– Ну, сладкий, у меня с собой только десятка с мелочью. Ты бы хоть намекнул, что тебе нужно лавэ.
– Ладно, завтра заеду к отцу, возьму еще у него. Должен же он приплачивать мне за то, что я удовлетворяю его ненасытную женушку! – Виссарион разразился своим лошадиным ржанием.
– Ты смотри, чтобы папаша твой случайно не узнал про нас! – Девушка привстала, потянулась к пачке сигарет, которая лежала на сервировочном столике. – А то ведь прибьет ненароком: этот гиппопотам такой психованный!
– Отец не психованный, он эмоциональный!
– Ага, эмоциональный! А временами становится просто бешеный, словно с цепи сорвался.
Девушка закурила, Виссарион взял у нее сигарету и тоже затянулся.
– Как хорошо, что сейчас отец не на даче!
– Ну да, он же у нас работает по-стахановски, – усмехнулась девушка, – в две смены! Трудится на благо родного ГИБДД, приумножая при этом свое личное состояние.
Я посмотрела на камеру: на индикаторе загорелась красная лампочка. Это означало, что пленка кончилась. Черт! Как не вовремя! Если бы еще удалось записать, что говорят жена и сын Кинделия-старшего про своего мужа и папашу!.. Нет, прав Витя Шило: надо переходить на камеру более современную, с диском. Впрочем, и того, что у меня есть, вполне достаточно, чтобы замутить хорошую игру!
Любовники между тем полежали еще какое-то время, выкурили по очереди сигарету, потом встали и прямо так, нагишом, принялись поедать ужин, запивая его вином и заедая фруктами. Но их кулинарные пристрастия меня интересовали меньше всего, я поняла, что сегодня сделала все, что было в моих возможностях, и мне пора сворачиваться. Я достала из пояса брюк «жучок», воткнула его в дерево прямо напротив окна, затем осторожно развернулась и поползла по ветке обратно к забору.
Мне оставалось совсем немного, буквально два-три моих мелких шажка на карачках, когда неожиданно ветка подо мной с громким хрустом сломалась, и я полетела вниз. Больно ударившись о землю коленями и руками, я повалилась на бок, едва сдержав крик. На голову и тело мне упало несколько больших поспевших яблок. Чертова ветка! И как только тебя угораздило сломаться в самый неподходящий момент?!
В это время где-то наверху раздались голоса.
– Что это было? – вопрошал Виссарион.
– Да это мальчишки из соседней деревни лазают за яблоками, придурки! – небрежно ответила девушка.
– Черт, ничего не видно, темно, как у негра в одном интересном месте…
– Тихо, тихо, сладкий, они только возьмут яблоки и уйдут.
– Может, выйти и надрать им задницы?
– Да ладно тебе, яблок, что ли жалко? Вон их сколько уродилось! Все равно пропадают…
– Говорил ведь отцу: давай заменим лампочку в фонаре на участке! Так нет, ему все некогда, все, блин, работает… Слышишь, как тихо, Ил? Может, все-таки не мальчишки?
– Они, они, и позапрошлой ночью я здесь ночевала, а они залезали… Я утром нашла рваный пакет с яблоками под деревом. Набрали от жадности полный, а он возьми и порвись. А может, ветка сама сломалась под тяжестью плодов. Яблок-то много… Ну их к черту! Идем, сладкий…
Через секунду все стихло. Я встала с земли, подумав о том, что это хорошо, что я сейчас одета во все темное: из освещенной комнаты на черной земле меня не было видно. Да и ночи в конце августа, по счастью, безлунные. Я подняла с земли камеру и, прихрамывая, пошла вдоль забора искать какой-нибудь выход.
Он нашелся не сразу. Но когда я добрела до калитки и обследовала запор, то оказалось, что изнутри он открывается довольно легко. Вот только закрыть его снаружи я уже не смогу. Но это меня интересовало меньше всего. Я выбралась на улицу, прикрыла калитку и побрела к своей машине, прихрамывая и прижимая к груди камеру.
Уже в машине я достала мобильник и набрала номер Ярцева:
– Антон, ты еще не спишь?
– Пресса вообще никогда не спит! Она бдит днем и ночью!
– И это правильно. А я вот нахожусь на даче…
– Отдыхаешь? Черт, даже завидно!
– Ну, отдыхом это назвать сложно, – ответила я, потирая ушибленное колено, – но позавидовать мне вполне можно. У меня хорошая новость!
– У меня тоже.
– У тебя какая, Антон?
– Сейчас в вечерних новостях показали твою запись драки в кафе. Кино получилось – просто супер! Голос за кадром прокомментировал сюжетец, сказал, что диск в редакцию газеты «Горовск сегодня» принес человек, пожелавший остаться неизвестным, что, мол, все участники драки задержаны, но отпущены почему-то только сын начальника одного из отделений ГИБДД и его дружки, а противная сторона, как ни странно, до сих пор остается в изоляторе. Ну и дальше – всякие недвусмысленные намеки: так почему же отпущены именно те, у кого папы «шишки», а не другие, у кого папы простые смертные?.. Одним словом, дело сделано, господа! Теперь полицейские не смогут закрыть глаза на нашу запись!
– Да, это хорошая новость. Может, теперь дело пойдет по-другому?
– Будем надеяться, – усмехнулся Ярцев. – А у тебя что?
– А у меня появилась еще одна запись… – таинственным голосом сказала я.
– Слушай, Казакова, колись, где ты их берешь?
– Это результат слежки за моим подопечным! Вот я сейчас прокатилась с Виссарионом на дачу его папаши и увидела такое… Чистое порно! Если это кино прокрутить Кинделия-старшему, тот узнает много нового о своих родных людях – сынуле и молодой женушке. И заодно разучит несколько поз из Камасутры. Так что завтра с утра еду к Вите Шило, сделаю копии, потом могу завезти один диск тебе.
– Ценный продукт! Лады, будем думать, куда его пристроить.
– Антон, а что там с твоей статьей о недозволенных методах дознания в полиции?
– Считай, что готова. Правда, в завтрашний номер она не попадает, завтра выйдет заметка о драке в кафе, а вот в послезавтрашний…
– Ну, ты у меня молоток! Настоящий папарацци! Давай, еду домой отдыхать.
Убрав телефон в сумку, я, довольная собой, завела машину и рванула в город…
Ариша, как ни странно, был дома. Мы столкнулись с ним в прихожей, и дед посмотрел на меня как-то очень подозрительно.
– Что случилось, Полетт? Где ты была?
– Ничего не случилось, а что? – Перехватив взгляд деда, я посмотрела на себя.
Ноги мои были в земле, впрочем, руки тоже. К коленям пристала еще сухая трава. Дед подошел ко мне и вынул сухую травинку из моих волос.
– Как это понимать, ма шер? Ты что, валялась на земле? И еще щека вон ободрана…
– Где? – Я посмотрела в зеркало, висевшее в прихожей.
Щеку я расцарапала, скорее всего, о ветку, когда падала с дерева, только тогда от испуга я ничего не почувствовала.
– Это так… пустяки, дедуль! – небрежно бросила я, проходя в ванную.
– Ах, пустяки?! Ну, что ж, тре бьен! Моя внучка является за полночь с расцарапанным лицом, вся в грязи… И что я, по-твоему, должен думать?
– Что твоей внучке надо принять ванну и обработать рану…
Я закрыла дверь на запор и включила душ…
Уже ложась спать, я еще раз прокрутила в голове сегодняшний день. Кажется, все складывается совсем даже неплохо. Общественность увидела то, что надо. Теперь все узнают, как шишковатые папаши вытаскивают своих сынков из непростых жизненных ситуаций. Еще бы сегодняшнюю запись подкинуть Кинделия-старшему! Вот будет концерт! А уж посмотреть на его реакцию – просто моя мечта!
На другой день с самого утра позвонила Света. Я едва открыла глаза и еще лежала в постели, нежась и мечтая продлить удовольствие от прекрасного сна, как затрещавший телефон не оставил мне никакой надежды. Я вскочила с постели и взяла трубку. Голос Светы был взволнованным:
– Полина, что мне делать? Виссарион позвонил и сказал, что скоро за мной заедет Лавр и чтобы я ехала с ним на дачу к Виссариону.
– Так в чем дело? Поезжай, – ответила я, сдерживая зевоту.
– Но родители не отпускают меня, это во-первых. Во-вторых, я и сама не рвусь туда. Я его теперь просто боюсь. А Виссарион ничего не хочет слышать, он говорит, что это не обсуждается, что это приказ! Ты представляешь, Полина?
– Еще как представляю! И что же ты хочешь от меня?
– Я даже не знаю, к кому мне обратиться. Заявлять на него в полицию бесполезно, ты сама говорила.
Света вдруг всхлипнула:
– Полина, я и сама уже поняла, что за тип этот Виссарион! И знаешь, я… я решила порвать с ним, вот! Но как это сделать? Он будет преследовать меня, он постоянно звонит, уже пошли угрозы…
– История повторяется!..
– Что? Какая история?
– Да это я так, о своем… Света, я думаю, тебе для начала надо спрятаться. У тебя наверняка есть друзья или родственники, которые приютят тебя на время. Исчезни на несколько дней.
– А как же институт? Послезавтра начинаются занятия…
