Заметив темную фигуру, патрульные переглянулись и тихо направились следом.
– Вызываем подкрепление? – поинтересовался молоденький безусый младший сержант у своего старшего товарища, сержанта. Тот покачал головой:
– Сами справимся. Видишь, он один. У него, может, топорик и имеется, а у нас оружие. Ежели что – ногу прострелим.
Стараясь не шуметь, они спускались по грязным ступенькам. Затхлый запах ударил в нос, и сержант еле подавил в себе желание чихнуть. Темная фигура копошилась в углу, где обнаружили черный полиэтиленовый пакет. Сержант включил электрический фонарик и закричал:
– Руки!
Свет выхватил из темноты худенькую фигурку девушки лет восемнадцати. Она растерянно посмотрела на полицейских и задала вопрос, которого они явно не ожидали:
– Извините, а руку вы здесь не видели?
Младшему сержанту показалось, что он ослышался:
– Что?
Девушка смутилась. Ее щеки покрылись пунцовыми пятнами.
– Руку здесь не находили? – заикаясь, повторила она. – Понимаете, я положила ее вот сюда. – Она показала в темный угол. – Такой сверток. Так не находили?
Сержант, накачанный мужчина лет тридцати с лишним, посмотрел на нее как на ненормальную.
– Вы принесли сюда руку? – переспросил он, не веря своим ушам. Незнакомка кивнула, словно не видела в этом ничего плохого и проделывала такое не раз:
– Я вам об этом и говорю.
– Мы скажем, где ваша рука, – вставил младший сержант. – Проедемте с нами в отделение.
Она искренне удивилась:
– В отдел? Но я не совершила ничего плохого. Сейчас я все вам объясню.
– Вы объясните это нашему начальству, – парни подхватили ее под мышки и повели к машине. Усадив девушку на заднее сиденье, сержант достал телефон и набрал номер Киселева:
– Товарищ майор, тут, кажется, маньячку задержали.
– Женщину? – Павел не верил своим ушам.
– Да, именно маньячку. Возможно, потребуется психиатр. Она как-то уж очень спокойно ко всему относится и не отрицает, что притащила в подвал руку, – пояснил патрульный.
– Разберемся. Везите ее ко мне, – растерянно отозвался Киселев. Окончив разговор, он повернулся к Прохорову: – Наши возле подвала бабу какую-то прихватили. Говорят, она руку притащила.
Петя заморгал:
– Бабу?
– Вот именно, – майор вздохнул. – Мир перевернулся, что ли? Это признаки конца света, точно. Бывали на моей памяти случаи, когда женщины оказывались маньяками, но чтобы так цинично в этом признавались… мне не терпится взглянуть на эту даму.
Когда патрульные ввели девушку в кабинет, Петя и Павел переглянулись. Незнакомка казалась совсем юной: хрупкая нескладная фигура, полные щеки и невинные голубые глаза. Она вежливо поздоровалась с ним, и Киселев тоже вежливо предложил ей сесть.
– Представьтесь, – сказал Киселев девушке.
– Лида Бабикова, – ответила она. – Или нужно по отчеству? Тогда Лидия Владимировна.
– Значит, это ваша рука, Лидия Владимировна, – начал он.
Девушка усмехнулась:
– Ну, не совсем моя… Меня попросили… Ой, вы никому не скажете? У меня могут быть неприятности.
Эта глупость раздражала Киселева.
– Сколько вам лет? – поинтересовался он.
– Восемнадцать, а что? – удивилась Бабикова такому вопросу.
– И вы не понимаете, где находитесь?
Лида пожала плечами:
– Не понимаю, зачем меня сюда приволокли. Ладно, придется, видно, все рассказать, а то вы же не отстанете.
Павел бросил взгляд на Петю, и тот сел за компьютер, чтобы записать ее показания.
– Короче, в этом году я в мединститут не поступила, – начала девушка. – Ну, не те у меня родители, чтобы туда бабки сунуть. Вот и посоветовали мне добрые люди в больнице нянечкой поработать. Вчера утром я на операции присутствовала. Мужик один под электричку спьяну угодил, ну, наш доктор умеет чудеса творить, спас его, а руку все равно ампутировали. Знаете, куда мы деваем конечности? – спросила девушка. Павел развел руками. – Относим в соседнее здание кочегарки и там сжигаем, – объяснила она. – Вот туда эту руку мне отнести и поручили. Только не донесла я ее, – девушка покраснела, – во дворе нашей больницы Володю – медбрата – встретила, он давно ко мне клеится. А что? – Она вызывающе посмотрела на Павла. – Мы с ним во время работы не встречаемся, только разговариваем. Ну, он и предложил мне в кино пойти. Там этот еще шел, «Аватар» в три-дэ. Я согласилась. Володя мне сказал: «Нужно поторопиться, а то билеты не возьмем. Сегодня много желающих будет». Я руку в свой полиэтиленовый пакет завернула, а потом и думаю: не в кино же с ней сидеть. Ну, проходили мы мимо дома, я в подвал сбегала и в углу ее положила. Торопилась, поэтому и не подумала, что бомжи ее сразу и найдут, – она улыбнулась. – Там ведь бомжи жили? По всему видно. Хотела забрать ее после сеанса, да лень одолела. Мы еще в кафе зашли, а потом он домой меня проводил. Знаете, я девушка очень обязательная, поэтому вернулась за рукой, пусть и день спустя. Раз мне хирург сказал донести ее до кочегарки, значит, надо донести. И вот я пришла.
Павел расстегнул ворот рубахи. Он начинал задыхаться от непроходимой глупости задержанной.
– Так вы с рукой сами разберетесь? – бросила девушка.
– По вашей милости мы подняли на ноги всех полицейских и напугали городских жителей, – буркнул майор. – Я обязательно сообщу вам на работу, пусть они проведут соответствующую беседу о халатном отношении к своим обязанностям. Протокол готов? – обратился он к Прохорову. Тот кивнул. Майор сунул девушке лист бумаги: – Прочитайте свои показания и подпишите.
– Да верю я вам, – она захлопала ресницами. – А может, товарищ полицейский, на этот раз простите?
Когда она вышла из кабинета, Павел подошел к окну и распахнул его. Ему не хватало воздуха.
– Встречаются же такие дуры, – проронил он. – И не знаешь, что с ними делать. Она и в следующий раз конечность куда-нибудь пристроит. Да черт с ней, наша огромная работа, получается, насмарку. Если бы…
В дверь постучали ровно три раза. Так стучался только судмедэксперт Станислав Михайлович.
– Заходи, – крикнул Павел. Заболотный ввалился в кабинет.
– Я хотел сказать тебе, Паша, что почерк у преступников разный, – начал он. – У нашей неизвестной из люка кисти отрублены топором, а свеженькая рука оттяпана хирургическим способом, очень аккуратно, я бы даже предположил, в больничных условиях.
– Даже знаем, где и кем, – пробубнил Киселев. – Жаль, тебя сутки не было. Возможно, не пришлось бы поднимать на ноги всю полицию.
– Расскажи, – Заболотный примостился на стуле.
Павел вкратце пересказал историю глупой девушки. Станислав Михайлович долго смеялся.
– Вот как бывает… Ну, об этом никто из нас и не подумал бы.
– Возможно, и подумали бы, если бы Ванька Поливянный руку своему эксперту сперва отнес, а потом мне позвонил, – ответил майор. – Вот теперь начинай все сначала.
– Зато, вероятно, у нас в городе нет маньяка, – успокоил его эксперт, – а это, согласись, ой какая хорошая новость.
Катя Зорина, известная в Приреченске журналистка и писательница, допечатывала очередную главу нового романа, вспоминая свою подругу Галину Смирнову, произнесшую пророческие слова:
– Сейчас я работаю над одним материалом, который может лечь в основу твоего очередного детектива. Как жаль, что я сама не пишу детективы. Но я напишу статью, и она взорвет город.
Статью Галя не написала: преступники не позволили ей этого. Труп девушки обнаружили на кладбище, и Кате вместе с мужем, майором полиции Константином Скворцовым, и его приятелем майором Павлом Киселевым пришлось искать ее убийц, а потом писать статью и книгу. Статья действительно взорвала Приреченск. Такого криминала город не видел довольно давно. Номер газеты с Катиным материалом разлетелся за считаные часы. В благодарность главный редактор Анатолий Сергеевич Пенкин пожал ей руку в своем кабинете и поинтересовался:
– Катюха, а ты не хочешь раньше выйти из декретного отпуска?
Зорина удивленно посмотрела на него:
– Нет, Анатолий Сергеевич. Я занималась этим делом только потому, что Галина моя подруга. В противном случае я сидела бы дома и читала с ребенком книжки.
Редактор улыбнулся:
– А если я тебе предложу нечто взаимовыгодное?
Журналистка махнула рукой:
– Только не говорите, что станете платить моей маме и свекрови. Воспитанием своей дочери я хочу заниматься сама.
Пенкин скривился:
– Платить твоей маме и свекрови? Но у меня не благотворительный фонд, чтобы я выдавал им стипендию. Нет, я буду платить тебе, а ты вернешься на работу.
– Нет, – отрезала Катя.
– Но ты не дослушала до конца, – недовольно ответил он. – Можешь только показываться на работе на пару часов. В принципе, какая разница, где трудится мой подчиненный, лишь бы его работа была сделана и материал был сдан к сроку. Будешь работать дома.
