своих жертв: мы обнаружили там следы борьбы, кровь, сперму… Но ни в том, ни в другом случае никаких следов взлома. Поэтому и прозвище ему дали – Фантом. Но это еще не все. Он вырезает у них на спине букву.
Микелис удивленно поднял брови:
– Из букв складывается слово?
– Нет, буква всегда одна и та же – е. И перед ней звездочка.
На этот раз Алексис вытащил из красной папки фотографию и подвинул ее по столу ближе к криминологу.
Розовая кожа, множество родинок на пояснице.
И – вспоротый валик кожи ниже лопаток, малиновая борозда вместо чернил, странное послание, как клеймо, глубоко впечатавшееся в плоть: *e.
– Две жертвы менее чем за четыре месяца, – заметил Микелис.
– У этого убийцы – да.
Не выпуская фото из рук, Микелис поднял на жандарма свои прозрачные глаза:
– А что, есть и другой?
– Если только этот тип не страдает раздвоением личности. В период с июля по сентябрь на востоке Франции в безлюдных местах обнаружены три жертвы. Этот преступник долго жертв не мучает, убивает довольно быстро, способы разные. Задушил только одну. Настоящий бешеный зверь. Нелюдь.
– А что, первый не зверь?
– Первый методичнее. Чувствуется, что он последовательно реализует какую-то навязчивую идею. Убийца с востока – мясник. Полный отморозок. Мы называем его Зверь.
– По второму тоже есть ДНК?
– Если по Фантому у нас есть все, что нужно, поскольку он оставил сперму, то по Зверю, наоборот, нет ничего. Видимо, использует презервативы.
Микелис поморщился, сдвинув брови:
– В таком случае никакой он не псих, он владеет собой.
– Может быть, он не кончил… Презервативы – это только предположение.
– А в лаборатории не пытались найти следы смазки?
– Это было… непросто. Сказать, что он зверь, – это еще полправды.
– У вас есть три жертвы, и вы не нашли его лобковые волосы?
– Нет. Ни одного. Ни единого волоска, ничего.
– Он должен был что-то оставить, тем более по трем преступлениям, он не может быть все время чист.
– Просто… каждый раз… это какой-то кошмар. Понимаете, он… он их…
– Ну что? Что он с ними делает?
– Мы считаем, что он их ест.
На этот раз Микелис на секунду замер с открытым ртом.
– Почему вы так решили?
– Следы укусов. Рваные раны, отсутствующие куски мяса. У него огромный рот. Это единственная зацепка, если только нам удастся ее использовать. Судмедэксперт сказал, что это самый большой рот, который он когда-либо встречал. И поразительные зубы.
– То есть?
Алексис сглотнул, его смущали эти подробности.
– Острые. Как будто вся челюсть заполнена клыками.
Криминолог задумался, прикрыв рот крупной ладонью. Наконец, отняв руку, он совершенно серьезно спросил:
– То есть вы охотитесь на вампира?
– Иногда мне так кажется…
– Вы имеете дело с чем-то средним между психотиком и психопатом. От первого – безумие, от второго – дотошность и тщательная осторожность. Довольно необычный случай, я согласен.
– Я вас предупреждал.
Микелис сделал глоток кофе и спросил:
– Какая связь между двумя сериями убийств?
– У трех девушек, найденных на востоке Франции, также имеется буква *e, она вырезана ножом на ягодице с левой стороны.
Микелис какое-то время сидел сосредоточенно, погрузившись в свои мысли.
– Вы уверены, что у них разный почерк, что это двое разных убийц? – наконец спросил он.
– Все наводит на такую мысль.
– Еще зацепки?
– По первому – ничего. Второй менее дотошен. Помимо следов укусов мы обнаружили отпечатки автомобильных шин на двух из трех мест преступления.
– Модель машины определили?
– По следам удалось установить расстояние между осями, радиус поворота колес и тип шин. В принципе эксперты НИИ криминалистики [1] считают, что это «рено-твинго» первой модели.
– ДНК в следах укусов? Слюна…
– Ничего… Надо сказать… это каждый раз месиво. Судмедэксперт только руками развел: все залито кровью, она портит весь биоматериал, которого и так крайне мало.
– Итак, у вас есть двое серийных убийц, которые, как вам известно на данный момент, начали преступную деятельность примерно в одно время и подписываются одним и тем же символом.
– Мы не знаем, то ли они действуют сообща и обмениваются опытом, то ли это два урода, которые перед освобождением из тюрьмы договорились устроить соревнование и теперь живут каждый сам по себе. Но они как-то связаны.
– Изучите американские дела, например дело Норриса и Биттейкера, Оттиса Тула и Генри Ли Лукаса или, ближе к нам, в Германии, дело Левендела и Вирца. Вы обнаружите, что дуэты серийных убийц существуют. На них можно учиться.
– Я прекрасно это знаю. Но на сей раз они как будто действуют не вместе, а параллельно.
– Это еще предстоит доказать. Необходимо детально изучить дело и узнать больше.
Алексис взглянул на толстую красную папку. Следует ли воспринимать последнюю фразу как ободрение?
Микелис слушал внимательно, с интересом; настала пора рассказать ему остальное:
– Это еще не все, – снова заговорил жандарм. – Месяц назад одна из наших служб по борьбе с педофилией обнаружила, что по интернет-форумам гуляет несколько фотографий: изнасилованные мальчики с красной буквой *e, нарисованной на спине. Два разных мальчика. Все три эксперта-психиатра, с которыми мы консультировались, говорят, что это действует совсем другой человек, – слишком много различий и мало совпадающих деталей между убийством взрослых женщин и надругательством над этими мальчиками.
Алексис выдержал паузу, словно добиваясь большего эффекта, и ледяным тоном добавил:
– Итак, у нас трое преступников, которые одинаково подписывают свои деяния.
Микелис невозмутимо смотрел на него, держа в одной руке фотографию жертвы с родинками, в другой – чашку остывшего кофе.
– По-вашему, это организованная, четко выстроенная сеть или просто бредовое пари между бывшими зэками?
– Понятия не имею. У нас ничего нет. Педофильские снимки отследить не удалось, они тонут среди сотен других в сети, установить автора невозможно.
– Единственная зацепка – этот символ… А по двум убийцам? Есть какие-то направления поисков?
– Мы продолжаем работать над списками входящих и исходящих вызовов на все мобильные телефоны в районах, где были обнаружены жертвы, до и после совершения преступлений, сопоставляем десятки тысяч номеров. Изучаем все видеозаписи, которые удалось получить в округе, – с автостоянок, банков, платных дорог – в надежде обнаружить что-то значимое, но это титаническая работа, и пока она ничего не дала.
– А на камерах наблюдения заправочных станций или банкоматов не попадался «рено-твинго»?
– Мы все просмотрели – рабочего материала нет. Правда, камер немного, преступления совершены в сельской местности: оборудования мало, а возможных направлений слишком много.
– В генетической базе данных тоже ничего?
– Нет. Тот, кого мы назвали Фантомом, там не фигурирует. Есть отпечатки подошвы в лесу Дабо, возле трупа одной из девушек: это прогулочная обувь
