- И если генерал заговорит...
- А он обязательно заговорит, - сказал Ролленд. В его тихом голосе звучала твердая уверенность. - Как только что заметил мистер Томас, - любой на его месте заговорил бы. Он потеряет контроль над собой. Мескалин и скополамин сделают свое дело.
- И он выложит им все планы по открытию второго фронта, Хэррод говорил будто бы во сне. - Когда, где, как... Господи, сэр, мы же так все провалим!
- Точно. Провалим. Никакого второго фронта в этом году не откроется. Значит, еще месяцы войны, еще миллионы бессмысленно загубленных жизнен. Теперь, сержант, понимаете огромную важность этого задания?
- Понимаю, сэр. Теперь понимаю, - Хэррод обернулся к Уайет-Тернеру. - Извините, что погорячился, сэр. Нервы, сэр.
- У всех у нас нервы, сержант. Итак, в десять на аэродроме, там проверим снаряжение, - полковник нерадостно улыбнулся.
- Боюсь, форма может совсем не подойти. Склад сегодня, закрылся.
Сержант Хэррод поудобнее устроился в кресле, похлопал замерзшими руками по плечам, угрюмо оглядел обмундирование, висевшее на нем мешком (оно было размера на три больше нужного), и, стараясь перекричать гул моторов, с горечью сказал:
- Да насчет формы он точно заметил.
- Зато соврал насчет всего остального, - хмуро отозвался Каррачола. - Я говорил и говорю, что надо было бомбардировщики послать.
Смит, который все еще стоял у правого борта, зажег сигарету и внимательно оглядел его. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал, решив, что ребят сейчас лучше не трогать.
В кабине вольно раскинувшийся в кресле Карпентер попрежнему предавался чтению, покуривая трубку и прихлебывая кофе. Пилот Тримейн не разделял его безмятежности. Он нес вахту, попеременно взглядывая на панель управления, мутную тьму за лобовым стеклом и расслабленную фигуру старшего офицера, которого, казалось, вот-вот одолеет сон. Вдруг Тримейн резко подался вперед, несколько секунд пристально вглядываясь в пространство, и потом взволнованно обратился к Карпентеру.
- Там, внизу, Шаффхаузен, сэр!
Карпентер страдальчески вздохнул, захлопнул книжку, допил кофе, с новым тяжелым вздохом потянулся, открыл боковое стекло и сделал вид, что изучает тускло мерцающие внизу огоньки. Но высовываться наружу, подставляя лицо пронизывающему ветру, уже не стал.
Закончив эту процедуру, он обратился к Тримейну.
- Видит Бог, - восторженно произнес он, - вы правы, юноша! Что за великая удача - иметь рядом с собой такого надежного человека. Ей-богу, великая удача! -И пока Тримейн ошарашенно глядел на начальника, тот успел передать по внутренней связи:
- Майор Смит, объявляю 30-минутную готовность. -Потом снова повернулся к Тримейну: - Курс юго-восток на Бодензее. И ради Бога, держитесь по швейцарскую сторону границы.
Смит снял наушники и посмотрел на шестерку сидящих перед ним мужчин.
- Ну вот и все. Осталось полчаса. Будем надеяться, там, внизу, потеплее, чем здесь.
Ни у кого не нашлось слов, чтобы прокомментировать это сообщение. И никаких других надежд тоже ни у кого не обнаружилось. Парашютисты молча переглянулись и стали неуклюже подниматься на ватных ногах. Потом тоже неуклюже, медленно начали готовиться к выброске. Одеревеневшими пальцами они помогали друг другу разместить под парашютами груз, потом втискивались в лыжные брюки. А сержант Хэррод даже облачился, надев поверх всего, в огромную, не по размеру куртку, с трудом застегнул ее на "молнию" и натянул на голову капюшон. Кто-то хлопнул его по спине. Хэррод оглянулся.
- Крайне неприятно говорить об этом, - неуверенным тоном произнес Шэффер, - но вряд ли ваша рация выдержит удар при приземлении, сержант.
- Почему же? - Хэррод помрачнел. - У других же выдерживала.
- Может быть. Но по моим прикидкам в момент приземления ваша скорость достигнет ста восьмидесяти миль в час. И все из-за того, что, осмелюсь предположить, у вас возникнут трудности с раскрытием парашюта.
Хэррод посмотрел на Шэффера, потом на остальных пятерых товарищей, не надевших куртки, и ткнул себя в грудь.
- Вы хотите сказать, что это следует надеть после приземления?
- Вот именно, - задумчиво проговорил Шэффер, - так наверняка будет лучше.
И он улыбнулся Хэрроду, которому удалось почти искренне улыбнуться в ответ. Даже губы Каррачолы слегка шевельнулись в пародии улыбки. Все почувствовали, как тяжелое напряжение, в котором они пребывали во время полета, разом спало.
- Ну вот, пришла пора мне отрабатывать свое командирское жалование, а вам, юным пилотам, отдыхать и восторженно наблюдать за моими действиями. -Карпентер внимательно посмотрел на часы. - Два пятнадцать. Давайте, Тримейн, меняться местами.
Они расстегнули привязные ремни и переместились из кресла в кресло. На новом месте Карпентер установил спинку и приладил ремень так, чтобы чувствовать себя максимально удобно. Затем надел шлемофон и включил связь.
- Сержант Джонсон? - Карпентер не утруждал себя соблюдением субординационных формальностей. - Проснулись?
Зажатый со всех сторон приборами, штурман сержант Джонсон во время полета ни минуты не вздремнул в своей крохотной и на редкость неудобной нише. Склонившись над радионавигационной панелью, он как раз уточнял курс, выверяя его по карте, компасу, высотомеру и спидометру.
- Я не сплю, сэр.
- Если мы с вашей помощью врежемся в склон Вайсшпитце, пригрозил Карпентер, - я разжалую вас в механики: в бортмеханики второго класса, Джонсон!
- Не хотелось бы, сэр. Мы будем на месте через Девять минут.
- Впервые в жизни о чем-то договорились. - Карпентер отключил связь, открыл лобовое стекло и выглянул наружу. Слабый свет луны помогал мало: видимость была почти нулевая. В мутно-мглистом пространстве мелькали только редкие снежинки. Карпентер стряхнул с пышных усов снег, закрыл окно, с сожалением посмотрел на потухшую трубку и аккуратно положил ее в карман.
Действие с трубкой послужило Тримейну последним сигналом, означавшим, что командир закончил подготовительные мероприятия.
- Хреново, сэр? - уныло спросил он. - Я имею в виду определить, где тут эта самая Вайсшпитце?
- Хреново? - Голос Карпентера звучал почти весело.
- Хреново? Отчего бы это? Такая большая гора! Не промахнемся. Никак не промахнемся, малыш.
- В том-то и дело, что гора. - Тримейн многозначительно помолчал. - Плато, на которое мы должны сбросить этих людей, всего три сотни метров шириной. Сверху горы, сбоку обрыв. И еще эти, как их, адиабатические ветры, которые дуют, куда хотят. Подует чуток на юг - врежемся в скалу, чуток на север - они ухнут в пропасть... Триста метров!
- А вы чего хотели бы? - строго спросил Карпентер.
- Чтобы вас тут аэропорт Хитроу ожидал? Триста метров! Да это мечта пилота! Мы сажали эту старую керосинку на посадочную полосу в одну десятую этого замечательного плато.
- Да, сэр. Взлетно-посадочная полоса с огнями -штука хорошая. Но на высоте больше двух сотен метров прицельно сбросить людей на такую плешку...
Тримейна прервал сигнал внутренней связи. Карпентер включился на прием.
- Джонсон?
- Да, сэр. - Джонсон склонился над навигационной панелью, следя за белым пятнышком справа от центра.
- Цель поймал, сэр. Там, где и ожидал. - Он перевел взгляд с экрана на стрелку компаса. - Курс ноль-девять-три, сэр.
- Молодец. - Карпентер улыбнулся Тримейну, внес поправку к курсу и принялся что-то насвистывать себе под нос. - Глянь-ка из окошка, сынок. А то у меня от этой сырости усы обвисли.
Тримейн открыл окно, высунулся, насколько мог, но не увидел ничего, кроме серой мглы. Сев на место, он молча помотал головой.
- Не падай духом, никуда эта плешка не денется, -спокойно отреагировал Карпентер.
- Сержант, - обратился он по внутренней связи, готовность пять минут.
- Всем пристегнуться! - передал сержант-стрелок приказ семерке, выстроившейся в цепочку вдоль борта. - Готовность пять минут.
Они молча пристегнули карабины своих парашютов к протянутому тросу, стрелок внимательно проверил каждое сцепление. Крайним к выходному люку стоял сержант Хэррод, которому предстояло первому прыгать. Следующим - лейтенант Шэффер, самый опытный в группе парашютист, ему было поручено подстраховать Хэррода. Дальше - Каррачола, потом Смит - как старший в команде он предпочитал держаться посередке, - за ним Кристиансен, Томас и Торренс-Смиз. За Смизи стояли наготове двое механиков, которые должны были скинуть вслед за последним парашютистом снаряжение. Сержант-стрелок занял свое место у люка. Опять в воздухе почувствовалось напряжение.
В кабине за стеной фюзеляжа, где замерла цепочка парашютистов, Карпентер в пятый раз за последние несколько минут открыл боковое окно. Обвисшие усы утратили свою великолепную пышность, но командир, видно, решил, что в данный момент есть кое-что поважнее мужественной внешности. На этот раз он надел защитные очки, стекла которых приходилось то и дело очищать от снега мягкой замшей, но все равно ничего не было видно, кроме возникающего из глухой тьмы и пропадающего в ней же снега. Он закрыл окно.
