Я осталась сидеть за столом, пока Элис расправлялась с обильным завтраком. Наблюдая за ней, я подумала, не голодала ли она в прошлом — учитывая непостоянную работу Фарли. Она ела все подряд, словно думала, что может больше никогда не увидеть ничего съедобного. Хотя при взгляде на худенькую фигурку оставалось непонятным, куда все девается.
Едва она доела свой последний кусок ветчины и прикончила яичницу-болтунью, как я предложила ей:
— Элис, ты не поднимешься со мной в мою комнату? Я хочу кое-что тебе показать.
Более интересного занятия у нее не было, и она с готовностью пошла со мной. Диллоу смотрел, как мы уходим, и я ощутила его неодобрение. Он не хотел, чтобы я влияла на Элис. Интересно, не его ли голос я слышала прошлой ночью по телефону. Элис скорчила у него за спиной гримасу и побежала наверх впереди меня.
Закрыв за нами дверь, я попросила девочку сесть. Потом вытащила из-под подушки Амарилло и протянула ей игрушку с висячими зелеными ногами и открытым ртом алого цвета.
— Ты его помнишь? — спросила я у Элис.
Она посмотрела на лягушонка с интересом, но без какого-то особенного узнавания. Я натянула на руку голову-перчатку. Элис не обратила внимания на мой странный вопрос, но засмеялась, когда лягушонок с моей помощью стал корчить забавные рожицы.
— Откуда он у вас? — спросила она. — Он такой смешной.
Я села напротив.
— Когда-то у меня была маленькая дочка. Тебе ровесница. Это была ее любимая игрушка. Я часто рассказывала ей истории от лица этого лягушонка и разговаривала за него. Ей нравилось, когда он отвечал ей, она с ним даже ложилась спать.
Элис стала играть с марионеткой, явно получая удовольствие. Но оставалось непонятным, вспомнила ли она хоть что-нибудь.
— Если бы ты стала придумывать ему имя, то как бы ты его назвала? — спросила я.
— Я не знаю. Может, Фрогги [23] . А как им управлять?
Я надела перчатку ей на руку — побольше, чем у Дебби, но все равно детскую и очень худенькую. Элис тут же скомкала лягушачью головку — Дебби называла это "схлюпать" — и еще несколько минут развлекалась с ней. Потом ей это надоело, и она вернула игрушку мне.
— Вы только это хотели мне показать?
— Разве тебе не нравится играть в такие игрушки и придумывать всякие истории?
— Не знаю. Наверное, я никогда не пробовала. Может, если бы у меня была такая своя…
Это был явный намек, но я не могла отдать лягушонка Дебби этому кукушонку.
Элис же вернулась к моим недавним словам.
— Вы сказали, что у вас была маленькая дочка… когда-то. А что с ней случилось?
— Ее у меня забрали.
— Вы имеете в виду, украли? И так никогда и не вернули?
— Да, — ответила я, пристально наблюдая за ней.
Элис уставилась на меня, и мне показалось, что в ней появилась какая-то новая неуверенность. Словно мои слова чем-то ее испугали.
— Это же ужасно! — сказала она наконец. — Ужасно для вашей маленькой дочки. Наверное, это очень страшно, когда тебя забирают у мамы.
— Да, наверняка, — согласилась я. — И для меня ужасно тоже, я ведь мама Дебби.
— Ее звали Дебби? Симпатичное имя.
— Мне оно понравилось. Это сокращение от старомодного имени Дебора. Но в три года полное имя ей было не выговорить, и она стала называть себя Дебби. И мы тоже — следом за ней.
— Дебби, — повторила Элис, словно пробуя это имя на вкус. — Мне бы хотелось, чтобы меня звали Дебби. Мне никогда не нравилось имя Элис. Оно мне всегда кажется каким-то… чужим.
Я застыла, боясь дышать.
— Что ты имеешь в виду?
Она покачала головой, встала и начала бродить по комнате.
— Я не знаю. Иногда я сама себе кажусь не настоящей. Все, что я знаю о себе, мне рассказывали. Иногда у меня такое чувство, как будто я Алиса в Стране Чудес[24] . — Она взяла с дивана лягушонка, которого я там бросила. — А как ваша дочка называла его?
Я уже выдала ей имя Дебби и не хотела выдавать еще и Амарилло. Мне хотелось, чтобы она сама мне сказала, как его зовут.
— Это тайна, а тайны никому не рассказывают.
— Не люблю тайны, — сказала Элис.
— Я этому не верю. Ты любишь таинственные истории, и тебе нравится высказывать свои предположения о происходящем.
— Выдуманные тайны, может, и люблю. Но не настоящие, когда все вокруг что-то от меня скрывают. У Фарли и мамы всегда есть какие-то секреты, которые они мне не рассказывают.
— Думаю, у всех есть тайны — включая тебя.
Элис подумала над моими словами.
— У старой Коринтеи полно всяких тайн. Я вчера вечером за ней следила, когда она сидела на террасе позади дома. Она читала бумагу, как будто вырванную из блокнота. Она даже надела свои очки, которые она терпеть не может, и еще взяла лупу. Она была такая довольная.
Я не представляла, что это означало, но почувствовала дискомфорт, предположив, что бумага может иметь отношение к недавнему решению миссис Ариес.
— И у Диллоу есть тайна, — продолжала Элис.
— И полагаю, что даже не одна и не две. Ты что-нибудь о нем знаешь?
— Я не нравлюсь ему, когда дразню его, но иногда он смотрит на меня таким взглядом, словно пытается убедить себя, что я ему нравлюсь.
Я улыбнулась.
— Возможно, он видит в тебе наследницу миссис Ариес. Когда ты ею станешь, он должен будет работать на тебя — если все еще будет здесь работать к тому времени, когда ты станешь взрослой.
— Нет, он не будет. Я сразу же его уволю.
— Не строй планы, это еще не скоро, — сухо сказала я. — А что, если в конце концов окажется, что ты не правнучка миссис Ариес? Ты бы сильно расстроилась?
— Я думала об этом. Но кем я тогда могу быть? И думать про такое тоже страшно. Я имею в виду, как Пиони может не быть моей матерью?
Я не представляла, куда это нас может завести. Элис стала бродить по комнате, потом увидела тотем, который сама принесла мне от дяди Тима.
— Я рада, что он подарил его вам. Значит, вы ему нравитесь. Может, если вы останетесь, мы с ним побольше узнаем о ваших жестах.
— А ты бы хотела, чтобы я осталась, Элис?
Она пожала плечами.
— Может быть. С вами тут не так скучно. Случаются всякие неожиданности. Например, мы вчера съездили в Ок-Бей.
— Мы можем еще куда-нибудь съездить. Скоро должна приехать миссис Радбурн, она хочет ненадолго повидаться с миссис Ариес. А потом она хотела бы прогуляться с нами обеими. Может, сходишь и переоденешься, чтобы быть готовой, когда она приедет?
Элис с сомнением посмотрела на меня.
— Но миссис Радбурн враг старой Коринтеи. Мне так мама говорила. Как же она собирается повидаться с моей прабабушкой?
Интересно, как о вражде прознала Пиони? Хотя ей наверняка еще когда-то давно рассказал Эдвард.
— Миссис Радбурн кое-что придумала, Элис. Одно интересное занятие, которое мы можем попробовать. Это не то, чтобы тайна, просто я сама еще не знаю деталей. Ты не против, если мы возьмем с собой лягушонка?
— Не против, — Элис взяла игрушку и пошла к двери.
В этот момент в дверь постучал Диллоу. Я открыла, и он подозрительно посмотрел сначала на Элис, потом на меня и наконец остановил взгляд на лягушонке.
— Что это такое? — поинтересовался он.
Элис надела игрушку на руку и ткнула лягушачьей мордочкой ему в лицо, растянув ее в глупую улыбку. Диллоу негодующе отпрянул и обратился ко мне.
— Миссис Ариес просит вас спуститься к ней, мадам. И как можно скорее.
— Уже иду, — я подмигнула Элис. — Увидимся позже. И не забудь лягушонка.
Та улыбнулась в ответ, явно наслаждаясь посвящением в тайну приезда Литы. Я вернулась в комнату за книгой Карстена и потом, поддавшись внезапному импульсу, захватила с собой перо, что лежало рядом с миниатюрным тотемом Тима. Положив перо в сумочку, я вышла из комнаты и пошла по коридору в сопровождении Диллоу.
— Сегодня около трех часов ночи кто-то свистел в старый телефон, что находится в моей комнате. Вам что-нибудь об этом известно? — поинтересовалась я у него.
Диллоу редко проявлял какие-то эмоции, кроме неодобрения, так что трудно сказать, удивила я его или нет.
— Вероятно, вам это приснилось, мадам.
— Нет, Диллоу. Я встала с постели и нашла позади стола это хитрое приспособление. Я поднесла к уху наушник и чей-то голос сказал мне отсюда уезжать. Голос был настоящим, он предупреждал меня.
Диллоу покачал головой, как будто не поверил ни единому моему слову.
— Вас ждет миссис Ариес, — напомнил он.
Звонить мог и Диллоу, и Фарли, и даже Пиони, подумала я.
Покрытую красной ковровой дорожкой лестницу освещал мягкий свет, лившийся сквозь витражи, но холл первого этажа из-за темных панелей был погружен в полумрак.
В дальнем его конце виднелась распахнутая дверь покоев Коринтеи Ариес. Диллоу прошел мимо меня внутрь, чтобы объявить о моем приходе. Крамптон снова сидела в тени позади кровати, но мы с ней даже не посмотрели друг на друга. Я не сомневалась, что она не станет никому рассказывать о нашем с ней ночном приключении.
