– Я могу осмотреть машину?
– Конечно. И познакомиться с мужем – тоже.
– Хорошо. Но это, если не возражаете, чуть позже… Еще вопрос… Кажется, вас там, на перекрестке, поджидали… Кто мог знать, что вы именно в тот час окажетесь именно в том месте?
– Я каждый день этим путем езжу после занятий домой… А в какое время у меня заканчивается пара или экзамен с консультацией – мог знать любой мой коллега… Или – любой студент… Или – тот, кто не сочтет за труд зайти в институт и посмотреть расписание…
– Где вы работаете? Территориально?
– На Сретенском бульваре.
– А живете?
– В Петровско-Разумовском переулке. Недалеко от метро «Динамо».
– Вы всегда ездите домой из института одним и тем же путем?
– Как правило, да.
– Могу я попросить вас в дальнейшем изменять свой маршрут?
– А вы считаете, что… – она сделала короткую паузу, словно не могла с ходу выговорить следующее слово, – что… покушение может повториться?
– Береженого бог бережет… – неопределенно сказал я. – У вас в вузе есть охрана?
– Весьма номинальная.
– Далеко ли вы паркуете машину от вашей академии?
– Как когда.
– А от своего дома?
– У нас есть платная стоянка. Метрах в ста от подъезда.
– Есть ли в вашем подъезде консьержка?
– Да.
– Вы не могли бы какое-то время оставлять ваш автомобиль под окнами дома?
– Могла бы… Вы думаете, все так серьезно?
– Я пока ничего не думаю… Но я хотел бы получить свой гонорар от вас лично – живой и невредимой. – Я внимательно посмотрел в ее голубые глаза. – Я достаточно ясно выражаюсь?
– Вполне.
– Ну и славно! Теперь перейдем к вашему незнакомцу с пистолетом. Опишите его как можно подробней.
– Я же вам говорила: он был в маске. И видела я его только полсекунды.
– Рост?
– По-моему, около ста семидесяти. А может, и выше.
– Может, сто восемьдесят?
– Может быть.
– Возраст?
– Понятия не имею.
– В чем он был одет?
– В чем-то черном… Пальто… Длинном плаще… Что я могла увидеть?!
– Это был мужчина? Или женщина?
Секундная заминка. Екатерина Сергеевна, казалось, с некоторым удивлением прислушивалась в этот момент к собственным воспоминаниям.
– Я даже не думала об этом… – наконец проговорила она. – Но, кажется, это был мужчина…
– Вы – наблюдательная современная женщина не смогли – по походке, по движениям – отличить мужчину от женщины?!.
– Я же говорю: я видела его краем глаза…
– Но вы все время употребляете мужской род: «его»… Значит, это все-таки был мужчина?
– Скорее – да. Но теперь я не уверена.
– А может быть, что-то в движениях, пластике этого человека показалось вам знакомым? Может, вы видели эту фигуру раньше?
Она прикрыла глаза и сосредоточилась, вспоминая.
– Нет, не видела… Но я не уверена… Кажется, не видела… Понимаете, на бульваре было темно… И я видела этого человека, – на этот раз она употребила неопределенный род, – от силы полсекунды… И, честно говоря, очень испугалась…
Было видно, что воспоминание о покушении все-таки не на шутку взволновало голубоглазую доцентшу. Она извинилась и попросила разрешения закурить. Разрешение было получено. Я достал из стола и подвинул ей пепельницу. Она закурила сверхлегкий «Кент» – баловство, а не сигареты.
– Хорошо, – сказал я, делая отстраняющий жест, – оставим пока этого человека… Вы не могли бы сказать мне, уважаемая Екатерина Сергеевна, как вы думаете: есть ли у вас враги?
– Не знаю… – Она глубоко задумалась. Потом решительно проговорила, глядя мне прямо в глаза: – До вчерашнего дня я считала, что – нет.
– А как вы считаете: кому была бы выгодна ваша, м-м, безвременная кончина?
По реакции посетительницы я понял, что над этим вопросом жертва покушения думала – возможно, мучительно – все сегодняшнее утро. Екатерина Сергеевна усмехнулась и посмотрела мне прямо в глаза своими бездонно-голубыми глазами:
– Двум старшим преподавателям с нашей кафедры. Один из них побыстрее мог бы стать доцентом.
– Как их фамилии? – я навострил карандаш.
– О господи!.. Это шутка – если вы не поняли.
– И все-таки?
– Вы что, станете их допрашивать?
– Екатерина Сергеевна, пожалуйста.
– Их фамилии – Терещенко и Вознюков. Но я бы очень не хотела, чтобы на кафедре стало известно о… – она подбирала формулировку, – словом, о моих проблемах.
– Понимаю. Очень хорошо понимаю. Не извольте беспокоиться.
– О вас мне дали самые лестные аттестации.
– Прошу не сомневаться, я их оправдаю… Продолжим, если вы не устали?
– Your welcome,[1] – утомленно-снисходительно проговорила кандидат филологических наук.
– Я повторю вопрос: кому еще была бы выгодна ваша смерть?
Я спросил быстро, отрывисто. С этой девушки определенно надо было сбить спесь: пожалуй, она слишком привыкла помыкать своими студентами. И, наверно, мужем. Мне эти штучки не нравились.
– Не знаю.
Она ответила полуутомленно, чуть прикрыв глубокие глаза.
– Кто наследует ваше имущество в случае вашей смерти? Муж?
– Пожалуй, что нет. – Она задумчиво покачала головой: похоже, она уже успела, за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, обдумать, в числе прочих, и эту версию покушения. – Или, если наследует, то с большими сложностями. Мы с ним не расписаны. Живем в гражданском браке.
– Давно живете?
– Около восьми лет.
– Совместно ведете хозяйство?
– Да.
– Вполне достаточно… Я имею в виду – времени вполне достаточно, чтобы суд признал вашим наследником именно его… А другие наследники?.. Дети?
– У меня нет детей.
– Родители?
– Отец умер… А мама… Ну, это смешно…
– Братья, сестры?
– Отсутствуют… Беда вся в том, мой дорогой Павел Сергеич Мегрэ, – она усмехнулась, – что у меня нечего наследовать.
– А квартира?
– Двухкомнатная, далеко не в центре. Рыночная цена – не больше шестидесяти тысяч долларов.
– Убивают и за сто рублей.
– Да, – усмехнулась она, – столовым ножом, по пьянке… Но не вырядившись в маску, не вооружившись пистолетом, не вычислив маршрут жертвы!
В ее голосе впервые прозвучали панические нотки. Что ж, не так плохо, прежде всего для нее самой: чтобы она слегка испугалась.
– У вас есть деньги на счету? – продолжал я давить на посетительницу.
– Минус четыре тысячи долларов, – усмехнулась она.
– Как это понимать?
– Долг за машину, – пояснила клиентша.
– Скажите, может быть, вам угрожали?
– Нет-нет, – поспешно, пожалуй, чересчур поспешно ответила госпожа Калашникова. – Мой кредитор – интеллигентный человек. И очень богатый. Для него эти четыре тысячи ничего не значат.
– Можно узнать, кто он?
– О боже!.. У меня такое ощущение, что вы, господин частный сыщик, лепите в белый свет как в копеечку – авось попадете в вальдшнепа!..
Она жестко глянула на меня.
Ну, мы справлялись и не с такими методами психологического (и не всегда только психологического) воздействия. Я спокойно выдержал ее взгляд и размеренно произнес:
– Уважаемая Екатерина Сергеевна! Вы являетесь моим клиентом. Вы платите мне деньги – на мой взгляд, немалые – за то, чтобы я нашел человека, стрелявшего в вас. И тем самым оградил бы вас от опасности, которая, возможно, вам все еще угрожает. Позвольте мне спрашивать вас то, что я считаю нужным спрашивать. И позвольте посоветовать вам – на то время, пока действует наш контракт, – поступать так, как я вам рекомендую.
В ответ на мою тираду она промолчала. Раздавила сигарету в пепельнице. Я воспринял ее молчание как знак согласия.
– Итак: имя вашего кредитора, – спокойно продолжил я.
– Шеляринский. Иван Исаакович Шеляринский.
– Тот самый?
– Тот самый.
Шеляринский был одним из тех, кого отечественная пресса полюбила в последнее время величать «олигархом». Четыре тысячи долларов были для него и в самом деле карманными деньгами.
– Откуда вы знакомы с Шеляринским?
– Мы учились с ним в одном классе.
– Вам можно позавидовать… Он дал вам деньги без каких-либо дополнительных условий?
– Я с ним не спала. И спать не собираюсь, – жестко сказала она. – Если вы это имели в виду.
– Вы отвечаете на вопросы, которых я не задавал…
Калашникова слегка покраснела.
– Вы не возражаете, если я осмотрю вашу машину? – продолжил я.
– А что, наш разговор уже закончен?
– Почти.
Мне показалось, что она вздохнула с облегчением.
Я встал. Очаровательная доцент тоже поднялась.
Я вышел в крошечный предбанник своего агентства. Достал из гардероба и подал Калашниковой пальто. Надел свою куртку.
– Будут звонить – перекинь на мобильник, – приказал Римке.
– Хорошо, Павел Сергеич.
Она, без сомнения, слышала сквозь тонкую перегородку, о какой сумме мы столковались с клиентшей, и теперь изо всех сил демонстрировала Екатерине Сергеевне свое секретарское послушание передо мной, великим.
