Мне никто не ответил, потому что Антон бодро заторопился в ванную. Я заглянула следом. Ванна вся проржавела, пластиковая занавеска была продрана, но горячая вода из крана текла. Даже когда ее об этом не просили. Антон, однако, ничуть не расстроился, а помчался на кухню разбирать свой пакет.
На кухне в углу притулился старенький работающий холодильник, напротив доживала свой век удивительно загаженная газовая плита. Еще там имелось кресло-кровать старого образца — когда-то в детстве у меня было такое же, только на этом обивку будто много лет подряд кошки драли. Больше, кроме крошечного стола и старой расшатанной табуретки, на кухне не было ничего. Да ничего и не поместилось бы.
Карабас мигом вывалил содержимое мешка на стол и выхватил из него запакованное полотенце и пакет с бельем.
— Разберись тут пока с продуктами! — бросил он и исчез в ванной.
Я заглянула в комнату. Обои висели клочьями, по полу перекатывались огромные комки пыли, однако посреди комнаты стояла новая, ужасающих размеров деревянная кровать, на ней валялись подушки и смятые простыни. Из кровати одуряюще пахло какой-то косметикой. Ясно, для каких целей Генка сдавал квартиру. Был там еще допотопный телевизор и видеомагнитофон — старый, с кассетами. Я пожала плечами и открыла настежь форточку. Сейчас дождусь Карабаса из ванной, покажу квартиру, велю не подходить к телефону и уйду. А завтра заеду проведать.
Я вспомнила о продуктах.
Хозяйственный Антон Степанович набрал быстрорастворимых супов, а также каш, которые можно не варить, а просто заливать кипятком. Еще там были вакуумные упаковки с колбасой и ветчиной, сардельки и восемь банок пива. На мой взгляд, выбор продуктов не слишком правильный, учитывая комплекцию Карабаса и его сидячий образ жизни, но, в конце концов, мне-то что за дело?
Я еще протерла стол и отыскала под ним закопченный чайник. И вот, когда я уже совсем собралась и красила губы той самой темно-красной помадой, которую подарила мне Лидия Петровна в благодарность за обед в китайском ресторане, в замке заскрежетал ключ. Я обмерла и выскочила в прихожую, прихватив из кухни столовый нож.
Дверь распахнулась и впустила колоритную парочку — пышную аппетитную блондинку и невысокого, просто крошечного мужичка характерной наружности — милиция про таких говорит «лицо кавказской национальности». Увидев меня с ножом, блондинка остановилась на пороге, вылупив круглые, как будто нарисованные глаза.
— Вы кто? — спросила я хрипло. — Вы как сюда попали?
— Дэвушка, — спутник блондинки выпрямился и расправил плечи, при его малом росте это вышло очень уморительно, — я эту квартиру снимаю, дэньги плачу и за свои дэньги встречаюсь тут с любимой женщиной, понимаешь?
— Ашотик! — Блондинка сделала неуверенную попытку завизжать. — Кто эта маринованная селедка? Откуда ты ее выкопал? Из какого холодильника?
— Тише! — Мы с Ашотиком одновременно шикнули на блондинку, потому что дверь напротив начала легонько приоткрываться. Для полного счастья нам не хватало только любопытных соседей! Для того чтобы те двое протиснулись в квартиру, мне пришлось отступить в кухню, потому что прихожая в Генкиной квартире была размера «больше двух не собирайся». Блондинка прижала руки к своему впечатляющих размеров бюсту и застыла, сложив губки бантиком.
— Очень интересно, — медленно проговорила я, выразительно помахивая ножом, — я, между прочим, тоже эту квартиру снимаю. На три ближайших дня, сечешь?
Ашотик заметно смутился, и я поняла, что нахожусь на правильном пути.
— Ты когда с хозяином договаривался? — Я продолжала планомерно развивать наступление. — Я — только что, три тыщи рублей ему отдала своих, кровных…
Тут я, конечно, малость приврала, потому что деньги были не мои, а Карабаса. Но это, в конце концов, совершенно не касается Ашотика и его пышнотелой пассии.
Ашотик опустил свои черные глазки и сделал шаг назад. Но уперся в свою блондинку — его голова как раз пришлась на уровне ее роскошных буферов. Очевидно, это придало ему сил, потому что он приложил руку к сердцу и заговорил горячо и хлопотливо:
— Ну, дорогая, зачэм подсчеты эти? Такой молодой красывый дэвушка, а все считает! Ты бухгалтер, да? Или ты счетная машина? Арифмомэтр?
Он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, и продолжил:
— Ну, снимал я у Гэны эту квартирку на прошлой неделе, так? И в принципе договорился, что еще приеду в следующей месяц, так? А тут случай такой вышел, нэ мог я не приехать, чтобы с любимой жэнщиной лишний раз повидаться! Ты знаешь, дэвушка, что такое лубовь? — И он выразительно закатил свои выпуклые черные глаза.
— Ашотик! — грозно заговорила блондинка, и бюст ее заколыхался в такт речам. — Ты говорил, что эту квартиру на постоянно снял. А тут вдруг чужая баба обретается, как это понимать?
— Это еще вопрос, кто тут чужой, — процедила я, — кто тут по-честному, а кто — не пришей кобыле хвост! Давай, Ашотик, выметайся отсюда по-хорошему, пока я хозяину не позвонила. Очень ему будет интересно, откуда ты ключ от квартиры взял? Дубликат сделал?
По глазам Ашотика, наполненным черной печалью, я поняла, что права.
— Ну ты и жук! — восхитилась я. — Решил деньги за квартиру не платить? Ну Генка тебе устроит… Забирай свою свиноматку и чтобы я тебя больше никогда не видела!
В принципе девица была ничего себе, со «свиноматкой» я погорячилась, но она первая начала, нечего было «маринованной селедкой» обзываться.
— Ашотик! — заорала она. — Твою любимую женщину оскорбляют, а ты…
— Заткнись! — одновременно приказали мы с Ашотиком, оглянувшись на входную дверь, откуда раздавались подозрительные звуки — явно кто-то подслушивал.
И дело было бы на мази, потому что Ашотик, скорбно насупив густые черные брови, собрался уходить, как вдруг в самый неподходящий момент распахнулась дверь ванной и на пороге появился Антон Степанович в турецких трусах и с намыленными щеками.
— Женя! — сказал он. — Поищи там в пакете бритву…
По ходу дела он разглядел двух непрошеных визитеров и замолчал на полуслове. Зато Ашотик необычайно приободрился, он подумал, что мы с Антоном пришли сюда за тем же самым, что и они с девицей, а стало быть, с нами можно не церемониться. Еще хитрыми своими глазками Ашотик приметил, что я побаиваюсь соседей и, значит, не стану раздувать скандал.
— Зачэм ссориться? — заговорил Ашотик по-свойски. — Всэм места хватит! Раз уж так получилось… Нэ идти же на улицу… Время позднэе… Дэньги я тебе верну, не сомневайся…
— Да вы кто такие? — опомнился Антон.
Затем, сообразив, что кто-то покушается на его полноценный двенадцатичасовой сон на мягкой кровати, он пришел в ярость и пошел было уже на Ашотика грудью, но мы с блондинкой оказались на высоте и растащили своих мужчин по разным углам, как секунданты растаскивают разбушевавшихся боксеров.
— С ума сошел! — зашептала я Карабасу на ухо. — В милицию захотел? Сиди тихо!
— Нэ надо милиции! — согласился Ашотик. — Сами разберемся. Значит, вам — кухня, а нам — комната. Ты уж извини, дорогой, — обратился он к Антону, — но моя любимая жэнщина на той коечке не поместится. А у тебя худенькая, на любителя, конечно…
Блондинка фыркнула, но, внимая моему грозному взгляду, вовремя прикусила язык. Карабас хотел есть и пить, поэтому согласился ночевать на кухне. Чтобы не тащить его среди ночи еще куда-то, я тоже согласилась на все.
Через пять минут все разбрелись по местам, и в квартире наступила тишина. Но ненадолго, потому что Ашотик, видно, был не из тех людей, что тратят время даром, он тут же принялся за дело. Сквозь тонкую стенку доносились до нас ритмичные скрипы кровати и взвизгивания блондинки. Я с интересом прислушивалась, Антон же деловито варил суп и гречневую кашу с грибами. Видя, как он ловко управляется с пакетами, я поняла, что дело это для него привычное.
Вот странно, думала я, вроде бы Антон Степанович мужчина видный, опять же, солидный и не бедный, все-таки был управляющим банка, пусть и небольшого. Ну, допустим, не повезло с первой женой. Но как же его потом-то никто не подобрал? Живет один, питается бомж-пакетами… как-то это ненормально.
— Я суп очень люблю, — извиняющимся тоном сказал Карабас, встретив мой взгляд.
Ему бы маминого борща или грибного супа, невольно подумала я и сообразила, что тоже хочу есть.
Мы похлебали супчика с вермишелью почти по-семейному.
Отставив пустую тарелку, Антон грустно вздохнул и проговорил:
— Хороший супчик… прямо как домашний!
— Домашнего вы не пробовали! — фыркнула я.
— Ну, жена моя, конечно, готовила не очень… — признался он после недолгого раздумья, — честно говоря, она совсем не готовила. Она говорила, что не для того вышла замуж, чтобы все свои лучшие годы простоять у плиты.
