Теперь о погибших. Первая женщина, упомянутая в прессе в непосредственной связи с программой «Похудей», Анастасия Качаева, утонула в озере, на своей даче. Вторая, Зинаида Спицына, попала под электричку, возвращаясь домой в пригород. Журналисты называли смерть девушек трагедией и, как могли, эксплуатировали тот факт, что они, мол, только-только обрели новую фигуру, намереваясь и жизнь новую начать. Елена подготовилась к нашей встрече ответственно. Принесла мне папку с вырезками из всех печатных изданий, какие только сумела найти. Были в папке и персональные данные обеих девушек. Передавать третьим лицам досье на клиентов против правил центра, тщательно взвешивая слова, объяснила Елена, но обстоятельства не оставляют ей шанса поступить корректно по отношению к погибшим. Тем более что все эти материалы я легко могла бы добыть из других источников, а она лишь экономит мое и свое время.
До этого момента я слушала Елену не перебивая. Меня слегка покоробило, насколько пространно она рассказывала про собственные достижения и как лаконично описала трагические случаи, произошедшие с девушками. Одна утонула, вторая попала под электричку. И все. Ни скорби, ни элементарного сочувствия я в ее голосе не услышала.
Чтобы окончательно определить приоритеты, я задала Елене стандартный вопрос: чего она ждет от меня? Должна я расследовать причины гибели девушек или же заткнуть рот журналистам? Елена колебалась лишь секунду, потом заявила: она уверена в том, что все ее неприятности — происки конкурентов, в разное время отколовшихся от ее группы и тщетно пытающихся достичь той же популярности, что и она. В связи с этим передо мной стоит конкретная задача: найти причину неприятностей и по возможности ликвидировать ее. Какими путями я приду к решению, роли не играет. Если потребуется, я должна расследовать гибель девушек. Если нет, то и время тратить не стоит. Цинично, зато честно. Честность в людях я ценю. Только поэтому я не отказала Елене сразу, а взяла время на размышление. Обычная практика, объяснила я и не покривила душой. Почти. Мне не хотелось помогать ей. Совсем не хотелось. Но я уже не могла просто остаться в стороне. Если гибель девушек связана со злополучной программой, я должна установить имя убийцы. Иначе совесть будет мучить меня до конца моих собственных дней.
Отбросив сомнения, я пододвинула к себе пластиковую папку с газетными вырезками и начала читать. Про первую девушку, Анастасию Качаеву, там было лишь три статьи. Причем две из них подписаны одним журналистом. Сама трагедия подана красочно, с подробностями и художественными эпитетами. «Молодая красивая девушка, широтой души сравнимая с необъятными российскими полями, покинула этот бренный мир, так и не получив возможность оценить все его прелести». Если отфильтровать неуместный поэтический слог, дело сводилось к следующему. Качаева работала в туристической фирме, график — два через два. После очередной смены девушка поехала на дачу. Спасаясь от жары, она отправилась на озеро, чтобы поплавать на новом надувном матрасе. В полдень ей позвонил отец, но Качаева трубку не взяла. К вечеру отец, повторявший попытки дозвониться до дочери с периодичностью в полчаса, забеспокоился не на шутку. Он приехал на дачу и, не найдя дочери там, пошел на озеро. Надувной матрас прибило к берегу. Качаевой нигде не было видно. Отец девушки понял, что случилось непоправимое. Вызвал спасателей. Через тридцать минут поисков тело извлекли из воды.
Далее шли рассуждения о том, что происшедшее на озере — загадка. Предсмертной записки не нашли. Следовательно, нет причин считать гибель девушки актом суицида. Вскрытие показало: смерть наступила в результате утопления. Непонятно, зачем вообще журналист из дешевой газетенки взялся писать про этот случай. О программе «Похудей» и центре Елены Лукьяненко в первой статье ни слова. Разве что намеки на ослабленный диетами организм, работавший на пределе возможностей и отказавшийся подчиняться девушке в критический момент. Странные намеки. Беспочвенные.
Следующая статья, уже из другого печатного издания, повторяла историю почти под копирку. Третья, судя по всему, была написана уже после того, как стало известно о второй смерти. Здесь слова «парадоксальное совпадение» и «программа похудения» стояли рядом. Но опять без упоминания названий центра и конкретной программы. «Триумф» расплывчато именовался «самым престижным центром в городе», а программа «Похудей» — «популярнейшим способом избавления от лишних килограммов в среде тарасовских горожан, страдающих избыточным весом».
Про вторую девушку статей обнаружилось намного больше. Зинаида Спицына жила в пригороде Тарасова. Трудилась на оптовом складе продовольственных продуктов. Ежедневно ездила на работу на электричке. Это надежнее, чем дожидаться рейсового автобуса. Отработав смену, девушка опять-таки спешила на остановку электрички. На платформу номер восемь, точнее. В тот роковой вечер, кроме Спицыной, на платформе не было ни души. Электропоезд прибыл по расписанию, а вот отбыть не смог. Момент, когда девушка оказалась на рельсах, не успел зафиксировать и машинист.
И снова газетчики старались обратить максимальное внимание читателей на тот факт, что Спицына долго и интенсивно избавлялась от килограммов. Был даже указан точный вес, который ей удалось сбросить за весь период похудения. Цифра впечатляла. Двадцать восемь килограммов за четыре месяца, оп-ля. Полиция, хоть и квалифицировала происшедшее как смерть в результате несчастного случая, самоубийство не исключала. А вот журналисты писали и о недостатке мышечной массы, и о возможных головокружениях от недоедания. К двум статьям прилагались интервью с врачами-диетологами. Те, разумеется, в один голос твердили, что такое количество килограммов за столь короткий срок можно убрать лишь при хирургическом вмешательстве. Прочие способы — недопустимый стресс для организма. Я ждала, что в интервью зададут вопрос о системе Елены Лукьяненко, но нет. Журналисты предусмотрительно обходили ее персону стороной.
Я отложила вырезки и задумалась. Двадцать восемь килограммов за четыре месяца. Это сколько же на месяц приходится? Ни много ни мало семь кило. А так ли уж безобидна система Лукьяненко, как она сама расписывает? Я уже успела убедиться в том, что человеческая жизнь в глазах Елены стоит недорого. Что, если она знает о побочных эффектах программы «Похудей», но все равно использует ее ради обогащения и в угоду своему тщеславию?
Да, ситуация. Однако, прежде чем вешать на Елену всех собак, нужно уточнить сведения о девушках и их физическом состоянии. Мне не нравился тот факт, что оба несчастных случая произошли без свидетелей. Почему? Разве упадок сил и головокружение не могли наступить у Качаевой и Спицыной в людном месте? Если они испытывали недомогание систематически, а только в таком случае можно говорить о пагубном влияния диеты, то об этом должны знать родственники, сослуживцы, друзья. Придется проверить. А пока поищем отзывы о программе «Похудей» в социальных сетях. Наверняка там обсуждается эта тема.
Проведя час за компьютером, я не нашла подтверждений моим опасениям. Ни одного сердитого отзыва. Только охи, ахи, благодарности. И многочисленные призывы к толстякам и толстушкам: бросайте маяться дурью, тратить время на гречневые, минеральные и прочие бесполезные диеты, копите деньги и отправляйтесь прямиком к Елене Лукьяненко, вот кто вам реально поможет.
Я бросила затею найти компромат на Елену в Интернете и отправилась спать. Завтра предстоял тяжелый день. Сопоставив даты публикации статей, я вычислила репортера, который начал кампанию против Лукьяненко. Теперь я должна выяснить, как у него возникла эта идея. А дальше будет видно.
* * *
К редакции газеты «Голая правда» я подъехала в девять утра. Понятно, что не все журналисты являются на службу по расписанию, с людьми так называемых творческих профессий в этом смысле нелегко. Я не особо надеялась застать Крика Смелого — таким псевдонимом были подписаны интересующие меня статьи — в редакции. Но попытаться стоило.
— К кому изволите, гражданочка? — спросила улыбчивая старушка, занимавшая пост у входа.
— Я ищу Крика Смелого, — громко объявила я.
— Кого-кого, милая? — опешила старушка.
— Журналиста, который подписывает статьи «Смелый Крик», — повторила я. — Настоящее имя мне, к сожалению, неизвестно.
— Что-то не слыхала, — задумалась старушка. — Пять годков тут на табурете сижу, всех впускаю-выпускаю, а такого не встречала. Может, путаете?
— Исключено. У меня и вырезки имеются. Там четко пропечатано — «Смелый Крик». «Крик», я полагаю, заменяет имя, а «Смелый», соответственно, фамилию.
— Не припомню такого. Или новенький кто объявился? — Старушка покачала головой: — За ними ведь попробуй уследи. Что ни день, то катавасия. Вот вчера: сижу я на посту, все как обычно. Документы проверяю, в журнале отметки делаю. А наш издатель вышел и в крик. Куда, говорит, глаза твои глядели, когда ты инвалидов с жалобами пустила? Я, конечно, себя в обиду не дам. Откуда, говорю, мне знать, что они из инвалидского общества, которое вы на той неделе с грязью смешали? Я, говорю, по паспорту состояние здоровья диагностировать не обучена. И знаете, что он мне ответил? — Старушка хмыкнула и, понизив голос, передразнила издателя: — Надо будет, так и фамилии всех тех, о ком мы пишем, выучишь, и в лицо узнавать натренируешься! Потом велел доклад ему лично держать по каждому входящему. А я что? Я разве против? Уж я и расстаралась, чтоб без его ведома в здание и муха не пролетела. — Старушка торжествующе улыбнулась.
