Он остановился в дверях спальни. Эксперты уже закончили работу и складывали свои приспособления, собираясь уходить. Патологоанатом был возле кровати и проделывал все обычные процедуры. Том осмотрел комнату. Она была просторной и светлой, но, как ни странно, один лишь ковер на полу имел отношение к двадцать первому веку – или, во всяком случае, так ему показалось. Огромная кровать с пологом больше подошла бы для загородного дома, а тяжелая мебель из темного дерева создавала несколько мрачноватую и гнетущую атмосферу. Впрочем, напомнил себе Том, как правило, труп на кровати веселой обстановке тоже не способствует.
Он заметил на столике два бокала из-под шампанского, теперь пустые, и увидел, что с них уже сняли отпечатки пальцев. На ведерке со льдом еще сохранился конденсат – это означало, что лед растаял совсем недавно.
Во всей этой сцене было что-то необычайно трагическое. То, что началось как романтическое свидание или праздник для двоих, окончилось мертвым телом и целой толпой людей в белых защитных костюмах. Перед внутренним взором Тома предстала картинка: приподнятые в тосте бокалы, улыбка, полная обещания, возможно, поцелуй… Так что же пошло не так?
Молодой эксперт с бледным, слегка прыщавым лицом, возившийся с оборудованием, поднял голову, посмотрел на Тома и поправил сидящие на носу очки:
– Не слишком много информации, сэр. У нас есть несколько отпечатков, но сравнить их не с чем, разве что с пальчиками потерпевшего, и я думаю, здесь все чисто. Единственная более или менее интересная вещь, которую нам удалось обнаружить, – это очень длинный волос. Нашли в ванной. Рыжий – не знаю, насколько это важно для расследования. Мы его проверим и предоставим вам отчет. Может быть, нам повезет, и он вырван с волосяной луковицей. А еще есть нож.
Том удивленно нахмурился и снова обернулся к кровати:
– Судя по видимому отсутствию следов крови, думаю, пострадавшего не зарезали?
– Нет. И поэтому присутствие ножа выглядит немного странно. Он лежал на прикроватном столике рядом с изголовьем. Никаких следов крови и никаких отпечатков. Нож был взят из кухонного набора. Он предназначен для отделения мяса от костей и поэтому очень острый. И похоже, его наточили совсем недавно.
– Есть идеи по поводу того, для чего он предназначался?
– Боюсь, что никаких. Но мы захватим его с собой и проведем кое-какие тесты. Посмотрим, может быть, что-то и выяснится.
Том кивнул другому эксперту, постарше, который уже закончил сборы и теперь стоял, прислонившись к дверному косяку.
– Спасибо, парни. Полагаю, вы взяли отпечатки у домработницы?
– Да, все сделано. Хотя вообще-то она все еще в истерике. Мы оставили ее вам; вы выясните, кто мог входить в спальню при обычных обстоятельствах, и мы сможем сверить отпечатки. – Молодой решительно захлопнул чемоданчик. – Так. Ну все, значит, мы готовы. Остается только забрать шарфы, как только вы с ними закончите, – и мы ушли.
Том подошел к кровати. Огромный человек, с необъятным обхватом талии, склонился над трупом, внимательно разглядывая что-то сквозь полукруглые очки. Руки и ноги покойного были прикручены к столбикам кровати четырьмя темно-красными шарфами; рот завязан таким же шарфом. Он был обнажен, и Том отметил, что для своих лет Хьюго Флетчер находился в прекрасной форме. Так… сначала шампанское, затем связывание. И тем не менее это не было похоже на БДСМ; на теле не было никаких следов физического насилия или других признаков подчинения.
До сих пор он не имел удовольствия познакомиться с патологоанатомом лично и теперь решил ему представиться. Тому всегда нравились патологоанатомы; среди людей этой профессии он ни разу не встретил кого-нибудь без странностей.
– Добрый день. Я старший инспектор детектив Том Дуглас. Спасибо за то, что оставили место преступления в первозданном виде, чтобы я мог увидеть все своими глазами. Думаю, теперь мы можем освободить его руки и ноги.
– Руфус Декстер. Не буду жать вам руку. – Патологоанатом помахал перед носом Тома громадной ручищей в перчатке.
Бог знает, где побывала эта рука, мелькнуло в голове у Тома. Руфус начал отвязывать руку покойного; один из экспертов подошел к изножью кровати и занялся ногами.
– Странное дело, Том. Наш парень привязан, стало быть, дело нечисто? Может быть. Сексуальные игры? Судя по шарфам, скорее всего. Умер в процессе? Не думаю. Хотя возможно. Однако я не нашел признаков, свидетельствующих о том, что процесс имел место быть. Пенис чистый – я бы сказал, он не был внутри женщины после того, как покойный в последний раз принял душ. Тем не менее надо проверить. Может быть, оральный секс?
Не знаю…
Том прервал этот поток информации:
– Можем ли мы предположить, что это была женщина?
– Хм. Наверное. Я видел его по телику, разумеется, и он всегда казался мне гетеросексуалом. А разве до вас доходили какие-то слухи, что он интересуется мужчинами? Я ничего такого не слышал, никаких сплетен… хотя, повторюсь, возможно все. И все же нет никаких признаков сексуального акта, любого рода. Или сексуальных игр. Постель не смята. Я осмотрел его тело и не обнаружил никаких волосков, ни лобковых, ни других. Только его собственные. Он чист, как стеклышко.
И в самом деле странно, подумал Том. Все говорит о сексуальном характере происшествия, но, кажется, ничего так и не случилось.
– Есть догадки, отчего он умер?
– Пока не вижу никаких признаков насильственной смерти. Может быть, его привязали к кровати и оставили и паника спровоцировала сердечный приступ? Или его отравили. Мы проведем анализ шампанского, разумеется. В любом случае точные ответы я получу, только когда вскрою тело. Боюсь, пока это все.
Том спросил, можно ли перевернуть тело – чтобы посмотреть, нет ли сзади каких-то отметок, предполагающих определенные сексуальные предпочтения. Спина оказалась чистой, но отметки на запястьях и щиколотках, оставленные шарфами, подразумевали, что Хьюго старался вырваться.
– Это еще ничего не значит, – заявил молодой прыщавый эксперт. – Эти ребята, когда играют в свои игры, по идее должны корчиться в экстазе и дергаться. Так они показывают, что им хорошо. То есть он не обязательно пытался освободиться. И еще они не всегда занимаются сексом – ну, в общепринятом смысле, вы понимаете. Она могла просто ограничиться… ручной работой.
Том с любопытством взглянул на эксперта, борясь с искушением спросить, откуда он так много знает о бондаже. Размышлять на эту тему было, конечно, захватывающе, но сейчас требовалось узнать кое-какие факты.
Он повернулся к Руфусу Декстеру:
– Как насчет времени смерти?
– Домработница – бестолковая курица. Не звонила в полицию целый час, а то и больше. Говорит, что запаниковала. Она пробыла в доме примерно полчаса до того, как обнаружила тело. Как долго он был мертв на момент нашего прибытия? Максимум три часа, а скорее, два с половиной.
Патологоанатом остановился, чтобы перевести дыхание, и Том снова вклинился с вопросом:
– Насколько я понял, полицию вызвали без малого в два, а вы были здесь в два тридцать. Соответственно, смерть наступила между 11.30 и 12.00, так?
Руфус кивнул.
– Отлично, Руфус. Тело ваше, можете его забирать, когда будете готовы. Когда вы проведете вскрытие?
– Завтра утром будет нормально? Я бы сделал все пораньше, пресса будет требовать информацию. И чертов премьер-министр тоже, учитывая статус покойного. Восемь часов вам подойдет?
Том поморщился и подумал о неизбежном телефонном разговоре, который ему предстоял.
– Скажем так, у меня и без того будет полно неприятностей из-за того, что я испортил субботу, так что воскресенье просто не может оказаться еще хуже. В любом случае у нас есть лишний час – завтра часы переводят назад, на зимнее время. Я поговорю с детективом Синклером, возможно, он захочет присутствовать. А… кажется, вот и он сам.
Снизу донесся голос суперинтендента детектива Джеймса Синклера. Том хорошо знал его манеру отдавать приказания: по форме они скорее напоминали пожелания или советы, но люди выполняли их мгновенно и беспрекословно. Из-за своего странного, перекошенного лица Синклер заслужил прозвище Исаия. К своему стыду, Том не понимал смысла этой клички до тех пор, пока кто-то ему не объяснил. Тем не менее об Исаие всегда говорили только с теплотой. Том испытывал к суперинтенденту огромное уважение, и хотя они были знакомы совсем недолго, он радовался, когда его назначили в команду Синклера по расследованию убийств. Разумеется, у него и без этого были причины перебраться в Лондон, но работа с Синклером стала несомненным бонусом.
Тело вынесли, и Том еще раз внимательно осмотрел спальню. Только теперь он понял, что было не так с этой комнатой. В ней совсем не ощущалось присутствия женщины. Никаких чисто дамских штрихов. В любой женской спальне, по опыту Тома, обязательно присутствовали по крайней мере духи, или баночки с кремами, или какая-нибудь другая косметика. Но здесь ничего такого не было. Он открыл гардероб и изучил его содержимое. Только дорогие мужские костюмы. Потом подошел к комоду и тоже заглянул внутрь. Идеально выглаженные и сложенные мужские сорочки в одном ящике, белье и носки – в других.
