей же пользы, Петр Васильевич, чтобы не вводить вас в ненужное заблуждение, - парировала эксперт. - Поработаем с трупом по науке - скажем точнее.
* * *
Оставив машину на стоянке, я нанял такси и в считанные минуты добрался до знакомого гаража. Слава богу, в соседних боксах никого не было, только в самом конце ряда сквозь неплотно прикрытые ворота пробивался свет и слышался гогот веселящихся мужиков. Нисколько не заботясь о своей репутации, я открыл замок и проскользнул вовнутрь. Первое, что я сделал, так это свинтил внутренние шпингалеты и монтировкой изуродовал крепежные отверстия ворот как изнутри, так и снаружи. Затем устроил легкий кавардак на полках и только после этого забрался в машину. "Копейка" завелась с первого раза. Посмотрев на датчик, я решил, что такое количество бензина может сослужить плохую службу. Не поленившись, я слил из бака около двадцати литров и выехал из гаража. Потом педантично закрыл ворота и накинул на проушины заранее перепиленный замок, а отломанные головки болтов раскидал невдалеке. Конечно, все мои уловки любая техническая экспертиза раскусила бы с первого раза, но для замысла Шавриной они вполне годились.
Место аварии, на мой взгляд, я выбрал удачное. Довольно крутой стометровый отрезок дороги резко поворачивал налево, а прямо, в двадцати метрах от проезжей части, расположилась какая-то строительная фирма с бетонным забором. Это меня устраивало вдвойне: во-первых, я как следует разобью машину, а во-вторых, пробудившийся от грохота стражник тут же сообщит об этом в милицию. Главное, чтобы машина при ударе не загорелась, иначе все мои труды пойдут прахом. Неизвестно, когда гаишники определят ее номер и будут ли определять вообще. Но кажется, остатки бензина я выработал полностью, по крайней мере, стрелка датчика прочно и недвижимо застыла на нуле. Ну, с богом!
"Машину жалко, - подумал я, подталкивая ее к кончине, - ей еще бегать да бегать".
- А я и побежала! - ответила "копейка" и, набирая скорость, покатилась вниз, прощаясь рубинами глаз.
Удар был впечатляющим. Сторож выскочил сразу же. Пожара не произошло, задерживаться долго на месте аварии было опасно, и я скорым шагом двинулся в сторону основной дороги. Мавр сделал свое дело, и Дездемона может спать спокойно.
В десять я явился домой и первым делом позвонил Шавриной. Отчитавшись о проделанной работе, я тут же набрал телефон Ухова и узнал от него много полезных вещей. Например, о том, как на него упал удавленный покойник, о том, что ему, как идиоту, пришлось тащить его до машины, и о том, что в данный момент он стоит в трусах и собирается лезть в ванну, поскольку весь провонял тухлой мертвечиной и его родная "кастрюля" грозится прогнать непутевого муженька на улицу. Что же касается времени смерти Виктора, то диапазон настолько широк, что едва умещается в недельный отрезок. Единственное, что я почерпнул полезного из нашего беспредметного разговора, так это то, что смерть его наступила не позднее сорока восьми часов назад. А это означало, что двадцать пятого декабря до десяти часов вечера Виктор мог еще быть живым. Смерть же неопознанного господина, которого мы с Уховым обнаружили на кладбище, наступила двадцать шестого между двумя и тремя часами ночи, то есть Виктор не имеет к нему никакого отношения, к тому времени он уже был задушен.
Пожелав Максу приятного омовения, я собрался поговорить еще с одной особой, но гневливо-ядовитый голос жены остановил меня на полпути.
- Подожди, благоверный! - Выдернув из моих рук телефонную трубку, она с раздражением бросила ее на аппарат. - Подожди, солнышко ясное! Ответь мне на один вопрос: долго это будет продолжаться или когда-нибудь кончится?
- А что должно продолжаться и что кончиться? - спросил я, ровным счетом ничего не понимая.
- Ах вот оно что! Ты даже не знаешь! - Пританцовывая на месте, она агрессивно тыкала мне в лицо острый ноготь. - Ты даже не помнишь того, что я говорила тебе вчера вечером!
- Ой! Совсем закрутился. - Изобразив крайнюю степень отчаяния, я молитвенно сложил руки и встал на колени. - Прости подлеца, но я исправлюсь!
- У подруг мужья как мужья-а-а, все с женами пришли-и-и... - вдруг завыла Милка. - Только я одна-а-а, как ду-у-ра-а-а, сидела-а-а. Сволочь ты, Костя!... Что я есть, что меня не-е-ет, скоти-и-и-на-а-а! Тебе бы только со мной переспа-а-а-ть да еще по-о-ожра-а-а-ть...
Неизвестно, сколько бы продолжалось страдание обманутой Медеи, не вспомни я про кольцо, врученное мне еще утром милейшей Любовью Иннокентьевной Шавриной.
- Душечка, миленькая, ну как ты могла обо мне так плохо подумать? глядя в зеркало на свою иезуитски лживую рожу, опротестовал я ее вой. - Я денно и нощно только о тебе и думаю, только ради тебя и живу. Вот и сегодня, дабы сделать тебе приятность, я вынужден был с утра и до поздней ночи трудиться, как ломовая лошадь, с одной только целью - порадовать мою лапусю подарком. Посмотри-ка, разве эта вещица не перетягивает никчемного времяпровождения с твоими глупыми гусынями?
По тому, как по-кошачьи зорко сверкнули ее зрачки при виде крохотного ограненного сапфира, я понял, что победил и вновь прочно сижу на коне.
- Это мне? - заикаясь на манер Клары Новиковой, нарочито робко и застенчиво протянула она руку. - Нет, это правда мне?
- А то кому же! - Чуть грубовато и снисходительно я вложил ей в ладонь украшение. - Или ты думаешь, что я для соседки старался?
- Боже мой, какое чудо! - рассматривая скань перстенька, зашлась она в восторге. Наверное, так же вождь племени мумба-клумба пожирал глазами впервые увиденный "АКМ". - Костя, ты у меня просто прелесть. А можно я его примерю?
Это была уже чистой воды игра, но я ее поддержал.
- Графиня, ну кто же в засаленном халате прикидывает такой презент? Ты спервоначала помой уши, руки, нацепи юбку и туфли, а только потом покажись мне и папане.
Как ветер она умчалась в спальню, а я вернулся к прерванному занятию и набрал нужный мне телефон. Не отвечали довольно долго, но в конце концов я их достал.
- Костромская слушает, - ответил мне приятный, немного грассирующий голос.
- Добрый вечер, заранее извините за поздний звонок, - галантно начал я. - Мне бы хотелось услышать Екатерину Георгиевну. Это возможно?
- Вы ее уже слышите. Представьтесь, пожалуйста.
- Константин Иванович Гончаров, вы меня не знаете.
- Это я уже поняла, - с легкой насмешкой уведомила она. - Чем же я обязана Константину Ивановичу Гончарову? Какая возникла надобность звонить мне после десяти?
- Видите ли, уважаемая Екатерина Георгиевна, я в некотором роде занимаюсь частной практикой. Сказать, что я частный детектив, это много...
- Я понимаю, нельзя ли поконкретней?
- Могу ли я завтра с вами встретиться? - набравшись смелости, выдохнул я.
- А почему бы и нет? Позвоните моему секретарю, она назначит вам день и время.
- Но это личный вопрос.
- Свои личные вопросы я решаю только со знакомыми мне мужиками, хамовато ответила она. - А в чем, собственно говоря, дело?
- В вашем отце, - злясь на нее, а заодно и на себя, резко сказал я. Точнее, в его смерти. Кажется, он погиб при весьма загадочных обстоятельствах?
- Я не собираюсь это обсуждать с незнакомым мне человеком. Извините.
Она положила трубку. Грязно выругавшись, я сделал то же самое.
- Костя, с кем ты так грубо разговариваешь? - заплывая в комнату, задушевно пропела Милка. - Ну и как я тебе?
- Прекрасно, - буркнул я и, мельком глянув на свою расфуфыренную чучундру, понял, что еще лет пять в тираж она не выйдет. - Просто восхитительно! - с чувством добавил я и просунул руку меж диванными подушками. Бутылки не было! - Потрясающе, но будет еще лучше, если ты вернешь мне мою заначку. В противном случае мы с тобой продолжим разговор в суде.
- Костя, ну как ты мог такое подумать! - искристо возмутилась она. - В холодильнике твоя заначка. Сейчас я накрою на стол, и мы в кои-то веки все вместе поужинаем. Еще днем я зажарила курицу, именно так, как ты любишь. Кстати, Костя, от тебя воняет какой-то тухлятиной. Пока ты примешь ванну, я все устрою.
