– Ну что ж, – сказала я, как только мы вышли из автобуса на конечной остановке в центре города, – ведите меня в эту нехорошую квартиру.
– Конечно, Танюшка, – волновалась Светка, – ты должна посмотреть на все это своими глазами. Ты сама все поймешь. Я верю в твою интуицию…
Что верно, то верно. Соглашусь без ложной скромности. Моя интуиция меня еще никогда, ни разу не подводила. Скорее всего пойму. Хотя не могу сказать, что мне этого очень хочется.
Интуиция не подвела меня и на этот раз. Едва мы вошли в квартиру, как я поняла, что что-то не так. Существует какая-то опасность для нас всех.
Выйдя из лифта, я несколько приостановилась, так как была удивлена и заинтересована планировкой одиннадцатого этажа. Пока Людочка и Светка возились с ключами, пытаясь справиться со слегка покореженной взрывом металлической дверью известной фирмы «Кайзер», я рассмотрела подробно странное помещение, в которое мы попали.
Просторный холл на одиннадцатом этаже заменял собою, вероятно, лестничную площадку. Размеры этой площадки были таковы, что на ней вполне можно было бы устраивать соревнования по волейболу и бадминтону, если бы не некоторая ограниченность высотой потолка – он был всего метров пять или шесть.
Холл был овальной формы, впрочем, в этом он повторял очень странную форму самого дома. Всего в доме было два подъезда, но одиннадцатый этаж был общим на оба подъезда. И потому еще холл оказался таким огромным, что находился посередине между этажами и в него выходили квартиры обоих подъездов. Двери расположены были как-то кучками по три. Высота же холла складывалась из высоты одиннадцатого этажа и надстроенного над ним чердака или технического помещения. Причем над самим холлом чердака не было, над ним была непосредственно крыша, бетонные плиты, замаскированные фальшивым потолком.
Двенадцатый чердачный, или технический, этаж представлял собою, таким образом, широкое кольцо вдоль периметра дома. Часть чердака занимали солярии и вторые уровни квартир одиннадцатого этажа, не занятое ими пространство составляло собственно чердачное помещение.
Ту сторону холла, в которой была расположена дверь в квартиру Людочки, я угадала сразу, впрочем – что там было и гадать: следы взрыва указывали на это безобразными пятнами на стенах вокруг трех дверей. Средняя вела, очевидно, в Людочкину квартиру.
Людочка разобралась наконец с дверными замками. Дверь оказалась запертой всего на один из трех существующих в ней замков, хотя Людочка уверяла, что, уходя, запирала ее на все три. Говорила она об этом очень уверенно, но странным образом в ее голосе одновременно присутствовали и нотки неуверенности.
Это меня сразу насторожило. Я поняла уже, что на слово Людочке верить нельзя. То есть ни одно произнесенное ею слово нельзя принимать на веру, потому что разобрать, когда она врет, а когда говорит правду, не было никакой возможности. На лице у нее постоянно присутствовала какая-то подвижная маска независимой невозмутимости, даже в тех случаях, когда она сообщала вам заведомую ересь, странную даже ей самой.
Я взяла Людочку за плечо, впрочем, почувствовав негодующий Светкин взгляд, тут же отдернула руку, как от горячей сковородки, хотя плечо было прохладное и кожа у Людочки упруго-податливая, нежная на ощупь. У меня надолго осталось приятное ощущение.
– У кого еще есть ключи от квартиры?
Людочка ответила мне кристально чистым, по-детски честным взглядом:
– Только у меня.
– Что, комплект ключей с самого начала, со дня установки двери был один?
– Нет, вторые ключи были у мамы, но после ее смерти я их не нашла.
Мы все еще топтались перед дверью, никак не решаясь войти.
– А где еще один? «Кайзер» всегда выдает три комплекта ключей.
– «Кайзер» выдает только два, – бросилась спорить со мной Людочка, – я сама разговаривала с представителем фирмы, он сказал, что, если нам будет мало двух комплектов ключей, мы можем заказать еще, хоть десяток, хоть два. Нужно только доплатить. Но нам больше двух и не надо было. Мне и маме.
Я поняла, что переспорить ее не смогли бы и кайзеровцы. Она стала бы уверять самого директора фирмы, что полгода назад, когда ей ставили дверь, у него в фирме были другие порядки.
Ладно, черт с ней, придется работать в условиях неопределенности и логической нестабильности. И, наверное, нужно поменьше задавать Людочке вопросов. Чтобы окончательно не запутаться в том, как она хочет выглядеть, и в том, как ей удается выглядеть. На самом деле и то и другое одинаково далеко от истины.
– Стойте здесь, – приказала я Светке и Людочке. – Я посмотрю, что там.
Я осторожно открыла металлическую дверь и шагнула в квартиру.
Первое, что я почувствовала, – необычный неприятный запах.
«Опять утечка газа? – подумала я. – Сколько же можно устраивать взрывы?»
Впрочем, на запах пропана было похоже мало. Это было что-то органическое или строительно-технологическое. Впрочем, не могу утверждать наверняка, по запахам я не большой специалист.
Но вот присутствие сигаретного дыма я уловила очень четко. Разве может пахнуть сигаретами в квартире, в которой несколько часов никого не было? Это наблюдение встало в один ряд с сомнениями, рожденными Людочкиной возней с ключами.
Сомнений у меня уже абсолютно не было, в квартире находился посторонний человек. Если хотите, назовите это интуицией – внутреннее ощущение, подтвержденное внешним наблюдением.
Я огляделась в прихожей, пошарила глазами по углам в поисках чего-нибудь увесистого, чтобы чувствовать себя увереннее.
И тут же обнаружила в углу за дверью целый склад каких-то палок и железок неизвестного предназначения и происхождения. Кучу разномерного и разновесного бытового и строительного мусора.
Все ясно – Семка и Темка перед отъездом к бабушке позаботились о том, чтобы я имела возможность как следует вооружиться.
Я выбрала полуметровый никелированный металлический прут, похоже, от спинки старой пружинной кровати. Не бог весть какое оружие против пистолета, например. Но в рукопашном бою он дал бы мне серьезное преимущество перед любым противником.
Прихожая отделялась от комнат плотно обитой дверью, и возню с ключами у наружной двери квартиры вряд ли кто мог услышать, если, конечно, в ней действительно кто-то находился.
Взяв прут обеими руками наподобие бейсбольной биты, я приоткрыла дверь из прихожей и двинулась вперед по коридору.
Полы и двери в новой квартире не скрипели, и продвигалась я практически бесшумно. Заглянув на кухню и не обнаружив там никого, я ужаснулась черным после взрыва газа стенам в обгорелых клочках обоев, разрушенной наполовину перегородке между кухней и ванной и с трудом узнанному мною покореженному чайнику, стоящему на удивительно белой газовой плите. Чайник принял какую-то угловатую непредсказуемую форму, дающую представление, что произошло бы с головой того человека, который находился бы на кухне во время взрыва этого самого пропана.
Не обнаружив никого в трех огромных комнатах, в которые я заглянула, осторожно шагая по широченному коридору – по нему, наверное, свободно прошел бы средний танк, если бы не крутил башней по сторонам, – я была несколько озадачена. Неужели мое чутье меня на этот раз обмануло? Но ощущение опасности не проходило, и я с прежней осторожностью двигалась дальше.
Наконец я увидела первое подтверждение того, что в квартире находится кто-то посторонний. В необъятной, метров на пятьдесят, Людочкиной гостиной, мебели в которой было всего ничего – диван да пара кресел, отчего возникало ощущение пустоты то ли офиса, то ли нежилого помещения, на полу у дивана стоял предмет, который никак не мог принадлежать хозяйке квартиры. Просто не в ее стиле был. Это был старый, потрепанный пузатый портфель с двумя кожаными ремнями-застежками; судя по его раздутым бокам, чем-то плотно и заботливо набитый.
Симпатичный такой портфельчик, килограммов на семь-восемь тротила. Такой заряд разнесет не только Людочкину гостиную, но и еще пару этажей под нею. И весь одиннадцатый этаж заодно.
Едва увидев его, я не стала медлить и раздумывать, а тут же бесшумными скачками ускакала за ближайший угол и перевела дух.
Взрывчатка? Вполне может быть. Сомнения вызывает только один вопрос. Если это и в самом деле взрывчатка, какой же это умник вышел на такого кролика, как Людочка, с такой медвежьей рогатиной. Она же все-таки не директор банка и не главарь преступной группировки, не авторитет криминального мира.
Да и стоит портфельчик слишком уж на виду. Может быть – специально. Чтобы, увидев его, Людочка тут же в него полезла поинтересоваться, что внутри. И если застежки соединены с детонатором…
Я выглянула из-за угла коридора. Портфель стоял как прежде, не выказывая абсолютно никакого намерения тут же взорваться.
«Может быть, и нет в нем никакой взрывчатки? – засомневалась я. – Может быть, тут его хозяин где-то бродит? Ведь я еще не все осмотрела. В этой квартире столько всяких закоулков».
