За соседним столиком сидели три девушки. Светлые волосы колышутся. Темные, короткие, — взъерошены. Рыжие — узлом на макушке. По кафе распространялись ароматы YSL Baby Doll, Britney Spears Fantasy и Miss Dior Cherie.
— Я скоро взорвусь, если он будет вести себя так, будто меня не существует. На вечеринке он вытворял со мной такое, а в школе даже не здоровается. И не скажешь, что парню уже восемнадцать лет.
— И моя голова скоро лопнет. Не надо было под конец пить те напитки. Я даже не знаю, что там было.
— Эй, ну мы, по крайней мере, только пили.
Ужас на лицах. Глаза расширяются.
— Ты имеешь в виду…
— Надо быть совсем слепым, чтобы не заметить зрачков Элизы. И говорила она совсем беспокойно.
— Она же всегда говорит беспокойно.
— Но тут было в сто раз круче.
Огляделись по сторонам. Три головы в одну и шепот. Белоснежка осушила свой стаканчик и посмотрела на часы. Еще десять минут до начала урока. Девушка поднялась и взяла с собой сандвич, начинку которого уже съела. Она не в силах была слушать болтовню этой парфюмерной мафии с соседнего столика, да и вонь становилась нестерпимой.
Далеко не красавицы, которые собираются поступать в правовую или торговую школу. Они оказались в художественном лицее, потому что у них были хорошие оценки и «творческая жилка».
Великие деятели искусства и еще большие интеллектуалы, для которых школа — это способ быть замеченными.
Математические гении, которые выглядят всегда немного потерянными.
Обычная серая масса, которая заполняет коридоры, закупоривает лестницы, устраивает длинные очереди в столовой. Они выглядят, звучат, пахнут одинаково. Через год их имена уже никто не вспомнит. Как никто не помнит и сейчас.
Приятные и умные — конечно, они такие. Но Белоснежка не пренебрегала и другими. Она знала, что для многих роль — это маска, чтобы уберечься от окружающего мира. Они надевают ее перед школой, чтобы проще найти было свое место в толпе среди сотен других. Но Белоснежка их за это не обвиняла. Она сама решила в первый день учебы, что ни за что не согласится подпасть под какую-либо категорию, и не позволит включить себя ни в какую группу, на основании чего другие делали бы предположения о ней.
Белоснежка следила за образованием компаний, группировок и тусовок с легким интересом и с предчувствием забавы. Сама же оставалась в стороне. Но она не была одиноким фриком, который крался вдоль стен в черной одежде. Ее имя помнили.
Белоснежка Андерссон. Финская шведка из Риихимяки.
У которой четкое мнение по любому вопросу.
У которой высший балл как по физике, так и по философии.
Которая играла Офелию так, что пара преподавателей негодовала, а остальные прослезились.
Которая не участвует ни в одном школьном мероприятии или событии.
Которая всегда ест в одиночестве, но никогда не выглядит одинокой.
Она как часть чуждой головоломки; для нее нигде нет места, но неожиданно она может вписаться в любое место.
Она не такая, как другие. И вместе с тем такая же, как все.
Белоснежка подошла к дверям фотолаборатории и заглянула внутрь. Никого не было видно. Она вошла в промежуточную комнату и закрыла за собой. Стало темно. Белоснежка привычно прошла, не нащупывая дверь лаборатории. Ее рука уже давно знала, где находится дверная ручка. Кромешная тьма. Тишина. Покой. Это ее личные минутки перед школьным днем. Сброс. Загрузка. Ежедневный ритуал, о котором никто не подозревает. Обычай, одновременно воспоминание о прошлом и часть настоящего. Уже много лет Белоснежка была вынуждена искать укромное местечко, потому что она боялась. Поиск таких укромных уголков и безопасных мест был ее образом жизни. Но сейчас дело было не в страхе, а в желании найти такое место, которое было бы доступно всем. Фотолаборатория — это ее свободный мирок, где она может быстро успокоиться, прежде чем вступит в мир других людей, их разговоров, голосов, мнений и чувств.
Белоснежка облокотилась на стену и взглянула в темноту. Мысль за мыслью опустошила душу. Легче всего было порвать с ежедневными, большей частью пустыми веяниями, которые двигались этапами: следующий урок — математика, надо сходить в магазин сразу после школы, вечером, наверное, в спортзал на занятия по комбату[10]. Сейчас шум не соглашался покинуть голову. Что-то сопротивлялось. Что-то мешало.
Запах.
В лаборатории пахло не так, как обычно. Белоснежка смогла распознать запах. Она сделала шаг вперед. Что-то легко коснулось ее щеки, она отпрыгнула назад и включила красный защитный свет.
Купюра в пятьсот евро.
Десятки пятисотевровых купюр, которые висят в фотолаборатории и сохнут. Они настоящие? Белоснежка потрогала руками ближайшую купюру. Та казалась подлинной. Она проверила, чтобы в посуде для проявки не было фотографий, и включила обычный свет.
Свет упал на купюры. Водяной знак есть, также как и картинки, проявляющиеся на свету. Защитная лента и голограмма тоже на месте. Если купюры и ненастоящие, то это очень хорошо сделанные фальшивки.
Жидкость для проявки стала коричневой. Белоснежка потрогала ее пальцами. Вода.
Она посмотрела на пол лаборатории, где виднелись красно-коричневые пятна. Затем — на уголок купюры, где были такие же красно-коричневые пятна. И поняла, что же ее раздражало.
Запах запекшейся крови.
4.Белоснежка смотрела на сверкающие инеем деревья и старые маленькие надгробные камни из окна классной комнаты. Ослепительно белый, как будто сошедший с открытки пейзаж, тем не менее, не интересовал ее. Это расслабляло проще, чем решение интегральных уравнений. Мысли ее были заняты отнюдь не математикой.
Она оставила купюры в фотолаборатории. Ушла, закрыла за собой дверь и пошла на урок. И не сказала об этом ни слова. На уроке будет время подумать, что же делать дальше.
Чем меньше вмешиваются в жизнь, тем лучше она складывается.
Это был девиз Белоснежки уже многие годы. Никаких вмешательств, никаких беспорядков, никакого влезания в чужие проблемы. Если быть тихой и говорить только о том, что действительно имеет значение, жизнь будет спокойной. А сейчас хотелось просто все забыть. Забыть отмытые от крови купюры. К сожалению, Белоснежка знала, что это не вариант. Купюры уже мучили ее мысли так же сильно, как и въевшийся в них запах. Она не успокоится, пока не разгадает эту загадку.
Наверное, стоило бы рассказать ректору. Таким образом, Белоснежка сможет продвинуть это дело и выбросить его из своих мыслей. Вдруг эти купюры — часть какого-нибудь художественного проекта? Но с другой стороны, тогда вряд ли они были бы настоящими. И зачем кто-то утруждал себя, делая столько игрушечных денег? Ведь купюры были настолько похожи на настоящие, что с точки зрения полиции могли бы считаться фальшивыми, а изготовление фальшивых денег — преступление.
Следовательно, купюры подлинные.
Белоснежка не могла придумать ни одной причины, зачем кто-то решил отмыть такое количество денег в лицейской фотолаборатории. И, кроме того, оставить их все за незапертой дверью. Действие казалось абсурдным. Ее мозги работали, пытаясь найти логическое объяснение, но напрасно. Белоснежка закрывала глаза и видела купюры, развешанные на веревке. Казалось, что из картинки выпало что-то существенное, решающая деталь, которая подскажет ей ответ. Она же не Шерлок Холмс, который способен с первого взгляда восстановить сложную цепь событий истории, связанной с купюрами на просушке.
Белоснежке надо сходить поговорить с ректором. Она должна пойти забрать купюры и отнести их ему. Или не стоит их трогать?
Солнце ярко светило на ветви деревьев, которые откликались на это невыносимым до боли в глазах блеском. Мороз приглашал холод внутрь теплой классной комнаты. Белоснежка заколебалась. Стоячий воздух в классе был душным, и в нем своими липкими шажками к ней приблизилась мысль.
Решение было найдено.
Белоснежка зашагала в сторону фотолаборатории. Она хотела убедиться в том, что все увидела правильно. Вся эта картинка была настолько абсурдной, что, возможно, она ее сама придумала. Или неправильно поняла. А вдруг одна из купюр подлинная, а остальное — игрушки?
Никогда не принимай слишком поспешных решений. Это был второй девиз Белоснежки.
Ну, или, возможно, девиз — это бессмысленно громкое слово. Лучше сказать, принцип или мысль, практичная и полезная, иногда даже спасительная.
Белоснежка вздрогнула, когда вдруг из-за угла ей навстречу вышел молодой человек, Туукка. Восемнадцатилетний сын ректора, воображающий себя артистом от бога. Забавляло, как учителя терпели его бахвальство, высокомерную манеру общения и хронические опоздания. Сейчас Туукка выглядел так, как будто очень спешил. Он, вероятно, проходя мимо, толкнул бы Белоснежку локтем или рюкзаком, если бы та предусмотрительно не отклонилась в сторону.
