Я проведу первоначальный допрос каждого свидетеля. По завершении этого представители заинтересованных сторон получат возможность задавать им вопросы. Королевский страховой фонд совместного жизнеобеспечения и страховая группа «Инсигниа мотор» — обе эти организации представлены мистером Найджелом Форшо, королевским адвокатом. Семья погибшего представлена мистером Тоби Джонсоном. Разрешите напомнить обвинителю, что это суд коронера и я не ожидаю услышать враждебных вопросов. А теперь я вызываю первого свидетеля.
(Он занимает свидетельское место.)
— Сообщите, пожалуйста, суду ваше полное имя.
— Дэвид Майкл Бэррейдж.
— Вы консультант-патолог в Больнице королевы Шарлотты?
— Да.
— Вы проводили вскрытие покойного Рэймонда Джона Артура?
— Да.
— Сообщите, пожалуйста, суду вкратце, что вы обнаружили?
— Да, я проводил вскрытие двадцать четвертого октября в помещении для аутопсии Больницы королевы Шарлотты. Покойный был шестидесятилетний мужчина, белый, среднего роста и телосложения. У него была наружная травма, а именно: множество кровоподтеков спереди на груди и на правом плече. Это соответствует травме от ремня безопасности — такое часто случается при резком торможении. Кроме того, перебиты обе ноги и глубокая, величиной в четыре сантиметра, пробоина на лбу, прямо над левым глазом, череп при этом не задет. Внутри, главным образом в грудной клетке, обнаружен разрыв аорты, приведший к массированному кровотечению и тампонированию сердца. Короче говоря, главная артерия, снабжающая кровью тело, была разорвана в том месте, где она выходит из сердца. Это привело к большой потере крови, которая собралась в фиброзном мешке, окружающем сердце, сдавила его и остановила его биение.
— И вы считаете, что это было причиной смерти?
— Да. Нельзя сказать, наступила ли смерть от потери крови или от остановки сердца. В любом случае главной причиной был разрыв аорты.
— Доктор Бэррейдж, с вашей точки зрения, эти раны совпадают с предполагаемым механизмом смерти, а именно: катастрофой на высокой скорости дорожного движения?
— Ничто безусловно не указывает на иной источник. Я провел тщательное исследование под микроскопом клапана аорты и ее стенки, но не обнаружил никаких следов того, что у этого человека были ранее неполадки с клапаном, аневризм или некроз — болезни, которые могли привести к неожиданному разрыву аорты.
— А рана на голове — можете это как-то прокомментировать?
— И рана тоже соответствует травме, какая бывает во время дорожной катастрофы и возникает в результате того, что голова ударяется о руль или о что-то подобное.
— А ремень не мог это предотвратить?
— Обычно — да, но при большой скорости голова может сплющиться, ударившись обо что-то в передней части машины, которая подвержена воздействию веса мотора. Раны на ногах тоже соответствуют этому.
— А рана на голове не могла быть нанесена до наступления смерти?
— Собственно, она и была нанесена, как и остальные описанные мной раны. Смерть не была мгновенной — потребовалось несколько минут, чтобы внутреннее кровоизлияние вызвало остановку циркуляции крови. Однако состояние ран и реакция окружающей их плоти одинаковы во всех случаях, поэтому у меня нет оснований сомневаться, что рана на голове была получена приблизительно в то время, когда голова обо что-то ударилась.
— Благодарю вас. А теперь, доктор, учтите, что катастрофа произошла только с одной машиной. Не обнаружили ли вы чего-нибудь при вашем обследовании, что могло бы это объяснить?
— Немало вещей могут повлиять на водителя и заставить его внезапно потерять контроль. Самым обычным является просто усталость, но инфаркт, или инсульт, или внезапное нарушение сердечного ритма — все это может ускорить катастрофу. Я не обнаружил следов тромбоза коронарных или мозговых сосудов, а широко разветвленные микрокровоизлияния в мозгу произошли скорее вследствие ран, полученных в результате торможения, чем от инсульта. Я не могу исключить сердечную аритмию или приступ эпилепсии, хотя, насколько мне известно, такого в истории болезни покойного не числится.
— Словом, вы не обнаружили медицинской причины того, что покойный мог потерять контроль над управлением машины?
— Нет, сэр, хотя должен подчеркнуть, что я не могу это исключить.
— Ясно. А вы провели токсикологические пробы?
— Конечно. Мы, как правило, делаем проверку на алкоголь и целый ряд медикаментов, как незаконных, так и выписываемых врачом.
— И что вы обнаружили?
— Алкоголь отсутствовал. Что же до медикаментов, которые могли отрицательно повлиять на вождение машины, был установлен только один. Насколько я понимаю, покойному было прописано терапевтом лекарство под названием амитриптилин. Пробы подтвердили присутствие этого лекарства, но его уровень в крови находился в пределах, предусмотренных терапией.
— И амитриптилин может повлиять на вождение?
— Может. Обычные побочные явления включают сонливость и притупленность мозговых функций. Они обычно появляются на ранних стадиях принятия лекарства или в дни, следующие за увеличением дозы. Чем дольше человек принимает это лекарство, тем больше отступают побочные явления. Тем не менее на бутылочке всегда содержится предупреждение о том, что оно может повлиять на вождение машины.
— Ясно. Значит, по-вашему, присутствие этого лекарства способствовало аварии?
— Нет. Столь категоричное утверждение невозможно. Я только говорю, что оно могло бы способствовать.
— Благодарю вас. Мистер Форшо?
(Мистер Форшо встает.)
— Доктор Бэррейдж, правильно ли я понял, что вы обнаружили в теле покойного наличие лекарства, которое может воздействовать на его способность вести машину?
— Правильно.
— И человек, принимающий это лекарство, предупрежден, что он не должен садиться за руль?
— Таких людей предупреждают, что лекарство может повлиять на вождение машины. А это не одно и то же.
— Совершенно верно — нет. У меня больше нет вопросов.
(Мистер Форшо садится. Встает мистер Джонсон.)
— Доктор Бэррейдж, я насчет этого лекарства, присутствие которого вы установили. Собственно, у вас нет ни малейшего представления о том, какие его побочные действия мог ощущать покойный, если они вообще проявились?
— Нет.
— А люди, принимающие это лекарство, вполне способны водить машину?
— Да. Я просто сообщил, что на некоторых людей оно может подействовать.
— И для ясности: вы не можете напрочь исключить того, что покойный мог находиться в таком состоянии, какое может привести к внезапной потере контроля над машиной?
— Нет, я не могу это исключить, хотя и не обнаружил никаких подтверждений…
— Далее: простая усталость может объяснить то, что произошло?
— Да.
— Благодарю вас, доктор. Вопросов больше нет.
(Мистер Джонсон садится.)
— Доктор Бэррейдж, большое спасибо за то, что вы уделили нам время. Больше суду от вас ничего не потребуется. Распишитесь, пожалуйста, против вашего имени на списке у клерка и можете идти.
Пол проснулся первым. Открыв глаза, я обнаруживаю, что он сидит на краю постели, спиной ко мне. Он потягивается, держа руки над головой, сцепив пальцы, ладонями вверх. Спина его выгибается, рельефно обрисовываются контуры — две колонки мускулов и длинный желоб спинного хребта между ними. На какое-то время Пол замирает в такой позе и издает рык — от удовольствия и неудовлетворенности, — потом со вздохом расслабляется. Холли мягко и размеренно дышит на своей раскладной кроватке рядом со мной. Я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз Пол просыпался раньше ее. Я не припоминаю ни одного случая, чтобы он проснулся без звонка будильника.
Кровать скрипит, когда он встает. Я наблюдаю в приглушенном свете, как он пересекает комнату. Дважды в неделю он бегает — этого достаточно, чтобы быть в форме, — гладкие ноги, налитые икры. Недурно для тридцати двух лет. На нем трусы, которые я ему подарила не помню, по какому случаю, — темно-синие, с крошечными белыми точечками, которые, наверное, должны означать звезды. Он не надевал их уже сто лет, предпочитая объятия Калвина Клайна. Сквозь неплотно обтягивающий хлопок я вижу абрис его ягодиц и на секунду пытаюсь вспомнить, какие они бывают под моими руками.
Занавеси волнистыми складками бархата свисают от потолка до паркета. Пол раздвигает их, впуская в комнату лучик утреннего солнца. Во мне вспыхивает оптимизм. Вчера погода была ужасная. «Выходите на улицу только при крайней необходимости», — советовали путникам и транспорту. Погода не по сезону: порывы ветра почти штормовой силы, наводнения в центральных графствах и на западе страны. Но у нас не было никаких происшествий, и хотя поля в Лестершире превратились в озера, шоссе М-1 сумело удержать голову над водой.
