А вдруг это не глупая шутка, вдруг что-то серьезное, важное? Как адвокату ему приходилось существовать в среде, которая не позволяла ему расслабиться. У него имелось много врагов, много завистников, готовых навредить ему, разрушить его прочно построенный мир и установленный в нем порядок. И сейчас он должен выяснить, кто скрывается за всем тем, что происходило в последнее время.
Но прошло еще десять минут, потом еще полчаса, и еще час, а он все стоял, прислушиваясь, вглядываясь в надвигающиеся сумерки.
Странно, как тихо и пустынно в этом парке. Ни одной влюбленной парочки не забрело сюда в поисках укромного местечка.
Тучи закрыли бледную осеннюю луну. Ждать больше не имело смысла. Он быстро пошел к выходу, мечтая о сигаретах, забытых в машине. И снова никто не встретился ему на пустынной аллее, освещенной лишь слабым светом накренившегося, поскрипывающего от ветра, фонаря.
Он почувствовал, как что-то неприятное, холодное прокрадывается в душу. Не страх, а какое-то предчувствие страха. Он считал себя человеком не робкого десятка, но все непредусмотренное вызывало в нем некий дискомфорт, лишало его обычной уверенности.
Он подумал, что неосмотрительно дал завлечь себя в какую-то западню. Темно, вокруг ни души, кричать, звать на помощь – бесполезно, с собой у него нет ничего, чем он мог бы защитить себя. Так глупо попасться…
И тут, словно в ответ на свои мысли, он услышал за спиной шаги.
Высокая тонкая фигура вышла из темноты. Пожалуй, слишком тонкая для мужчины. Он не мог разглядеть лица, но теперь стало ясно – это женщина. В длинном плаще, волосы спрятаны под шапочку.
Он шагнул к ней, уверенный в том, что это она – та, с кем он должен встретиться.
Но женщина вдруг отпрянула от него, словно испугалась:
- Что вам нужно?!
- Послушайте, я - Градов, мне назначили здесь встречу, и если это вы…
Женщина схватилась за сумочку:
- Стойте на месте! Только подойдите, и я закричу! У меня есть газовый пистолет! Не подходите!
И она вдруг истошно закричала:
- Помогите! Помогите!
Черт знает что! Сумасшедшая какая-то! Может и вправду не она?
- Спокойно, гражданочка! Идите себе, никто вас не трогает!
- Маньяк! – зло прошипела женщина, и, размахивая сумочкой, побежала к выходу, оставив его в полном недоумении.
Зачем кому-то понадобилось заманивать его в этот парк?
И тут его осенило! Машина, конечно, машина! Его новенький серебристый форд. Господи, как все банально и просто! Его заманили сюда для того, чтобы угнать его машину! Вот для чего весь этот спектакль! А он-то ломает голову! Пока он стоял как дурак у этой пятой скамьи, у жуликов имелось сколько угодно времени для того, чтобы угнать машину!
Он побежал к выходу. Как же он теперь выберется из этой глухомани в такое время?!
Машина стояла там, где он ее оставил.
Вокруг по-прежнему было тихо и безлюдно.
* * *
По дороге домой он старался не думать о том, что произошло. Что-то мешало ему думать, какое-то беспокойное назойливое чувство, объяснения которому он не находил, мешало ощущение нереальности всего происходящего.
Было поздно, и дом постепенно погружался в темноту, лишь кое-где желтели неяркие квадраты окон. На четвертом этаже крайнее справа тускло светилось окно его кабинета. Видимо, включили не верхний свет, а настольную лампу. Это его удивило. Он очень не любил, если в кабинет, тем более в его отсутствие, кто-нибудь входил. Светлана знала об этом.
Он снова взглянул на окно. За занавеской мелькнула чья-то тень. Похоже это не Светлана. Кто же, черт побери!
Оставив машину перед гаражом, он быстро поднялся по лестнице, стараясь не шуметь, вошел в квартиру и распахнул дверь кабинета.
Склонившись над его столом, Светлана перебирала бумаги. Услышав звук открываемой двери, она обернулась:
- Макс? Как ты поздно, - она улыбалась. - Что-нибудь случилось?
- Ничего особенного. Просто дела. Как обычно, ты ведь знаешь... – Он тоже улыбнулся. Ничего не должно было нарушать их негласное соглашение. Доброжелательность и вежливость, и ничего кроме… - А что ты тут ищешь? Могу я узнать? - ни нотки недовольства. Только вежливый вопрос.
- Понимаешь, не могу найти свой справочник, весь дом перерыла. Ты не брал?
- Нет, ты ведь знаешь, я им не пользуюсь.
- Да, конечно, я помню: ты выучил его наизусть еще на первом курсе! - засмеялась она. – Но все же, я подумала… А впрочем, ладно.
Она подошла к нему, поцеловала его в щеку.
- Я пошла спать. Очень устала. Поговорим завтра.
- Мне все-таки хотелось бы спросить. Ты вчера не ночевала дома?
- Так мы же вчера гуляли до четырех утра. А потом я поехала к Инке Стрельцовой. Ты помнишь Инку? Проболтали почти до утра. А утром я сразу на работу поехала. А ты что волновался?
- Ты могла бы позвонить, предупредить меня.
- Во-первых, я звонила, ты не отвечал, а во-вторых, ты и сам мог бы позвонить. Я ждала.
Он промолчал.
- А вообще ты зря не пошел со мной. Были почти все. И все о тебе спрашивали. Говорили: конечно, мол, загордился, теперь ни с кем общаться не желает! Знаешь, ты все же мог пойти, все-таки встреча однокурсников. Когда еще можно будет увидеться? Ведь многие поразъехались, кто в Москву, кто в Санкт-Петербург. Пашка Круглов даже из Израиля смог приехать, а ты живешь в двух шагах…
- У меня нет никакого желания ни с кем из них встречаться, тем более с Пашкой Кругловым! – перебил ее Максим.
Ему было неприятно думать об этом, но он знал: сокурсники его не любили – ни тогда, когда он учился с ними, ни теперь, когда он, пожалуй, обогнал их всех в искусстве устраиваться в жизни, которое для большинства из них, несомненно, являлось важнейшим из всех искусств! Во время учебы он всегда был в стороне, и если весь курс дружно собирался закатить веселую студенческую пирушку или так же дружно собирался в поход, Максим никогда не принимал в этом участия, у него всегда находились дела поважнее. За его неизменной вежливостью чувствовалось некое пренебрежение, высокомерная холодность человека, осознающего свое превосходство, не желаемое признаваться другими, но все же признаваемое в душе каждым, и от этого еще более раздражающее.
Макс помнил, как тот же Паша Круглов, сам ходивший вокруг Светланы кругами, стал кричать на всех углах, что Градов женится на дочери декана юридического факультета явно по расчету, что он карьерист, что ради более выгодной партии он безжалостно бросил свою девушку, которая была не так хорошо как Светлана «упакована», и что эта девушка якобы пыталась покончить с собой…
Макс тогда не стал выяснять отношения ни с Пашей Кругловым, ни с кем-либо еще, тем более что вскоре все разговоры стихли, то ли оттого, что Максим совершенно не обращал на них внимания, то ли оттого, что, как оказалось, к удивлению и разочарованию многих, молодые составили идеальную пару: никто и никогда не видел их ссорящимися, выясняющими отношения.
И теперь Градов не видел никакой необходимости встречаться с людьми, которые все эти годы не любили его, завидовали ему, может быть, даже презирали его, считая карьеристом и выскочкой, ненавидели той мелочной трусливой ненавистью, которую испытывают самолюбивые неудачники к более удачливому, забравшемуся на такую высоту, на которую им уже никак не вскарабкаться.
Он представил себе, как все кружили вокруг Светланы на этой помпезной встрече однокурсников провинциального института. Как же - жена известного адвоката, ведущего громкие дела, имя которого не сходит со страниц газет-журналов, с экрана телевизора. Что ему было делать на этой встрече? Слушать язвительные замечания, замаскированные под вежливые вопросы? Ему все это давно неинтересно.
Да и Светлана, он уверен в этом, пошла на эту вечеринку исключительно из элементарного желания похвастаться лишний раз. Эта Инночка Стрельцова, блондинка с пышным бюстом, первая красавица в институте, теперь работает юристом на каком-то заводике, неудачно вышла замуж, от мужа кроме троих детишек ничего получить не удалось…
- Ты знаешь, мне ее даже как-то жалко стало, - вздыхает Светлана, - она подурнела ужасно! Квартирка крошечная, дети друг у друга на головах сидят! Но тебе это, конечно, неинтересно… - Она заметила его скучающий взгляд. - Пойду спать. Завтра много дел. Ты ведь, наверное, снова в кабинете переночуешь? – она пошла к двери.
- Нет, если ты не против, мне бы хотелось спать там, где положено: в нашей спальне!
- Извини, но сегодня не получится. Я так устала. Спокойной ночи, милый! – она снова улыбнулась, похлопала его по щеке и закрыла за собой дверь.
Нет, конечно, никаких упреков с его стороны! Супружеская обязанность, долг жены? Боже, как вульгарно! Нет, конечно, нет! Он должен уважать ее право иметь собственное мнение на этот счет. Но как же осточертел ему этот огромный кожаный монстр! До чего неудобен этот диван, с него все время слезает простыня. Черт!
