Здесь я почувствовал, то начинаю злится. Хорошо Приятелю, для него вот такая фотография только набор точек-пикселей, а вот каково было матери этой девушки, когда она входила в морг, безумно надеясь, то это не ее дочь сейчас лежит на холодном металлическом столе.
Дальше говорилось, то она работала инструктором-массажистом в одном из салонов красоты, и считалась одной из лучших в коллективе.
Две другие жертвы были найдены уже в ноябре, тогда-то наша желтая пресса и завопила о возвращении маньяка. И снова завертелись неторопливые колеса аппарата правосудия, грозящие настичь и перемолоть виновного. И, как всегда, раскрученные вниманием публики подмяли пару-тройку ни в чем не повинных людей. Всего было задержано три человека. Последним из них был арестован Самойлов Михаил Валентинович. Вот это номер! Вообще-то оказалось, что улик против него недостаточно (следует понимать, что просто нет), и его отпустили, после чего он отбыл в Канаду. Кстати, он проходил подозреваемым в последнем убийстве, и это наводило на нехорошие мысли.
На серийного убийцу Самойлов похож мало. А это значит, что кому-то сильно не понравился покрой его пиджака. Правильно, тюремный портной кроит лучше.
Значит, отберем необходимые листы и отнесем эту груду макулатуры под ясные очи умника, пусть радуется. Я отволок все это к Приятелю и уселся в кресло передохнуть. По экрану плыли стаи разноцветных океанских рыб, сплетаясь в фантастические узоры. Через пять минут я, кажется, задремал.
Когда я проснулся, разноцветные узоры на экране сменила чья-то знакомая физиономия и хмуро сверлила меня взглядом.
– Михаил Валентинович, – неприветливо сказал я, – вам придется подождать, пока я приведу себя в порядок.
Милицейская фотография на экране, естественно, не ответила. За окном уже начинало темнеть. Судя по всему, бездарно потеряно несколько часов.
Из ванной я вернулся на удивление освеженным. На экране по-прежнему красовался Самойлов, он выглядел помятым и злым. Оно и понятно, общение с нашей милицией не способствует душевному равновесию. Я пробежался пальцами по клавиатуре.
– Информация, – засветилось на мониторе, – прием со сканера.
И я прилежно скормил газетную жвачку Приятелю. Тот запыхтел и защелкал, но на удивление быстро затих. После чего высветил надпись: «Обработка информации завершена, Хакер, включи звук».
Ладно, включим.
– Задание принято, – заскрипел Приятель. – Имеется ли дополнительная информация, или перейти к рекомендациям?
– Рекомендации – дополнительной информации пока не имелось.
– Первое – получить все доступные сведения о Самойлове Михаиле Валентиновиче. И без перехода:
– Разрешен ли доступ к файлам правоохранительных органов?
Иногда мы с Приятелем чуть-чуть нарушаем законы. Но это, в конце концов, всегда идет на благо обществу. Ну или почти всегда. А фото Самойлова, похоже, взято из банка данных какой-нибудь газеты.
– Доступ разрешаю.
– Второе – поговорить с матерью убитой.
Тоже мне, гений.
– Третье – разыскать Галаеву Викторию Юрьевну.
Приятель в своем репертуаре – откуда он взял это имя и кто она, неизвестно. Правда, и ошибается он редко, так что Викторию Юрьевну мы берем на заметку.
– Четвертое – усилить меры безопасности, рекомендуется держать при себе оружие.
Очень мило. У меня имеется разрешение на ношение оружия. Есть и пистолет – старенький «Макаров», но я, как правило, не ношу его с собой. Ну, на то и правила, чтобы из них были исключения.
А пока Приятель запускает свои электронные щупальца в хорошо охраняемые закрома родной милиции, я могу нанести визит матери Самойловых. За моего железного друга можно не беспокоиться – у него лучший набор хакерских программ в России, если не в Европе. К тому же он их постоянно обновляет, отыскивая что-нибудь интересное в сети. И антивирусная защита самая современная. Правда, несмотря на все мои старания создать что-то свое он не способен, но если это когда-нибудь произойдет, это будет хорошая заявка на Нобелевскую премию.
Теперь оденемся, под куртку нацепим портупею с кобурой, купленную недавно в «Охотнике». Рабочая форма номер один. Вообще, я решительно предпочитаю спортивный стиль одежды. Джинсы, кроссовки и спортивные костюмы составляют львиную долю моего гардероба. Пережиток тяжелой молодости и холостяцкой жизни. Есть, правда, пара официальных костюмов, но одеваю я их редко.
Естественно, по причине врожденной, нет, встроенной еще на конвейере, вредности мой Москвич цвета «мокрый кирпич» заводиться не желал. У него всегда так – если не убедишь его в необходимости данной конкретной поездки, добираться тебе на такси. Сегодня я решил попробовать добиться от него сотрудничества минимальными средствами – ритуальным открыванием капота и нежным подергиванием проводов, сопровождаемым сладкоголосыми обещаниями смены проводки и масла или свалки в качестве альтернативы.
– Не фурычет!? – внезапно рявкнул чей-то голос, как показалось, прямо над головой. Пришлось слегка отойти в сторону и посмотреть вверх. Не показалось, прямо с невысокой крыши на меня радостно смотрела и ухмылялась морщинистая, с рыже-седыми усами рожа. Когда глаза привыкли к полумраку, показались и остальные части сидящего на крыше – фигура, закутанная в бесформенный прорезиненный плащ. В руке у него зловеще поблескивал увесистый молоток.
– Ну что ты будешь делать, Валер, – обратилась она ко мне – льет и льет, руки уже не разгибаются ни хрена!
Я откашлялся:
– Сан Саныч, – проникновенно поинтересовался я – за каким чертом вас туда понесло, темно уже!
– Да железа пару листов ветром сорвало, теперь крыша течет как решето! А машину, если хочешь, могу посмотреть.
Вот такой есть у нас сосед – Садомов Александр Александрович, мастер-террорист. Если у вас что-то сломалось, то ваша беда – это его беда. Он чинит стулья и пишущие машинки, гениально меняет трубы, поставит самый сложный замок, но на машинах его талант заканчивается. И в этом есть своя справедливость.
– Спасибо, Сан Саныч, я справлюсь. А вы бы слезали оттуда, а то Колян пальнет еще ненароком, примет за домушника.
Садомов повозился на крыше пристройки, но слезать пока не стал.
– Да я еще пару минут поработаю. Огоньку подбрось, – сверху протянулась рука с могучей самокруткой.
– Ух, – пыхнул он наверху – хорош! Этот дошел, что ли, к тебе, который Сашку из лужи вытащил?
– Угу, – я тем временем прикидывал, как бы заставить двигаться эту железяку – уж очень не хотелось тащиться пешком, тем более, что дождь начинал накрапывать все настойчивее.
– Серьезный мужик.
Я удивился – чтобы заработать такую характеристику у полковника в отставке Александра Садомова, нужно что-то большее, чем первое впечатление.
– Что Сашку поймал, это ерунда, вертихвостка она и есть вертихвостка, – голос Садомова отчетливо потеплел, противореча словам.
– Я ему кое-что переодется дал, пока его отчищали, ну и заметил мельком – есть у него отметинки от свинцовых пчелок, и не одна – три точно рассмотрел.
– Может, из братвы? – предположил я.
– Может, – рассеянно пропыхал Садомов – но вряд ли. Выправка-то армейская.
Я не стал говорить ему, что половина крутых вышла из Афгана, а вторая из Чечни, он и так это знал, а вместо этого попробовал еще раз реанимировать своего стального коня. И через пару минут он ожил, зарычал и затрясся, как паралитик. Я пожелал Садомову удачи и отчалил. Самый опасный момент – долгий заплыв через бушующие просторы нашей лужи – прошел успешно, и в оставшиеся десять минут езды до Рабочей по бурным потокам, в которые превратились улицы, я пытался разобраться в противоречивых впечатлениях от клиента. С одной стороны, он вызывает отчетливую симпатию у окружающих, пример – Саша и Садомов, да и мне он скорее понравился. С другой – в его прошлом множество настораживающих деталей, таких, как этот арест полтора года назад. Так и не разобравшись ни в чем, я прибыл на место. Мало данных, как выразился бы Приятель.
Дом номер 41 оказался кирпичной пятиэтажкой, так называемой «хрущевкой», с типовыми двухкомнатными квартирами – именно такие служат основным приютом интеллигенции и полуинтеллигенции. Второй подъезд был хорошо ухожен и чист. Такое иногда встречается, когда живут в нем люди пожилые, как правило, они хорошо знают и поддерживают друг друга. Дверь в тридцатую квартиру открыла пожилая женщина в полосатом халате и со слегка растрепанными волосами. Судя по всему, я ее разбудил.
– Мне нужна Самойлова Надежда Леонидовна, – опередил ее я.
– Вы по работе? – спросила женщина, потирая глаза. На шее у нее висели очки на цепочке.
– Видите ли, я частный детектив, меня зовут Мареев Валерий Борисович. Сейчас я занимаюсь делом Самойловой Лидии Валентиновны, вашей дочери. – я показал ей свое удостоверение, которое она, похоже, не рассмотрела. Женщина быстро надела очки, глаза ее заплывали слезами. Она поднесла руку к горлу, но, справившись с собой, превратила это движение в приглашающий жест.
