Она проснулась и в первый момент пребывала в счастливом беспамятстве; думала только о бабушке. Потом представила, как старая Мириам станет подыскивать место для ширмы. Пожалуй, лучше всего будет в кабинете, подле письменного стола… нет, правее, к камину… Мысль о ширме напомнила о письме вороватого родственника Тавернье, которым можно удивить даже много чудес повидавшую бабушку… Как жаль, что письмо обрывается на самом интересном месте… И тут же в мозг вонзилась мысль о камне, и радужные мысли померкли. Появившийся на пороге Рустем с интересом наблюдал за сменой выражений ее лица: от радости к гримаске горького разочарования.
– Это мой приход произвел на тебя такое тяжкое впечатление? – поинтересовался он.
– Нет. Просто мне приснилось что-то хорошее. И еще, что я все придумала.
– Что именно?
– Как добраться до Женевы, не предъявляя документов и не светясь на вокзалах.
– Самолет арендовать?
– Самолет? Ой, а ведь и верно, самолетом даже быстрее! Но я думала про машину с шофером.
– Тоже вариант. По здешним дорогам можно домчаться за несколько часов.
– Но и самолет, и автомобиль с шофером стоят денег, которых у нас нет. И Людочка мне столько не одолжит.
– Ну, по поводу денег я кое-что придумал.
– Что?
Но Рустем разговаривать не захотел, отправился в душ и, только появившись оттуда через добрых минут двадцать, принялся излагать свой план.
– Ты хозяина видела?
– Ну, мельком.
– Так вот, он турок и я почти турок…
– Ты же вроде цыган?
– Одно другому не мешает. Поскольку я говорю на арабском и правоверен, как сам пророк, да святится имя его, то мы с достопочтенным Мустафой Шафаком быстро нашли общий язык. Он больше спрашивал, чем говорил, но многое не спрячешь… Кроме того, он чувствует себя здесь вполне уверено, бизнес у него легальный: эта гостиница и пара ресторанчиков в соседнем городе. Он предпочитает жить здесь, вне пределов Меца: места больше, свежий воздух и подальше от любопытных глаз. Достопочтенный Мустафа устраивает в дальнем амбаре собачьи бои. Я видел ринг. Хоть он и говорит, что здесь тренируются местные любители бокса, но запах крови… да и Людочка о собачьих и петушиных боях говорила, помнишь?
– Да… Ты хочешь заработать на боях? Но в таких случаях исход не всегда можно предсказать…
– Ты дослушаешь меня, женщина? – Рустем сверкнул глазами. – Почему ты все время болтаешь?
– А? – Мири растерялась от такого хамства и примолкла. Рустем удовлетворенно хмыкнул и продолжал:
– Я не собираюсь ставить на собак. Сейчас нам нельзя полагаться на удачу. А значит, придется зарабатывать не везением, а умением.
– В смысле?
– Я же телохранитель, помнишь? Владею техниками различных единоборств. Короче, я боец. Думаю, Мустафа не откажется устроить для меня поединок с каким-нибудь местным амбалом.
– Но… но это опасно!
– И что? Нам нужны деньги… Учитывая, что бой должен состояться завтра, большую сумму мы запросить не можем. Нужно рассчитать минимум, который позволит тебе добраться до места даже в одиночку.
– В одиночку? – голос Мири упал почти до шепота.
– Не плачь, я не собираюсь умирать. Но возможны травмы. Проигравший тоже получает некоторую сумму денег. Ты поняла? В кофейной зоне ресторана стоят мониторы, иди, залезь в Интернет и выясни цены на машину с шофером и на аренду самолета. А я пойду к Мустафе договариваться.
– Но если он не захочет?
– Мустафа Шафак? Ха, не смеши меня. Человек азартный не сможет отказаться от такого соблазна.
И Мустафа не отказался. Оглаживая ухоженную бороду, он пытался уговорить Рустема перенести бой на пару дней: больше народу можно будет собрать и денег больше. Но тот стоял на своем – завтра вечером он сможет выйти на ринг. И только завтра.
– Что ж, друг мой, если таково твое условие… Сколько ты хочешь получить в случае выигрыша? А в случае проигрыша? Очень разумные цифры, – хозяин перебирал четки и в который раз внимательно разглядывал сидевшего перед ним молодого человека. Рустем держался почтительно, как положено в разговоре со старшим, но одновременно старался продемонстрировать небольшой ум и гордыню: качества, которые, по его расчету, должны усыпить подозрения Мустафы.
– А скажи мне, друг мой, почему ты вообще попал в такое трудное положение? – вкрадчиво расспрашивал молодого человека Мустафа. – Без денег, в чужой стране… Не подумай, что я просто любопытствую! Как единоверцы мы должны помогать друг другу, и я мог бы предложить тебе… работу, например.
Рустем изложил хозяину несколько отредактированную версию событий: им с девушкой пришлось в спешке бежать от ее родственников и чтобы добраться до дома, он должен добыть денег.
– Вот как? – Мустафа налил чай в тонкостенные стеклянные стаканчики. – Это приятно: сознавать, что и в наше время есть такая любовь… но ведь твоя девушка… ты уверен, что правоверному нужна именно такая жена?
– Она готова идти за мной, куда я скажу, – спокойно ответил Рустем. – Кроме того, господин мой, она очень умна и обладает значительным капиталом. Я правоверный и точно знаю, что буду хорошим мужем и отцом, но умение распоряжаться деньгами – особый талант, которого у меня нет. И я подумал: что дурного, если старшая жена будет вести финансовые дела семьи? Став состоятельным человеком, я смогу взять в свой дом достойную девушку из хорошей семьи, воспитанную в наших традициях. Смогу помогать бедным, как велит Коран. Когда-нибудь… – Рустем вздохнул, – когда-нибудь я даже совершу хадж. Мой дед так мечтал об этом, но он жил в Советском Союзе и это было невозможно.
– Ты, как я вижу, не только достойный, но и разумный молодой человек, – хозяин взглянул на Рустема с новым интересом. – Приятно слышать, что традиции так дороги твоему сердцу…
Некоторое время они пили чай. Рустем сидел с почтительным видом и практически не поднимал глаз, хоть внутри был натянут, как струна. Однако он осторожно подносил к губам стаканчик, делал маленький глоток, ставил стакан на место и рассматривал узор ковра под ногами.
– Я помогу тебе, – подал голос Мустафа. – Мы, правоверные, должны держаться вместе. Завтра в семь вечера будь готов. Бой начнется в восемь. А сегодня вечером ты и твоя девушка будете моими гостями. Ужин за мой счет.
– О, господин мой…
Мустафа поднял руку, останавливая поток возражений и благодарностей.
– Позволь мне оказать гостеприимство человеку, который завтра доставит мне удовольствие своим мужеством и искусством.
Рустем благодарно наклонил голову.
– А теперь по поводу правил, – тем же напевным и неторопливым голосом продолжал хозяин. – Ты ведь понимаешь, друг мой, что это бой без правил и все возможно?
Мири ушла с ужина рано и легла спать. Но ей никак не удавалось прогнать тревожные мысли. Затея Рустема с боем казалась безумной. Если его убьют… что она станет делать дальше? Лучше даже не загадывать. В который раз Мири принялась проклинать «Ярость богов». Чертов камень, и надо же было, чтобы он появился именно сейчас, и будто судьба гонит ее к встрече, которой она предпочла бы избежать. Мири вспомнила рассказ дядюшки, вернее, двоюродного деда. Ему довелось держать камень в руках во время Второй мировой. Старик рассказывал много чего, но кто же его слушал? Что-то про Гиммлера и Анненербе… Ах, если бы она слушала дедушку Айзека! Во время войны, будучи еще юнцом, он ходил в учениках старого Йозефа. Йозеф считался в семье не просто патриархом, но его уважали и даже побаивались за необыкновенный дар: практически не глядя, на ощупь, он мог распознать любой камень. Назвать место его происхождения, цвет, дефекты (включая внутренние!), вес, чистоту и прочие характеристики.
Старый Айзек гостил тогда в доме савты Мириам. Мири приехала к бабушке на каникулы и была торжественно представлена старику. Тот подивился, какая она большая, а затем, поглядывая на бабушку, протянул девочке бархатный мешочек:
– Покажи мне, детка, что ты умеешь.
Мири равнодушно перебирала камни. Она относилась к своим способностям как к чему-то обычному, не подозревая, что другие ювелиры так не могут. Пальчики терли грани камней. Она смотрела в их радужную глубину и сбивчиво говорила:
– Опал… не настоящий. Этот настоящий, но странный. Он как торт, у которого коржи скреплены[6] чем-то. Это аметист, темный и красивый, но внутри пузырьки…
Потом девочка пила чай с сэндвичами, с нетерпением ожидая, пока взрослые наговорятся и можно будет поехать кататься к берегу озера.
– Ты права, Мириам, – кивал лысой головой дедушка Айзек. Его узловатые пальцы ловко подхватывали камни со стола и собирали их в темное нутро мешочка. – Это дар Йозефа вернулся в семью. Странно, что он достался девочке. Но и это лучше, чем ничего, лучше, чем если бы дар просто канул в Лету… Однако ее надо учить… Ну, как знаешь, смотри, чтобы не было поздно. – Старик убрал бархатный мешочек во внутренний карман пиджака. – Вот Йозеф бы удивился. Помню, как он все пытался передать мне свое мастерство, да так ничего и не вышло. Хотел бы я увидеть камни его глазами или глазами этой девочки… Я рассказывал тебе, что однажды видел «Ярость богов»? Тот самый проклятый рубин. Это было во время войны. В мастерскую старого Йозефа в Вене явился некий господин Зиверс. Он обещал хорошо заплатить, если старик съездит взглянуть на некие драгоценности, а потом будет держать язык за зубами. Честно говоря, Йозеф тогда был уже очень стар и почти ослеп, и ехать ему никуда не хотелось. Но когда Зиверс сказал, какие именно драгоценности он должен осмотреть, старик согласился немедленно. Он взял меня с собой, я нес чемоданчик с инструментами и помогал ему идти по лестнице.
