Впоследствии ему отводилось теплое местечко во многих сердцах, но большое будущее как-то ускользало от него. Он вечно опаздывал на пароход всего на какую-нибудь минутку, по странным капризам Судьбы терял ключи, путал номера телефонов, попадал в снежный шторм; то опаздывал поезд, на котором он ехал, то лопалась шина автомобиля, то Гарри сам поворачивал руль не туда, куда было нужно.
– Бедняга Гарри, – говорили о нем. – Вечно ему не везет. Все надеялись, что после смерти родителей Судьба повернется к нему лицом и возместит все его злоключения небывалой удачей. Сам Гарри считал, что так оно и случилось. Такой удачей, по его убеждению, явилась женитьба на Телме.
– Может быть, она не передала ему то, о чем ты просил, – сказал Тьюри. – Скажем, решила вдруг пойти в кино или еще куда-нибудь, и теперь Гэлловей сидит у тебя и ждет, когда ты вернешься.
Гарри покачал головой.
– Телма не могла так поступить.
– Не намеренно, так разумеется.
– Ни намеренно, ни случайно. У Телмы поразительная память.
– О-о!
– Она за всю жизнь ни разу ни о чем не забывала.
– Ну, хорошо, хорошо. Мне показалось логичным такое объяснение, только и всего.
Тем временем наступила полночь, и Билл Уинслоу, который слабо держал спиртное, но изо всех сил старался преодолеть эту слабость, дошел до кондиции. И теперь лишняя жидкость выделялась из его организма в виде слез:
– Бедный старина Гэлловей сидит там на своем стульчаке, сидит один на паршивом старом стульчаке, а мы тут хлещем его виски и чертовски приятно проводим время. Несправедливо это. Я спрашиваю вас, ребята, разве это справедливо?
Тьюри из своего угла бросил на него сердитый взгляд:
– Ради Бога перестань хныкать, слышишь? Ты мешаешь мне думать.
– Бедный старина Гэлловей. Несправедливо. Мы тут чертовски приятно проводим время, а он там сидит на своем паршивом старом...
– Хепберн, можешь ты поднять его наверх и уложить в постель?
Хепберн взял Уинслоу подмышки и поставил на ноги.
– Пошли, Билли, мой малыш. Идем баиньки.
– Не хочу я идти спать. Хочу здесь с вами чертовски приятно проводить время.
– Послушай, мальчик, мы тут вовсе не проводим время чертовски приятно.
– Нет?
– Нет. Так что шагай. Где ты оставил свой чемодан?
– Не знаю.
– Я отнес его наверх вместе со своим и поставил в комнату рядом с комнатой Гэлловея, – сказал Тьюри.
– Не хочу идти спать. Мне так грустно.
– Оно и видно.
Уинслоу рукавом размазал слезы по щекам:
– Я все думаю о бедном старине Гэлловее и о бедной принцессе Маргарет.
– А при чем тут принцесса Маргарет?
– Она должна была выйти замуж за Тоунзенда, рожать детей и жить счастливо.
– Ты прав.
– Вот я, например, счастлив.
– В этом нет никакого сомнения.
– И я чертовски приятно провожу время с вами, ребята, верно?
– Ну, хватит, Билли. Пошли.
Продолжая проливать слезы, Уинслоу прошаркал по комнате и начал на четвереньках подниматься по лестнице, как обученный пес по трапу. На середине марша он рухнул, и Хепберну пришлось остальную часть пути тащить его волоком.
Тьюри встал, подложил в камин еще одно полено и нетерпеливо пнул его ногой.
– Ну, что же нам теперь делать?
– Не знаю, – мрачно сказал Гарри. – Заставлять людей ждать – это на Рона непохоже.
– Не попал ли он в аварию?
– Рон отличный водитель. К тому же он помешан на безопасности: пристегивает ремень и все такое прочее.
– И отличным водителям случается попадать в аварию. Дело в том, что, случись дорожное происшествие, мы смогли бы узнать о нем, только если бы Эстер дала телеграмму в Уайертон и нам бы ее доставили сюда.
– Эстер была бы слишком огорошена, чтобы вспомнить о нас.
– Ладно, есть другая версия: Гэлловей никуда не уезжал из дома. Например, расстроился у него желудок, ион решил не ехать.
– Это уже намного вероятнее, – радостно ухватился Гарри за эту мысль. – В последний раз, когда мы с ним виделись, он жаловался на желудок. Я дал ему несколько противоязвенных капсул, которые выпускает наша фирма.
– У Гэлловея нет язвы.
– Как знать. Капсулы сработали великолепно.
Тьюри со вздохом отвернулся. Он один из всей компании отказывался от диагнозов Гарри и от его таблеток.
– Ладно, ладно. Язва Гэлловея взбунтовалась, и его отправил и в больницу. Как это звучит?
– Прекрасно! – сияя, воскликнул Гарри.
Когда вернулся Хепберн, они посовещались, и было решено, что Тьюри, как самый башковитый, и Гарри, как самый трезвый, поедут в Уайертон и позвонят Гэлловею домой, чтобы проверить версию насчет язвы.
* * *
Дорога петляла у подножия скал над заливом, и Тьюри пришлось сосредоточить все внимание на управлении машиной, а Гарри на тот случай, если версия насчет язвы ошибочна, посматривал, нет ли у дороги "кадиллака". Но им повстречались две машины других марок.
К тому времени, когда они приехали в Уайертон, почти нигде не светились окна, но в конце концов они обнаружили телефонную будку в холле небольшой гостиницы для туристов, которая совсем недавно открыла сезон. Оба они были одеты как рыболовы, так что хозяин гостиницы поначалу принял их за постояльцев и встретил весьма радушно, но они тут же сказали, что им нужно всего-навсего позвонить по телефону. Хозяин испытал горькое разочарование, а когда они еще попросили разменять пятидолларовую ассигнацию, он и вовсе рассердился, потерял к ним всякий интерес и, пылая негодованием, уселся за конторку, как только Тьюри вошел в телефонную будку. Прошло минут десять, а то и больше, пока его соединили с домом Гэлловея в Торонто, причем связь была плохая, разговор то и дело прерывался какими-то звуками, напоминающими атмосферные помехи в радиоприемнике.
– Эстер?
– Рон?
– Нет, не Рон. Это вы, Эстер?
– Так кто же?
– Ральф. Ральф Тьюри. Так это вы, Эстер?
– Да, – довольно холодно ответила Эстер, ибо звонок пробудил ее от крепкого сна, да и в более благоприятной обстановке ей было наплевать на Тьюри, его жену и детей.
– Вам не кажется, что час довольно поздний?
– Я плохо вас слышу. Не могли бы вы говорить чуточку погромче?
– Я и так ору во всю глотку.
– Послушайте, Эстер, – да что это за треск? Девушка, девушка, сделайте что-нибудь, говорить невозможно. – Эстер? Вы слушаете? Так уделите мне минутку внимания. У Рона все в порядке?
– Да, конечно.
– А не было у него желудочных колик или еще чего-нибудь?
– Вы случайно не пьяны? – Это был любимый вопрос Эстер – в результате многолетней практики она научилась со злорадным удовлетворением распознавать состояние собеседника по телефону, причем в слове "пьяны" растягивала первый слог – "пья-а-а-ны".
– Нет, я не пьян, – прокричал Тьюри. – Да и с чего бы?
– Я уверена, повод у вас всегда найдется. Так что там с Роном?
– Дело вот в чем. Гарри здесь, в охотничьем домике, вместе с остальными.
– Ну и что?
– А Рон не приехал. Гарри воспользовался своей машиной. У него был срочный вызов в Мимико, и он попросил Телму передать Рону, чтобы тот его не ждал и ехал сюда, а сам он приедет как только освободится. Так вот, Гарри здесь, а Рона все нет. Ребята начали беспокоиться, и мы решили позвонить вам.
Эстер хронически страдала ревностью и сразу представила себе Гэлловея не мертвым в разбитой машине, а живехоньким в постели с Телмой. И она сказала:
– Может, Рон задержался?
– Где?
– В Вестоне.
– Каким образом?
– Каким образом? Спросите об этом Гарри. Телма – его жена.
– Ну уж! – раздраженно прокричал Тьюри. – Глупей ничего не придумаешь. Что на вас нашло, Эстер?
– Просто мне пришла в голову такая мысль.
– Ей-богу, я считал вас более рассудительной женщиной. Больше я вам сейчас сказать не могу, мне приходится кричать, а Гарри – всего в нескольких шагах. Вы понимаете?
– Разумеется.
– Послушайте, Эстер...
Тут в разговор вклинилась телефонистка и попросила опустить еще девяносто центов. Тьюри, ругаясь вслух, опустил монеты.
– Вы слушаете, Эстер?
– Конечно.
– Я думаю вам надо позвонить в полицию.
– Зачем? Это может поставить Рона в неловкое положение. Он очень щепетилен, и ему станет не по себе, если фараоны застанут его в постели с чужой женой.
– Ради всего святого, Эстер, выбросьте эту блажь из головы. Дело может оказаться серьезным. Рон, возможно, лежит в больнице, а то и в морге.
– У него в бумажнике все документы, удостоверяющие его личность. Если бы он попал в аварию, мне тотчас позвонили бы.
– Значит, вы вовсе не беспокоитесь о Роне?
– Не беспокоюсь? Ну, что вы, конечно, беспокоюсь, но это не то беспокойство, которым я хотела бы поделиться с Управлением полиции.
– Я изумлен вашим отношением к этому делу, Эстер, искренне изумлен.
– Ну продолжайте изумляться. Помешать вам в этом я не могу.
– Но что же все-таки с Роном?
