- Расскажешь мне в подробностях, и посоветуемся.
- Сдавай, - вдруг остывши, предложил Смирнов и вернулся в кресло. Алик разлил по рюмкам. Выпили уже не церемонясь, быстро. Смирнов понюхал ладошку и спросил у Алика и у себя: - Собственно, о чем он завтра собирается со мной говорить?
- Завтра и узнаешь, - резонно ответил Алик.
4
Они должны были встретиться в два часа дня у неработающего ныне верхнего вестибюля станции метро "Краснопресненская-кольцевая". Без пятнадцати два Смирнов припарковал "Ниву" у стадиона скандально известной команды "Асмарал" и вылез из автомобиля на рекогносцировку.
Невысокое солнце, зацепившееся за шпиль гостиницы "Украина", косо с тенями освещало терракотовый не то барак, не то гараж с большими решетчатыми окнами - новое здание американского посольства. У троллейбусной остановки уныло ожидало транспорта человек пять пенсионного возраста. У ряда киосков, большинство которых закрыто - никого. Глухое обеденное время. В эту пору удобно проверяться. Смирнов и проверился обстоятельно, не торопясь. Охранных мальчиков он определял на раз, два, три. Их не было на подступах. Осторожно обойдя круговую колоннаду, он убедился, что они отсутствовали поблизости. Постояв за спиной клиента и убедившись, что нет и заинтересованных наблюдателей, Смирнов на скорую руку полюбовался тепло желтеющими под осенними лучами деревьями зоопарка и вздохнул. Он был готов к рандеву.
Клиент был политиком нового, еще неведомого Смирнову склада: демократ. Руки в карманах светлого с поднятым воротником плаща, без головного убора, короткая, на косой пробор, прическа, в углу рта сигарета, глаза щурятся от дыма. Шатен, глаза серые, нос короткий, подбородок тяжелый, с ямкой. Рост 172-175 см. Возраст от 45 до 50. Особые приметы... Левша. Клиент левой рукой вынул сигарету изо рта и аккуратно стряхнул пепел с нее в урну, рядом с которой стоял. Теперь можно и подойти.
- Здравствуйте, Игорь Дмитриевич, - тихо, чтобы не напугать обращался сзади и чуть сверху, был выше ростом - сказал Смирнов.
Не испугавшись, клиент резко обернулся, мгновенно улыбнулся и откликнулся:
- Здравствуйте, Александр Иванович. А я вас с той стороны выглядывал.
- Здесь машину негде поставить, - объяснил свое появление с тыла Смирнов. Сразу начинать серьезный разговор или направленно бежать куда-то было бы несолидно, и он достал из кармана портсигар, из портсигара извлек традиционную беломорину и тоже закурил.
- Хорошо, - сказал Игорь Дмитриевич.
- Хорошо, - подтвердил Александр Иванович.
Было действительно хорошо. Воздух, несмотря на выхлопные газы, был свеж, но не холоден, предметный мир четок в контурах и терпимо ярок, даже уличный шум был равномерен и успокаивающ: без рева дизельных моторов, без неожиданных вскриков клаксонов, без истерических возгласов толпы.
- В Сокольники хочется, - признался в тайных желаниях Игорь Дмитриевич и пояснил почему. - Я все детство на Строминке провел...
- А почему бы нет? - с интонациями Хоттабыча, вмиг исполняющего любое желание, предложил свои услуги Смирнов. - Едем в Сокольники.
- Вы на машине? - поинтересовался Игорь Дмитриевич?
Чтобы не ползти отвратительным в это время Садовым, Смирнов ехал задворками: по Беговой на Масловку, мимо Савеловского, мимо Рижского и по путепроводу к ограде Сокольнического парка. Вдоль ограды вырулили к центральному входу и оставили "Ниву" в уютном асфальтовом заливчике. Проникнув в парк, вошли в иной мир. Ни путчей, ни митингов, ни цен, ни очередей не было никогда. Были деревья, были дорожки, были мамы и бабушки с детьми. И еще ветерок, что шевелил с нежным шумом листья высоко вверху.
Они сразу же взяли чуть правее, и не по твердому грунту аллеи, а по неровной, уже слегка пожухлой траве побрели к Поперечному просеку. Сквозь листья пробивались внезапные лучи, и они слегка поднятыми лицами блаженно ловили их.
Годы и плохая нога сделали свое дело: Смирнов устал. Устал он еще и оттого, что клиент молчал. Игра в то, кто первый заговорит, надоела ему.
- Жрать захотелось, - сказал он злобно. - И выпить.
- А вы выпиваете? - чуть не добавив "в вашем возрасте", удивился Игорь Дмитриевич.
- Регулярно, - вызывающе признался Смирнов.
- Тогда пойдемте в шашлычную, - предложил Игорь Дмитриевич и сдался, наконец: - Там и поговорим обстоятельно.
В пустом стеклянном заведении разделили обязанности: Игорь Дмитриевич, набив длинную ленту чеков, направился на выдачу за едой, а Смирнов, внутренне рыдая, отстегнул у стойки немыслимую сумму за бутылку коммерческого коньяка и пару "пепси".
Соединились и обустроили стол. Смирнов разлил по первой. Рюмок здесь не было - по стаканам. Не было и шашлыков: ковыряли, закусывая, длинно-коричневые котлетки под зазывным названием люля-кебаб. Выпили по второй. Полковник в отставке разливал с точностью сатуратора: в бутылке осталась ровно половина. Смирнов опять взял бутылку, чтобы разлить по третьей, но Игорь Дмитриевич накрыл свой стакан рукой. Улыбнулся обаятельно и виновато:
- Можно попозже, Александр Иванович?
И взглядом проследил за тем, как Смирнов ставил бутылку на стол. Смирнов не просто поставил ее, поставил и демонстративно отодвинул подальше, благо стол был обширен - на шесть персон. Потом откинулся в красном пластмассовом тонконогом креслице, вытащил портсигар, вытащил беломорину, закрыл портсигар, положил его на стол, прикурил от зажигалки, которую пристроил рядом с портсигаром, сделал первую заветную затяжку и спросил:
- Следовательно, приступаем к серьезному разговору?
Назойливое сентябрьское солнышко и здесь достало: прорвалось сквозь немытую стеклянную стену и нашло на столе самое для него привлекательное. Портсигар сиял под солнечными лучами.
- Симпатичная какая вещица, - сказал Игорь Дмитриевич. - Серебро?
- Угу, - подтвердил догадку Смирнов.
- Большая ценность по нынешней жизни. Разрешите полюбопытствовать.
- Да Бога ради.
Игорь Дмитриевич взял портсигар в руки с осторожностью ценителя и знатока. Повертел, погладил, открыл, закрыл и прочел надпись: "На память об одержанной вами победе, плодами которой пользуемся все мы. А.И. от А.П. 2 сентября 1990 года", - осторожно возвратил портсигар на стол, осторожно спросил:
- Это в связи с тем шумным делом о незаконных военизированных формированиях и их тайных лагерях?
- Если бы шумное, то вы бы не получили август. Тихо спрятанное и быстро прикрытое, я бы так его назвал.
- Не совсем так, Александр Иванович. Парламентские слушания, по сути дела, заставили их отказаться от этой авантюры, поломали все их планы.
Смирнов пристроил папиросу к краю жестяного овала, в котором обретались неаппетитные остатки люля-кебаба, чтобы высказаться основательно:
- Вот что, Игорь Дмитриевич. Я - не демократ, не необольшевик, не левый радикал, не правый экстремист. Я - рядовой гражданин страны, которая ныне, слава Богу, именуется Россией. И, как гражданин, убежден, что моя страна станет нормальной страной лишь тогда, когда любое преступление, любое действие, нарушающее законы, будут неотвратимо наказаны.
- Насколько я помню, нескольких человек из этой банды постигло суровое возмездие.
- Они не наказаны по закону. Они убиты. И убиты потому, что те, кого закон и не обеспокоил, прятали концы в воду.
- А вы - суровый гражданин, - задумчиво сказал Игорь Дмитриевич.
- И учтите: прошлогодний вариант в нынешней ситуации более реален, нежели вариант августовского путча. Сформировать и тайно обучить пару дивизий наемников в нынешнем бардаке - раз плюнуть! Наемники - не наши сердобольные солдатики, они народ жалеть не будут и крови не испугаются. А уж руководители посчитаются с вами. На полную железку. Так что, готовьтесь, серьезно готовьтесь, Игорь Дмитриевич, - посоветовал Смирнов и - кончив дело, гулял смело, - вернул чинарик на положенное ему место - в рот, чтобы докурить с устатку. Но беломорина - не фирменная сигарета. Желто-коричневый остаток на картонной гильзе, как и следовало ожидать, потух, Смирнов взял со стола зажигалку и, водрузив большой палец на ее колесико, не зажигая, спросил у верткого собеседника весьма и весьма недовольно: - Так вы когда-нибудь начнете говорить?
- Начну, - негромко пообещал Игорь Дмитриевич. - Сейчас.
Смирнов удовлетворенно крутанул колесико одноразовой зажигалки, помещавшейся в серебряном, к портсигару, футляре, и глубоко затянулся едким, густо проникотиненным дымом чинарика.
...Он успел-таки проскочить центр до часа пик. Высадив Игоря Дмитриевича у Пушкинской площади (тот возвращался в Белый дом), Смирнов по бульварам спустился на Кропоткинскую набережную и с нее поднялся к Спиридоновскому дому. Ровно в половине шестого.
Сразу же, еще звонок гремел, открыл дверь Алик. Перебирая в нетерпении ногами в шлепанцах - будто очень в сортир хотел, на выдохе произнес темпераментное и бессмысленное:
