- Скверные дела у тетушки. Володя, ты можешь приехать? Лучше прямо сейчас.
После трехсекундной паузы он сказал:
- Хорошо. - И повесил трубку.
Я вернулась в кухню. Серафимы там уже не было, она перебралась на диван и с прежним энтузиазмом разглядывала потолок.
- Он приедет, - сообщила я, на что Серафима только криво усмехнулась.
Однако появился Владимир Петрович только через час, извинился, прошел в комнату и сел в кресло рядом с Серафимой.
- Вижу: жива, здорова, значит, все не так скверно, - вместо "здравствуйте" сказал он. - Хотя здоровье и прочее - категории временные.
- Утешитель, - фыркнула Серафима.
- Помнится, я тебя полгода назад предупреждал! Предупреждал?
-Ну...
- Гну. Сколько они хотят?
- Восемьдесят семь миллионов. Владимир Петрович присвистнул.
- Да-а, такие деньги в три дня не соберешь...
Я взирала на него в крайнем негодовании. С момента нашей последней встречи он заметно постарел, потускнел и осунулся. И не имел ничего общего с бравым защитником правопорядка. На Владимире Петровиче был неновый серый костюм, подозреваю, единственный. Манжеты рубашки заметно обтрепаны, волосы давно требовали стрижки. А в целом он выглядел классическим неудачником: ранняя седина, утомленное лицо равнодушный взгляд.
- Если я правильно понимаю, Владимир Петрович, - не выдержала я, - вы советуете тетушке отдать деньги?
- Советую, - кивнул он бесстрастно.
- Выдумаете, она их украла?
- Не думаю.
- Тогда, простите, я ничего не понимаю.
- Лика, нельзя ли мне чашку кофе, лучше с бутербродом. Я не успел пообедать, - усаживаясь поудобнее в кресле, попросил Владимир Петрович.
- Свари ему пельменей, - сказала Серафима.
С моей точки зрения, он и чая без заварки не заслуживал, но я подчинилась. А вернувшись с пельменями, заявила:
- Я по-прежнему не в состоянии понять ход ваших мыслей.
- Если я правильно информирован, боюсь, ничего другого, как заплатить, не остается.
Видно, на целый час Владимир Петрович опоздал не зря и кое в чем успел разобраться. Слегка утомленным голосом, расслабленно сидя в Серафимином кресле, он прочитал пятнадцатиминутную лекцию, из которой я вынесла убеждение, что нам не поможет сам Господь Бог. Сдаваться не хотелось, и я гневно спросила:
- Выходит, всякие подонки могут врываться....
Владимир Петрович поднял ложку, прерывая поток моего красноречия, и прочитал еще одну лекцию, короткую, но впечатляющую. Я загрустила, а он закончил так:
- А по поводу посещений... если мы будем иметь официальное заявление... ты будешь его писать? - Серафима энергично замотала головой. - Знакомо. Так вот, в этом случае мы примем меры. Однако в течение длительного времени оберегать тетушку денно и нощно мы возможности не имеем. Конечно, я могу выступить в роли личного телохранителя, но и я должен работать, а также спать. Потому толку будет немного. Следовательно, нам необходимо подумать, где достать до вторника восемьдесят семь миллионов.
- Ушам своим не верю, - всплеснула я руками.
- Я твоей тетушке раз сто говорил, что в этом гадюшнике ей не место. Говорил я тебе?
- Ой, помолчи, - махнула рукой Серафима. - Не хватает мне только морали выслушивать.
Я посмотрела на нее, потом на Владимира Петровича и вздохнула:
- Что ж, давайте думать... Часть денег
я могу занять у Павла Николаевича. Думаю, он не откажет.
- Это твой плешивый бизнесмен? - нахмурилась тетка Серафима.
- Что за выражения? Он очень приличный человек.
- А чего ты за него замуж не выходишь?
- Замуж? - вытаращила я глаза от удивления. - За Павла Николаевича? Такая мысль никогда не приходила мне в голову.
- Конечно. Хороший человек и два года таскается за тобой как хвост.
- Да что за глупость такая? Я совершенно не хочу замуж.
- Так я тебе и поверю, замуж все хотят. Молчи лучше. Денег она займет... Чтоб я собственную племянницу, кровинушку, отдала на поругание какому-то хмырю за паршивые восемьдесят семь миллионов?
- Серафима! - гневно крикнула я.
- То-то. Серафима... Чем отдавать будешь?.. Не тревожь меня.
- Но где-то мы их должны взять. И тут тетушка заявила:
- Не в деньгах дело... ~ Что? - открыла я рот, а Владимир Петрович нахмурился.
- Даже если я отдам деньги, на этом Дело не кончится. Юрик меня все равно достанет, не битьем, так катаньем.
- И чем ты ему насолила? - спросил Владимир Петрович.
Серафима с тоской посмотрела на люстру и молвила:
- Младший Катков в друзья набивался. Ну, я под горячую руку и огрела его бутылкой из-под пива. Разозлился, крысеныш, тут и начались мои неприятности.
- Ты ударила Жорку Каткова пивной бутылкой? - удивился Владимир Петрович. - И лежишь на диване в таком цветущем виде? Не могу поверить...
- Я сама с трудом верю, все в зеркало поглядываю. Восемьдесят семь миллионов - это только начало...
- Уж это точно, - покачал головой Владимир Петрович. А я попыталась внести ясность:
- Кто такой этот Жора, и что все это значит?
- Братья Катковы в наших местах люди известные. Бандиты, одним словом. Старший, Юрка, многое в городе к рукам прибрал, в том числе и казино, где Серафима трудится, а младший Каток - психопат и убийца.
- Как вы интересно рассказываете, - съязвила я. - Отчего ж он не в тюрьме и не в больнице, а к тетушке пристает.
- Оттого, что все в подлунном мире не так просто. Опечалила ты меня, Серафима, - сказал Владимир Петрович.
Пожалуй, и в самом деле придется идти к тебе в телохранители.
- Ты чего на диване лежишь, дурища? - не выдержала я. - Собирай вещи и бежим отсюда без оглядки.
- Не могу. Это противоречит моему характеру, - серьезно сказала Серафима. - Оглядываясь назад, я вижу осуждающие лики предков. Бабка на Соловках сгинула, а крест с шеи не сняла.
- Так то крест, и бабка была староверкой, а ты ни в черта, ни в Бога не веруешь, а вот если будешь на диване лежать, то с предками встретишься раньше времени.
- Я не лежу на диване, - обиделась Серафима. - Я думаю.
- О чем, интересно?
- О спасении живота своего. И тут ты по справедливости мне помочь должен, - повернулась она к Владимиру Петровичу. - Скажи-ка, есть в городе человек, способный посадить братанов Катковых на задницу?
- В данном конкретном случае? Наверное, есть.
- То, что мне надо!
- Серафима, - нахмурился он. - Я тебе уже говорил и опять скажу: женщина, если она не совсем дура, должна Держаться от бандитов подальше, лучше ьсего и вовсе не знать об их существова-иии. Я ясно выразился? Кстати, пословицу вспомнил: из огня да в полымя. Знаешь такую?
- Ты мне друг? - спросила Серафима, опустив глаза долу. - Должен ты мне помочь? Сыщи человека, а там я уж как-нибудь сама...
- Представляю...
- Есть такой человек?
- Ну, есть... и что? Вместо одного бандюги будешь должна двум.
- Я все по-умному оформлю, на свой женский манер. Да мужику за счастье услужить женщине. Давай колись: кто, где найти?
- Циркач. Из молодых. Злой, голодный. Каток ему как кость в горле.
- Молодой? Годков ему сколько?
- Лет двадцать пять.
- Черт, - выругалась Серафима. -Я для него несколько старовата. В том смысле, чтобы являться венцом творения Божьего... - Тут взгляд ее наткнулся на меня. Серафима задумалась, а Владимир Петрович насторожился.
- Ты что сейчас говорила? Не дам родную племянницу на поругание плешивому бизнесмену? А бандиту подсовываешь? - сказал он.
- Очень даже далека от этого. Нам требуется романтический образ, гений чистой красоты, при виде которого мужик продаст нательный крест и бессмертную душу.
- Белая горячка, - развеселился Владимир Петрович.
- Ты меня имеешь в виду как "гения" и "образ"? - спросила я.
- Конечно.
- Серафима, - сказала я. - Это волюнтаризм. Я этих стриженых до смерти боюсь и совершенно не знаю, как себя с ними вести.
- Постыдилась бы говорить такое, ты ж актриса.
- Смею заметить, - вмешался Владимир Петрович, - что мы не в театре. Там в худшем случае освищут, а здесь и головы лишат.
- Вот именно, - радуясь поддержке, кивнула я.
- Эх, а еще Марию Стюарт изображать хочешь. С заячьей-то душой королеву-мученицу не сыграешь.
- Это шантаж, - разозлилась я.
- Мне можно, я тетка. Ну? Давайте попробуем доказать, что мы чего-то стоим.
- Я совершенно не представляю... - жалобно начала я.
- Принципиальное согласие, - перебила меня тетка.
- Серафима, это глупо, безответственно и опасно.
-Ну?
- Считай, я в деле, - выдохнула я, опускаясь в кресло.
- Дурочки, - покачал головой Владимир Петрович, направляясь к двери.
--Я его много лет знаю. Это сейчас он старый да облезлый, а душа прежней остаалась. Можешь мне поверить. Бандюги его вконец доконали, оттого и раскис. -----Подумайте насчет денег, и я прикину, чем могу помочь,
- Вовка, - позвала Серафима, - Вечером сажает, утром выпускает, обо знаешь, что тебе надо? Встряхнуться. Тц всех их делишках осведомлен, а упрятать ж был отчаянным мужиком, этих деятелей куда следует не может. Он
