– Понятия не имею… – буркнул милиционер. – Но его расстреляли в упор, и к тому же использовали глушитель…
– Вот именно! – сказала Марина. – Похоже на заказное убийство… Но заказное убийство дворника – это же абсурд!
– Абсурд – не абсурд, но вам здесь не место! – спохватился участковый. – Вы свободны, покиньте место преступления…
Марина медленно пошла к своему подъезду.
Оперативная группа еще не уехала. «Надо бы подойти, – подумала Марина. – Представиться, расспросить…» Но времени не было, в десять у нее была назначена встреча в редакции. Важная встреча, отменить которую она не могла…
Уже у дверей она встретила соседку с верхнего этажа, которая знала все и обо всех. Она мило поздоровалась с Мариной и, вздохнув, сказала:
– Жалко Павлика…
– Павлика? – переспросила Марина. – Какого Павлика?
– Дворника звали Павлом, – сообщила соседка. – Павел Ершов – гордость нашего домоуправления…
– Что вы говорите! – поразилась Марина. – А я и не знала…
– Откуда вам знать… – не без ехидства заметила дама. – Мы и соседей-то своих не знаем! А уж дворники для нас все на одно лицо…
Женщина демонстративно отвернулась и, размахивая хозяйственной сумкой, пошла к арке, ведущей на улицу.
«Павел Ершов… Павел Ершов… Где-то я слышала это имя, – подумала Марина, поднимаясь по лестнице к лифту. – Но вроде бы у меня не было знакомых дворников…»
Глава 3
Марина все-таки опоздала – не намного, минут на десять. Николай Андреевич Серегин ждал ее в холле возле поста охраны, ему не разрешили подняться наверх, хотя Марина и заказала пропуск. «Вот придет ваша Исаева, тогда и вас пропустим», – без каких-либо церемоний объяснил ему охранник, который смотрел новости по телевизору. Марина знала местные нравы и понимала, почему Серегин выглядит не просто раздосадованным, но и униженным ожиданием.
– Извините, Николай Андреевич, – сказала она, на ходу расстегивая дубленку. – Задержалась не по своей воле… У нас во дворе случилось убийство, допросы, то да се…
Она говорила торопливо, словно хотела поскорее закрыть эту тему.
– Кого убили-то, Марина Петровна? – поинтересовался охранник.
– Дворника… Убили дворника… Расстреляли в упор, можете себе представить?
Охранник удивленно покачал головой:
– Надо же! И до дворников добрались… С них-то что взять?
Но Марина не слушала его. Подхватив Николая Андреевича под руку, она торопливо вбежала в лифт.
Марина не знала, что привело к ней ее старого приятеля, по телефону он не стал ничего ей рассказывать, заметил только, что проблемы у него серьезные и он не может откладывать встречу. Марина внесла изменения в свой расписанный по минутам день, перенесла редакционную оперативку и попросила секретаря предупредить тех, с кем она уже договорилась о встрече, прийти попозже, ближе к вечеру.
Николая Андреевича Марина знала еще в те времена, когда она руководила объединенной редакцией нескольких советских журналов мод – теперь ей порой кажется, что это было в какой-то другой и не ее жизни. Молодой выпускник первых в стране Высших курсов топ-менеджеров был назначен директором одного из московских домов моды в период, когда замечательные ельцинские реформы еще только начинались. Серегинский Дом моды – тогда он назывался «Тенденции» и являлся государственной собственностью – незадолго до этого получил дополнительное помещение, где предполагалось разместить демонстрационный зал и небольшой фирменный магазин. Помнится, она позвонила Николаю Андреевичу, чтобы поздравить его с назначением, а он в отчаянии сказал: «Приезжайте, мне срочно нужна ваша помощь…»
Она приехала. Серегин показал ей бумаги, по которым выходило, что его Дом моды ограблен: новое помещение со всем оборудованием, деньги на счете, запасы тканей и материалов, даже последняя коллекция одежды ему не принадлежали! Директриса, работавшая здесь до его прихода, вместе с главным бухгалтером создали еще одно – как бы дочернее предприятие и передали ему все средства и фонды серегинского Дома моды. Оформив документы о передаче, дав права на независимое ведение дел, шустрые дамочки ушли руководить новым Домом моды, который многозначительно назвали «Кремлевские куранты», и вскоре приступили к его приватизации.
Серегин с негодованием пытался восстановить справедливость и вернуть государству его собственность. Он поднял на ноги прессу, подал иск в арбитраж, пошел жаловаться в министерство, которое назначило его на эту должность. Однако несколько заметок в газете ничего не могли изменить. Министерское начальство явно было в курсе, а возможно, и в доле, и предпочло не вмешиваться. Серегину на всякий случай объяснили, что все сделано по закону – закону о приватизации, и если он не хочет прослыть ретроградом, пусть довольствуется тем, что имеет. Серегин продолжал бороться. Он пробился в Совет министров, на одном из заседаний продемонстрировал схему, которой пользуются руководители предприятий, чтобы в ходе приватизации государственную собственность сделать своим личным имуществом… Его с интересом выслушали и объяснили, что министерство в ближайшее время будет расформировано, так что не имеет никакого смысла искать виноватых – министерские чиновники и так скоро окажутся на улице. Новость Серегина не утешила, но оставались надежды на арбитраж.
Марина, которая к тому времени покинула службу в журнале мод и издавала теперь независимую модную газету, Серегина не утешила. Она напрямую сказала ему, что он ведет себя наивно, что «против лома нет приема», что надо бросить разбирательство и немедленно начинать все с нуля. Сама она так и сделала. Однако Серегин с ней не согласился и сказал, что в Марине говорят усталость и отсутствие оптимизма, что реформы должны быть справедливыми, иначе это никакие не реформы, а санкционированное сверху разворовывание того, что своим трудом создавали другие. При расставании каждый остался при своем мнении.
Серегин позвонил ей через неделю и радостно сообщил, что она была не права, потому что арбитраж решил дело в его пользу и на днях судебные исполнители передадут ему искомое имущество. Марина, помнится, удивилась, но порадовалась за своего неуступчивого коллегу…
Потом он исчез и не звонил ей, Марина думала – замотался, не до нее. Позвонила сама. На ее дежурный вопрос «Как дела?» он ответил странно: «Не сыпьте соль на раны…» «Какие еще раны?» – удивилась она. «Я вынужден был отказаться от иска… – сообщил Серегин. – У меня пытались похитить дочь…» «Но сейчас-то все обошлось?» – растерянно спросила Марина. «Обошлось, – ответил Серегин и тут же уточнил: – Пока обошлось… В общем, вы были правы – против лома нет приема…»
Он все-таки начал с нуля. Брал кредиты, а проценты тогда были бешеные! Искал и находил партнеров для совместных акций, создавал собственные коллекции… Со временем и его Дом перестал быть государственной собственностью, стал акционерным обществом и приобрел новое название – Дом моды «Тренд», что можно перевести, как «Тенденции моды», но лучше не переводить, так короче и больше похоже на нечто зарубежное… Серегин держался в тени, избегал публичности. Его «Тренд» не участвовал в Неделях моды, которые регулярно проходили в Москве на радость модной тусовке. Серегин устраивал собственные сезонные показы, на которые приглашал узкий круг байеров, отбирающих модели для магазинов, и никогда не звал журналистов моды. Правда, Марину он приглашал. Даже после того, как она ушла из журнала мод «Сезоны» и стала издавать журнал «Воздух времени» – о стиле жизни, моде, интерьере и современных нравах. Марина каждый раз поражалась деловитости показов в Доме моды Серегина, отсутствию всякой шумихи и тем, как легко здесь заключались контракты на производство модной женской одежды. Серегин как-то объяснил ей, что у него только дизайнерский центр, а заказы на производство он размещает на чужих фабриках, в том числе и за рубежом. Марина хотела написать о его опыте, даже на фабрики съездить, но Серегин попросил этого не делать, ссылаясь на коммерческую тайну и нежелание «мелькать в прессе». Марина удивилась, заявила Серегину, что он недооценивает роль рекламы в продвижении своих товаров на рынок, но Серегин уперся и, в конце концов, даже заявил, что торговая марка «Тренд» в рекламе не нуждается, что он выпускает ровно столько моделей, сколько может произвести и продать, а больше ему и не нужно…
