– Трудно сказать…
– Полагаю, она в ближайшее время объявится. Опомнится и прискачет давать показания. Не в ее интересах прятаться.
– Может, она не прячется. Может, просто уехала куда-нибудь подальше от Тамани. Женщины очень импульсивны.
– Особенно красивые и знаменитые! – согласился Игорь.
– Змею-то хоть нашли? – спросил Лавров.
– Слава богу, да. Весь номер вверх дном перевернули. Эфа забилась под ванную… там есть такое отверстие для производства сантехнических работ. Туда она и заползла. Еле вытащили. Палкой, на которой висела шторка.
– Умертвили?
– Пожалели. По большому счету эфа не виновата. Какой с нее спрос? Посадили в коробку и отвезли Чуану. Пожурили его. Пригрозили привлечь к ответственности. Но так… для острастки.
– А ты отлично информирован, – похвалил корреспондента Лавров, перейдя на «ты». – Сдашь источник?
Парень улыбнулся и махнул рукой:
– У меня двоюродный брат в ментуре служит.
– Как же тайна следствия?
– Какое следствие? Нет состава преступления, нет и дела. Я такую статью написал – закачаешься! «Смерть в приморской гостинице» называется. А главный уперся. Нечего, мол, народ пугать. Если про змею узнают, «Шато» вмиг опустеет. Никому неохота эфе на зубы попасть.
– Змею же поймали, – возразил Лавров.
– Одну! – Игорь многозначительно поднял указательный палец. – А вторая-то на свободе гуляет. Поди найди ее! Хозяин отеля приказал тайком все номера обыскать, под видом генеральной уборки.
– Но слухи-то все равно просочатся.
– То слухи, а то – статья, – с сожалением вздохнул парень. – Я журналист как-никак. Мог бы хоть в Интернете материал разместить, но главный грозился уволить, если я посмею его ослушаться.
– Я думал, ты о людях беспокоишься, а тебе славы хочется, – укорил его Роман.
– Слава тоже не лишнее. Но люди, конечно, важнее. Они должны знать, какая существует опасность, и быть внимательнее. Не только в отеле «Шато», но в других домах на той же улице, на пляже… да где угодно. Эфа – пустынная змея, ее в песке не сразу заметишь. Она желтая в светлые пятнышки, на боку у нее – волнистая полоса, а на головке – белый крест. Я все это расписал… картинку хотел поместить на первой полосе. А мне запретили не только писать, но и болтать.
– Шила в мешке не утаишь.
– Конечно, народ в конце концов докопается до правды…
– Ну, постояльцам «Шато» бояться нечего, – заключил Лавров. – Снаряд в ту же воронку второй раз не упадет.
– Еще как может упасть! – не разделил его оптимизма Игорь. – Еще как!
– Какова же официальная версия? Что скажут станичникам и отдыхающим?
– Чтобы не провоцировать панику, объявят причиной смерти Ордынцева отравление редким ядом. В принципе это почти так и есть. Чаун будет помалкивать. А остальным хозяин «Шато» заплатил, чтобы держали языки за зубами. В том числе и персоналу. Время пройдет – все утихнет, забудется. Пока правда выйдет наружу, сезон уже закончится. У эфы период спячки начинается в октябре, она уснет.
Лаврову не верилось, что можно вот так запросто закрыть всем рты. Оказывается, Игорь тоже в это не верил.
– Все равно кто-нибудь да проболтается, – заявил он. – Я вам рассказал, вы еще кому-то расскажете. И пошло-поехало. Писать мне запретили, а говорить я могу все что хочу.
– У нас – свобода слова, – усмехнулся Лавров. – Некоторые уже твердят, что Ордынцева вампир укусил и всю кровь выпил. Я лично слышал.
– Это горничная сплетню придумала. Не та, которая труп обнаружила, а вторая. Ушлая баба. Ленивая и дурная на язык. Вампир! Взбредет же такое в голову!
– Должно быть, что-то видела краем глаза, что-то подслушала. И персонал отеля, и постояльцы наверняка обсуждают случившееся, и у каждого – своя версия. Это я вам как бывший опер говорю.
Корреспондент газеты «Таманский вестник» угрюмо кивал.
– Обидно, что статью зарубили, – вырвалось у него. – Сатрапы! Им начхать на людей! Вдруг эфа еще кого-нибудь укусит? Долг журналиста…
Лавров перестал его слушать. Он подумал о развалинах позади сквера, где пряталась Руслана. Змея могла заползти в любую дырку и просидеть там до следующей ночи. А как стемнеет – выйти на охоту. Надо же ей питаться, в конце концов? Голод – не тетка.
Впрочем, искать эфу – все равно что искать иголку в стоге сена. Времени уйдет уйма, а толку, скорее всего, не будет.
– …пусть увольняет! – пыхтел Игорь по поводу главного редактора. – Без работы не останусь. Дядька в свое кафе возьмет администратором. Давно предлагал, да я не шел.
– Твой дядя держит кафе?
– Целых два. Одно в Тамани, второе – на выезде, придорожное. Там штат еще не укомплектован.
– Ресторанный бизнес – это хорошо, – рассудил Лавров. – Ты мне вот что скажи. Есть у вас в станице ресторан «Медуза»?
– «Медуза»… – Парень перестал размахивать руками и наморщил лоб. – Я все наши общепитовские точки знаю наперечет. Но «Медузы» среди них нет. А что?
– Да так… название оригинальное.
– Мне не нравится, – честно признался Игорь.
– Ладно, бог с ним…
– Когда вдова приедет за телом? – в свою очередь поинтересовался «папарацци».
Видимо, он еще не совсем отказался от идеи напечатать сенсационный материал. И нащелкать фоток. Жена погибшего в трауре на пороге полицейского участка…
– Как только будут соблюдены все формальности, – ответил Лавров. – Полагаю, вдова может прислать своего представителя. Все зависит от того, где будут хоронить Ордынцева. Он ведь родом отсюда.
– Да вы что? – ахнул журналист. – Наш, станичный?
– Кажется, ваш. Мать увезла его из Тамани еще ребенком.
Парень с сожалением покачал головой. Вряд ли столичного бизнесмена похоронят на здешнем кладбище. Из Москвы на могилку ездить больно далеко.
– Я бы мог классный репортаж отгрохать, – разочарованно протянул он. – Эх, не судьба!
Лавров по-свойски похлопал его по плечу.
– Не огорчайся, друг. Лучше скажи, тебе удалось заглянуть в номер, где произошло… где умер Ордынцев? – поправился он.
– Не сразу. Пришлось долго просить. В общем, я прорвался, когда тело уже выносили. Приподнял простыню, взглянул… и обмер от ужаса. Я покойников боюсь.
– Вспомни, не попадалась ли тебе на глаза какая-нибудь старинная вещица?
– В номере? – Игорь задумался, мысленно возвращаясь в двухкомнатный люкс на первом этаже отеля «Шато». – Нет… обычный гостиничный антураж. Одежда была раскидана… женская и мужская. Сумка дорожная на полу стояла… дорогая, кожаная. Больше ничего такого…
– Вазы там не было? Серебряной, с двумя ручками… вот такой? – Лавров показал примерный размер сосуда.
– Не знаю… Я не видел…
– Криминалисты должны были сделать полную опись изъятых вещей. Не мог бы ты уточнить, включили туда вазу?
– Она антикварная была? Небось кучу бабла стоила? – оживился журналист. – Думаете, ее кто-то из обслуги спер? Под шумок? А что? Могли…
На его лице отразилась напряженная работа ума. Статья о похищенном в гостинице раритете тоже увлекла бы читателей. И в Интернете будет что разместить.
– Я не уверен, брал Ордынцев вазу в номер или оставил ее на яхте, – остудил его пыл детектив. – До выяснения сего обстоятельства я попросил бы тебя никому ничего не говорить.
– Но мы еще встретимся? – обрадовался Игорь.
– Обязательно. И обменяемся добытой информацией, – заверил его Лавров. – Ты узнай, попала ли ваза в опись и если да, то где она находится. Надежно ли ее спрятали. Вещь редкая, сам понимаешь.
– Еще бы. Антиквариат нынче в цене.
Они обменялись визитками. Лавров дал журналисту липовую, на которой он значился как частный детектив. Но номер телефона там был указан настоящий.
– Кстати, дай-ка мне адресок опытного эксперта по древностям. Есть у вас такой?
– Можно в музей подойти, – предложил парень. – Вы думаете, украденную вазу выставят на продажу?
Несмотря на то что они как будто подружились и Лавров перешел на «ты», Игорь все еще не мог преодолеть внутренний барьер и обращаться к собеседнику по-свойски. Он не так легко сходился с людьми. Это не способствовало его профессиональному росту. Но что поделаешь?
– Не следует торопиться с выводами, – предостерег его детектив. – Мы пока не знаем, где ваза. Я доберусь до яхты, тогда все станет ясно.
– Старинную вещь потребуется оценить! – будто не слыша, продолжал журналист. – Кто у нас лучший спец? Так-так-так… пожалуй, обратитесь к Кирчуку. Не помню, как его зовут… но адресок дам. Вернее, покажу. Идемте…
Москва
Виктор ненавидел себя, ненавидел Раметова, ненавидел женщину, которая сломала ему жизнь. Руся – так он называл ее, по-бунински[6] поэтично и мягко. И с тех пор не мыслил называть ее по-другому. Она тоже придумала ему милое прозвище – Вик.
Они оба были несовременными, «отставшими» от модных веяний, и это сблизило их. Зачитывались классикой, ходили в театр, много спорили. Оба собиралась заниматься журналистикой, поступили в университет…
