Марина Серова - Клад белой акулы

– Да. Муж Марии оказался не слишком удачной партией.

– Оно и понятно. Впопыхах ведь выбирали. Константин любил выпить, перекинуться в картишки и приударить за женским полом. Правда, говорят, красив был… Я видела однажды старое фото. Качество там не особо хорошее, но даже на нем видно…

– Валерия, ты опять отвлекаешься от сути.

– Да. Нравы тогда были строгие, о разводе никто не помышлял даже. Да и любила мужа Мария. Поэтому все терпела, хозяйство на себе тянула и родным не жаловалась.

– Лера хочет сказать, что семья прадеда не бедствовала, но они жили, разумеется, скромно, ничем не выделяясь.

– Мария погибла в годы оккупации Ростова фашистами. А Константин пропал без вести. Прадед всегда полагал, что его немцы расстреляли. Они картежников не жаловали. Валентина выросла, вышла замуж и родила двоих сыновей: Владимира, нашего с Ниной отца, и Георгия, тоже отца двух дочерей.

– У вас есть двоюродные сестры?

– Да. Это немаловажный для нашего повествования факт. Они гораздо младше нас. Ольге двадцать три исполнилось, Катя в будущем году заканчивает восьмилетку, ей четырнадцать. Сейчас они живут в старом доме нашего прадеда со своей матерью. И у нас очень напряженные отношения, особенно в последнее время.

– Это если не сказать больше, – вставила немногословная Нина.

– Понятно. А в чем все-таки суть проблемы?

– Еще немного терпения, я до нее уже практически добралась. По семейной легенде, прадед не все потерял во время революции. Львиную долю денег, которые Трофим предусмотрительно держал в золотых десятках царской чеканки, он успел припрятать – закопать на территории своего двора в Ростове. В лихие времена тратить капитал прадед боялся, чтобы не навлечь на себя и семью репрессии. Но дочерям о кладе рассказал. Перед смертью Трофим указал нашей бабушке, Валентине, место. К тому времени она осталась единственной наследницей, распорядительницей капитала при малолетних сыновьях. Нашла деньги, взяла себе несколько монет, а остальное снова закопала. Тратила мудро, постепенно. Продавала осторожно, только через проверенных людей. Умерла бабушка в почтенном возрасте, но скоропостижно. Так что местонахождение клада она так и не успела никому указать. Она вообще резонно полагала, что чем меньше народу знает тайну, тем надежнее она будет храниться. Поэтому при жизни никому не доверила секрета, ни сыновьям, ни тем более невесткам. А нас, внучек, она считала еще детьми. Хотя мне уже за двадцать было. Вы только не подумайте, Женя, что наша бабушка была сумасшедшей скаредной старухой. В первую очередь она нас защищала от всего и сразу: от нападок властей, лихих людей и собственных необдуманных поступков. Все ждала, что время изменится, станет безопасней. Да и мы, наследники, сначала должны научиться зарабатывать деньги сами. Только в таком случае мы сможем толково распорядиться капиталом, что незаслуженно в руки пришел.

– Ваша бабушка была очень мудрой женщиной.

– Да, наверное. Но, думаю, это был прадеда совет. Только полностью исполнить его бабуля не успела. После ее смерти деньги так и не нашли. Хотя папа с дядей и особенно Светкой, женой дяди, предпринимали попытки. В скором времени братья рассорились. Причин на то было много, и ненайденный клад тоже сыграл свою роль в разрыве отношений. Наши семьи перестали общаться, совсем. Прошли годы, взаимные обиды только копились. Сначала умер младший, Георгий, оставив дочерей сиротами. Через пять лет – наш отец. Он долго болел, а невестка с племянницами даже ни разу навестить не соизволили.

– Лера, это их дело. Бог им судья.

– Ну да ладно. Я снова отвлеклась, похоже. – Женщина отвернулась. И мне показалось, что торопливо вытерла слезу, сверкнувшую в уголке глаза.

– Может, семейная легенда не совсем правдива? Может, никакого клада не было вовсе? – поинтересовалась я, чтобы дать Валерии время прийти в себя и заполнить повисшую паузу.

– Был, вернее, есть! – горячо воскликнула женщина. – Подростком я сама десятки видела. У бабушки пара штук оставалась. Вот я и уговорила их показать, очень любопытство разбирало. Старинные монеты, царской чеканки, да еще из драгоценного металла. Честно говоря, я была разочарована. Мое бурное воображение рисовало нечто более крупного размера. И после смерти бабушки одна монета осталась, я это точно знаю. Родственнички ее зажали, вроде как на памятник. А потом на него мы все вместе скидывались, а Светка монету продала и себе тряпок накупила.

– Лера, сейчас не стоит об этом.

– Ты права, не стоит. Тем более что я добралась до самого важного. Теперь мы знаем совершенно точно, что клад есть! – Валерия сделала многозначительную паузу, потом продолжила: – Накануне смерти бабушка отдала мне несколько вещей, вроде как на память. Хрустальную вазу для конфет в виде ладьи. Знаете, такие были в моде годах в восьмидесятых примерно. Уродская вещица, но я ее в шкаф поставила, и выбросить рука никогда не поднимется. Костюм плотной твидовой ткани: юбка с жакетом, платье из панбархата, куртка и прочая ерунда, практического применения не имеющая. Я считала единственной ценностью среди этих вещей платье. Такую ткань давно не делают, я его очень берегу. И несмотря на крой, сто лет назад вышедший из моды, даже надевала пару раз. В общем, за вещами я слежу, регулярно освежаю, проветриваю. Недавно убирала в шкафу и, решив примерить пиджак, нашла документ, аккуратно зашитый под подкладку. Вот, смотрите сами!

Валерия порылась в объемной сумке и достала тонкую папку с листком пожелтевшей от времени бумаги, аккуратно вложенным в прозрачный файл.

– Читайте!

Чернила слегка выцвели от времени или изначально были не очень высокого качества. Документ датировался осенью 1927 года и гласил: «Я, купец второй гильдии Замковой Трофим Захарович, завещаю все свои деньги дочерям Валентине и Марии или их прямым потомкам. Велю распоряжаться мудро, осторожно, тратить медленно, чтобы неприятности не навлечь. Прятать надежно и никому об этом не болтать, даже своим вторым половинам. Уповаю на Господа и надеюсь, что когда-нибудь в России наступит время, когда оборотистому купцу или мастеровому человеку не придется оправдываться ни перед кем за удачу в делах, умение и труд тяжкий, прибылью вознагражденные. Не придется бояться непрерывно ареста темной ночью. Черного глаза недругов или доноса людского. Не бояться, что все нажитое годами отберут в один миг и пустят по миру побираться. За себя Бога не прошу давно. Об одном его молю неустанно, чтобы если не я, то хоть внуки или правнуки могли воспользоваться нажитым капиталом во благо семьи и преумножение доходов». Подпись, дата, сильно выцветшая печать прилагались, как и положено по всем правилам.

– Ну, Женя, что скажете? – нетерпеливо воскликнула Валерия, заметив, что я закончила чтение и уже просто рассматриваю документ.

– Это можно считать официальным завещанием. Правда, подобные документы полагалось заверять у юриста или с помощью двух специально приглашенных для этого свидетелей, которые сами наследниками не являются. Но очевидно, что ваш прадед был вынужден хранить в секрете само существование денег. И если возникнут вопросы, этот момент можно легко решить. Вы ведь нашли бумагу в вещах бабушки, которые она подарила лично.

– Да, она хотела, чтобы это нашла именно я! Понимаете?!

– Наверное, так и есть. Экспертизу не проводили? Бумага гербовая, по виду старинная, но на всякий случай можно сделать анализ и ее, и чернил.

– Проведем обязательно, если кто-то оспаривать станет или сомнения выдвигать! Вы мне скажите одно: завещание доказывает, что клад есть?!!

– Без сомнения, доказывает, что он существовал. По крайней мере, в 1927 году. Правда, этот документ не несет в себе информации, необходимой для поиска клада. Где он находится, по-прежнему не ясно. И еще, вы должны понимать, что нет никакой гарантии, что клад по-прежнему там, где его спрятала ваша бабушка.

– Она закопала его на территории своего двора. И я знаю место! – сверкая глазами, неожиданно заявила Валерия.

– Правда?!

– Да! Вернее, догадываюсь, но это не суть важно. Как самая старшая из детей в семье я больше всех знаю о кладе. Много общалась с бабушкой Валей, любила слушать рассказы о былых временах, родне. Знаю, какую постройку когда возводили. Примерно, конечно, но все же.

– Валерия, почему же вы раньше молчали?

– Женя, давайте сразу перейдем на «ты», так будет проще.

– Конечно, хорошо.

– Понимаешь, в какой-то момент я сама стала сомневаться в существовании клада. Его ведь и дядя искал, и отец.

– Светка еще, – неподражаемым тоном добавила Нина.

– Да. У них были свои соображения и резоны. Например, «невестушка» тщательно собирала сведения о нашей родне. Соседей расспрашивала, тех, кто постарше был и Трофима Захаровича застал, разумеется. Вроде как историей семьи интересовалась, гадина корыстолюбивая. В общем, все искали и не нашли ничего. Сомнения и зародились. А теперь, когда я догадываюсь, где клад, ничего никому не скажу. Не доверяю сестрам двоюродным, а Светке особенно.