Со стороны ничего подозрительного – увидела дама еще одну морщинку и прикидывает, что с ней можно сделать. Очевидно, странный тип так и подумал, потому что натянул бейсболку и снова принялся фотографировать. На аллее в это время никого не было. Но вот показался мальчишка на велосипеде, и неприметный мужчина прекратил свое занятие. Ногой стер написанное на песке и пошел в сторону. Не к выходу, а вглубь парка.
«Интересно, – подумала Надежда, – очень интересно».
Если бы ее увидел сейчас кто-то из близких, то сразу понял бы, что Надежду терзает ее знаменитое любопытство.
Любопытство у Надежды Николаевны было весьма специфического свойства. Она не любила сплетни, совершенно не интересовалась жизнью знаменитостей и телезвезд, не высматривала соседей в окно, чтобы выяснить, кто с кем и куда идет.
Надежда Николаевна Лебедева, приличная женщина средних, скажем так, лет, к тому же отягощенная высшим образованием, интересовалась исключительно криминальными историями. Причем чем загадочней и непонятней была история, тем с большим рвением Надежда пыталась ее разгадать.
Поначалу истории эти случались с многочисленными Надеждиными друзьями и знакомыми, и Надежда просто не могла не помочь близким людям. Потом ей этого стало мало, тем более что с работы ее сократили, так что голова оказалась свободна. И началось.
Криминальные загадки сами находили Надежду Николаевну, а точнее, она их. Другой бы человек просто прошел мимо, но Надежда от природы была очень наблюдательна и умела анализировать свои наблюдения. Так что сейчас она просто сделала стойку, как спаниель, завидев утку.
Велосипедист проехал мимо, Надежда встала и расслабленной походкой направилась по аллее. Но задержалась у заветной скамейки, сделав вид, что в туфлю попал камешек. Она присела на скамейку, сняла туфлю, затем достала из сумки мобильный телефон. Настроила камеру и наклонилась, надевая туфлю, в другой руке был телефон, и Надежда сделала несколько снимков.
Неприметный противный тип сумел стереть не все записи, в углу нетронутым остался чертеж и какие-то цифры, Надежде некогда было разбираться.
Убрав телефон в сумку, она решила, что правда пора идти. И удалилась, больше ни на что не отвлекаясь.
В холле бизнес-центра она застала суету и большое количество народа. Надежда даже удивилась – когда приходила сюда полчаса назад, холл был пуст, только охранник скучал над неизменным кроссвордом. Теперь же охранника на месте не было, он суетился в другом углу, где и наблюдалось скопление людей.
Были там офисные девушки, а также женщины постарше бухгалтерского вида, была тетка в синем халате уборщицы, был солидный мужчина начальственного вида, а также парень с дредами и в футболке с надписью «Я ненавижу Билла Гейтса».
– Что случилось? – спросила Надежда тетку в синем халате, правильно рассудив, что та полностью в курсе проблемы. Как известно, уборщицы все всегда знают.
– Мужчине плохо стало, – охотно ответила тетка, – упал прямо тут, в холле. Как пошел через вертушку, так вдруг за сердце схватился и стоит. А наш-то урод, – она неодобрительно махнула рукой в сторону охранника, – еще орать на него начал – проходите, мол, не скапливайтесь! Из-за вас люди войти не могут! Видит же, что человеку нехорошо… Ну, тот и упал прямо здесь.
– Надо же…
Надежда Николаевна спрашивала просто так, поскольку пройти внутрь все равно было нельзя – охранника не было на месте, и у вертушки горел красный огонек.
– Теперь-то понабежали, – ворчала уборщица, – а что толку? «Скорую помощь» вызвали, так положи человека на диван и не суетись. Все равно ведь помочь ничем не можете, врача ждать нужно. Так нет, теперь натопчут, напачкают, а убирать кому?..
Надежда сделала шаг в сторону, ворчания уборщицы она слушать не желала. И тут же споткнулась, наступив на что-то. Она наклонилась и подняла с пола пуговицу. Обычную, довольно большую, серую, далеко не новую.
Надежда Николаевна всегда имела отличную память на лица, имена и предметы. Так, сейчас она тут же вспомнила, где видела буквально недавно такую же точно пуговицу: она болталась на нитке на жуткой старомодной кофте, а кофта была надета на того пожилого, неопрятного мужчину, что разговаривал в парке с молодым парнем, что-то рисуя на дорожке.
Сердце неприятно кольнуло.
– Скажите… – она поискала взглядом уборщицу, но тут же была сметена в сторону мужчиной начальственного вида:
– Отойдите, дайте медикам пройти, – скомандовал он.
Мимо Надежды протиснулись мужчина и женщина в голубой медицинской форме. Толпа возле больного расступилась, и на миг Надежда увидела бессильно свисающую руку и рукав той самой старомодной кофты. Сомнений не было, плохо стало именно тому пожилому человеку, которого видела Надежда в парке.
Надежда поежилась – она-то его критиковала: и питается не так, и вид запущенный. Вот какое ей дело до постороннего человека? А теперь получается, что она накаркала ему болезнь.
Видно было, как женщина склонилась над потерявшим сознание человеком, а мужчина крикнул, чтобы отошли все, дали бы больному дышать. И еще что-то добавил – не цирк, мол, смотреть не на что. И почему-то Надежда подумала, что кричит он не от врожденного хамства, а от озабоченности. Стало быть, плохо совсем.
Она тут же мысленно зажала рот рукой – не накаркать бы совсем плохое. И отошла подальше – и правда, что толпиться, только врачам мешать. Рядом стояли работяга в засаленном комбинезоне и женщина в темных очках.
– Все, – сказала врач, выпрямившись, и покачала головой, – ничего не сделать.
И добавила коллеге что-то по латыни.
– Помер? – ахнули в толпе. – А вы чего стоите? У вас же аппаратура…
– Да он еще полчаса назад помер, – огрызнулся мужчина, – пока ехали… И вообще, надо было реанимацию вызывать, хотя что уж… теперь поздно говорить…
– Капец пришел! – радостно гаркнул работяга и отчего-то замахал руками.
– Тише ты! – прошипела женщина рядом с ним. – Вон всю куртку испачкал…
Она наклонилась, оттирая от рукава пятно побелки, Надежда невольно рассмотрела ее повнимательнее. Ничего особенного, не слишком молодая, худощавая, одета просто – курточка кожаная, джинсы, очки темные. В помещении вроде не нужно, но Надежда вспомнила, что и сама забыла снять темные очки.
Народ отхлынул от покойника, мужчина начальственного вида ткнул разгильдяя-охранника в бок, и тот неохотно возвратился на место. Люди пошли наконец через вертушку, медики тоже собрались уходить, но были перехвачены тем же мужчиной.
– Вы куда это? – грозно вопросил он.
– Ждите труповозку, а мы покойников не возим, – отлаивался фельдшер, в то время как врач пошла вперед.
– Да вы чего – с дуба рухнули? – по-свойски заорал мужчина. – Ее, может, пять часов придется ждать, а он тут в холле будет лежать? Вы понимаете? У нас бизнес-центр, а не ночлежка, этак у меня все клиенты разбегутся!
– А мы при чем? – не сдавался фельдшер.
Мужчина правильно понял отговорки и зашептал что-то фельдшеру на ухо. Тот поморщился для вида и свернул за мужчиной в маленький боковой коридорчик, чтобы выйти оттуда через минуту с самым довольным выражением на лице. Он вышел на улицу и вернулся с носилками.
Вдвоем с парнем с дредами, который так ненавидел Билла Гейтса, они пронесли накрытое простыней тело через холл и погрузили в машину «скорой».
Надежда Николаевна вздохнула и решила, что пора ей идти по своим делам. И тут работяга шагнул ей наперерез, и, чтобы не испачкаться, Надежда качнулась назад. И услышала, как кто-то сказал тихим голосом, почти шепотом:
– Все о’кей.
Надежда помедлила немного, а когда обернулась, увидела только спину той самой женщины, что стояла рядом. Она шла к выходу, убирая в карман мобильный телефон.
Тут в холл вбежала взмыленная дизайнер Елена и, увидев Надежду, забормотала что-то про пробки, про сына-школьника и про учителей, которые совершенно не хотят заниматься детьми.
Как уже отмечала Надежда, Елена в своем деле понимала, была женщиной вежливой, но немного заполошной. Они прошли в офис «Эдема», и там дамы тут же огорошили Елену печальной новостью. Выяснилось, что умерший скоропостижно человек работал у них же, в центре, тут неподалеку, такой приятный пожилой дядечка.
Елена поохала, но, правильно поняв взгляд Надежды, брошенный на часы, обратилась к своим обязанностям. Позвонила на завод и выяснила, что просто там перепутали заказы. И эти штуки на карнизы есть, их привезут через три дня, когда машина туда пойдет.
– Вызывать вам мастера? – спросила она.
– Сама заберу и сама наверчу, – твердо ответила Надежда, добавив про себя, что и так сколько времени потеряла.
Через три дня Надежда Николаевна подошла к двери фирмы по изготовлению штор «Эдем». Дверь была закрыта.
