Теперь уже с большей осторожностью Пафнутьев вынул круглую жестяную крышку от консервной банки.
- Вопросы есть? - спросил он.
- Боже! - прошептал Шаланда. - Неужели он?
- Куда ты отправил раненого?
- Скорая увезла... К Овсову, конечно.
- Там надежно?
- Пока обходилось, - ответил Шаланда, бросив опасливый взгляд на Пафнутьева. Убеждался не один раз - если спрашивает Пафнутьев о надежности, то не зря, жди беды.
- Подбиваем бабки, - Пафнутьев окинул взглядом разбитые витрины ресторана. Лицо его, освещенное холодным белесым светом зимнего дня, изредка вспыхивало синеватыми бликами от милицейской мигалки.
- Подбиваем бабки, - повторил он, но Шаланда перебил его.
- А чего их подбивать? Один убитый, второй при смерти, двое сбежали. Вот и все. Никого не осталось.
- Анцыферов остался, - негромко проговорил Пафнутьев.
- Ты думаешь...
- Конечно. Значит, так... Не теряя ни минуты, дуй к Овсову. У него там неплохо налажено, а ты удвой, понял? Утрой охрану. Похоже, мы схватили за хвост такого зверя, - он постучал пальцем по тонкому кошельку, лежавшему на столе, - такого зверя, что не знаю даже - мы его схватили, или сами заглотнули крючок. Похоже, отстрел идет, Шаланда. Большая охота началась. Когда ушел Байрамов, город начали делить заново. А сейчас, видишь... Вовчик Неклясов засветился.
- Будут трупы?
- А как же, - усмехнулся Пафнутьев. - На то он и Неклясов.
- Слышал - Листьина хлопнули?
- Три дня по всем программам мне об этом докладывали. Все боялись, что не проникнусь, не так подумаю, не те выводы сделаю.
- Хороший был парень, - вздохнул Шаланда.
- Бедняков не убивают, сказал классик. Могу добавить - телеведущих тоже не убивают.
- Кого же убили?
- Крупного бизнесмена убрали. Мафиози... Хотя ему это слово, возможно, и не понравилось бы...
- В какую степь поскачем?
- Видел крышку от консервной банки? Все дела, где она мелькает, собираем в одну кучу. Ведь кое-кто и жив остался, есть свидетели. Они не очень хорошо выглядят, но живы...
- Пока, - сказал Шаланда, поднимаясь. И непонятно было, то ли он попрощался с Пафнутьевым, то ли поправил - хотя, дескать, свидетели и живы, но ненадолго, пока живы.
- Пока, - ответил Пафнутьев. И в его голосе тоже прозвучала двусмысленность.
***
Кабинет Анцыферова, затаившийся в подсобных глубинах ресторана, выдавал и хорошие доходы заведения, и хорошее представление хозяина о самом себе. Черная мебель, шторы с золотыми искорками, японский телефон, показывающий и продолжительность разговора, и время, и даже номер, с которого в данный момент кто-то решился звонить господину Анцыферову. Напротив письменного стола стоял шкаф, и в него на высоте человеческого роста были втиснуты три небольших телевизора. Один показывал вход в ресторан со стороны улицы, и в данный момент на нем можно было увидеть разгромленные окна, машину милиции, толпу любопытных. Едва войдя в кабинет, Пафнутьев увидел на экране Шаланду - тот тяжело шагал к своей машине. На втором экране можно было наблюдать за тем, что происходит в зале. Сейчас в зале было пустынно, шторы колыхались на снежном ветру, официанты в белых кителях сгребали и выносили битое стекло. Третий экран показывал кухню. Видимо, Анцыферов хотел твердо удостовериться в том, что продукты у него не воруют, посторонние люди на кухню не заглядывают, в рот и в карманы ничего не суют. А кроме того, повара и поваренки, зная, что в данный момент за ними придирчиво наблюдает хозяин, были более усердны и старательны.
За черным столом сидел Анцыферов. Лицо его было скорбным, но приветливым. Всем своим видом он выражал готовность помочь правосудию всеми своими силами и возможностями.
- Садись, Паша, - сказал он, показывая на черный стул с никелированными подлокотниками. - Выпить хочешь?
- Если спрашиваешь, то нет.
- Виноват... Сейчас дам команду.
- Не надо, Леонард. У нас еще будет повод... Похоже, мы с тобой надолго породнились.
- Не понял? - Анцыферов вскинул брови так высоко, что даже рот его приоткрылся и выражение лица получилось изумленно-радостным, будто для него и в самом деле было большим счастьем видеться с Пафнутьевым ежедневно.
Пафнутьев сел в кресло, которое могло поворачиваться на мощной металлической штанге. И он, конечно же, не упустил такой возможности повернулся вместе с креслом вокруг оси, внимательно осмотрев весь кабинет.
- А здесь не хуже, - наконец сказал он.
- Я тоже так думаю, - холодновато ответил Анцыферов - он не любил, когда ему напоминали о прежней деятельности. То ли считал, что много потерял, то ли был уверен в обратном - многовато приобрел, оказавшись во главе преуспевающего предприятия. - Слушаю тебя, Паша.
Пафнутьев сделал еще один оборот, задержался взглядом на мелькающих экранах, получив полное представление о том, что делается на улице, в ресторане, на кухне...
- Дорого обошлось? - спросил он, кивнув на экраны.
- Спонсоры помогли.
- А что, они еще живы?
- Мои живы, Паша, - улыбнулся Пафнутьев.
- Я не имел в виду твоих или чужих... Я хотел спросить... Разве еще существуют на белом свете спонсоры, меценаты, благодетели?
- Иногда я тоже в этом сомневаюсь.
- Ну, ладно, - вздохнул Пафнутьев, с сожалением оставляя приятную тему. - Когда это произошло? - он кивнул на экран, на котором у разбитых окон возились официанты, подбирая осколки стекол, подметая мусор, сгребая в кучи грязные скатерти.
- Примерно час назад... Около одиннадцати. Мы только успели открыться.
- Зал был пуст? - невинно спросил Пафнутьев, чувствуя, как сердце его легонько дрогнуло - вопрос был со вторым дном. Анцыферов подвоха не уловил, по простоте душевной полагая, что бестолковый разговор ни о чем и обо всем одновременно продолжается. Простоват все-таки был Анцыферов, простоват. Если раньше он упивался детскими пистолетами и железной дорогой, доводя до изнеможения собственного сына, то теперь забавлялся мелькающими экранчиками.
- Да, - кивнул Анцыферов. - Кроме этих посетителей, в зале никого и не было.
- А что, бывают и столь ранние посетители?
- Бывают, - снисходительно улыбнулся Анцыферов.
- Я понимаю, когда люди вечером спускают хорошие деньги - вино, женщины, впереди долгая ночь, полная музыки, шампанского, песен и плясок... Действительно, ничего не пожалеешь... Но утром, спозаранку и в такой дорогой ресторан... Как понимать?
- Есть люди, Паша, для которых деньги - не самое главное, - с горделивой назидательностью произнес Анцыферов, давая понять, что его клиенты денег не считают.
- Да? - удивился Пафнутьев. - Это сколько ж надо иметь денег, чтобы они перестали быть главным в жизни?
- Это зависит от многих причин... Воспитание, масштаб личности, цели, которые человек ставит перед собой, - Анцыферов все еще трепался бездумно и легковесно.
- А эти... Которые с самого утра завалились?
- Да я их толком и не видел, - спохватился Анцыферов, но было поздно он уже признался в том, что знает этих людей.
- Прости, Леонард, - Пафнутьев положил тяжелую ладонь на черную поверхность стола. - К тебе ранним утром...
- Да ну тебя, Паша! Какое раннее утро в двенадцатом часу?!
- Не надо меня перебивать, Леонард. А то я путаюсь, теряю мысль и могу показаться тебе Глупым... Даже глупее, чем всегда. Хотя это и трудно. Так вот, - Пафнутьев поднял ладонь, останавливая Анцыферова, который уже собрался было заверить гостя, что никогда глупым его не считал, и даже более того, всегда относился к нему как к человеку чрезвычайно способному. Погоди, Леонард... Утро - это понятие относительное. Одни ранним утром считают четыре часа, другие и в одиннадцать проснуться не могут... Не об этом речь. Речь о твоих клиентах. О которых ты с большим уважением заметил, что деньги для них не главное. Вопрос - что для них главное?
- Мы говорили не о них, Паша, - тихо поправил Анцыферов. - Мы говорили вообще...
- Никогда и ни с кем не говорю вообще... Даже в постели я человек чрезвычайно конкретный. До ограниченности. Итак... Кто они?
- Понятия не имею.
- Как! Ты не знаешь Вовчика Неклясова?
- Никогда не слышал о таком.
- А эти часто бывают?
- Знаешь, мне кажется... Если я, конечно, не ошибаюсь... Мне кажется, что как-то они были... Недели две назад... Нет, скорее всего, я ошибаюсь.
- Двое, которые остались живы, ушли черным ходом. Они знали, что в твоем ресторане есть черный ход?
- Черный ход есть всегда... Везде. Чего тут особенного? Повара, снабженцы, грузчики пользуются только черным ходом. Об этом знает каждый нормальный человек.
- Леонард, это нормальные знают. А я другой. Значит, так... По окнам стрельба, скатерть белая залита кровью, двое на полу, двое рвут в твою сторону, мимо этого вот кабинета... А ты ничего о них не можешь сказать?
- Молодые ребята, неплохо одеты, что-то кашемировое...
- Сейчас в кашемировом ходят даже уличные лотошники. Это форма всех торгашей. Где твое пальто?
