- Здравствуйте, Майя Павловна! - воскликнул я, изобразив на лице одну из самых жизнерадостных улыбок. Хотя, если честно признаться, зная взрывной и необузданный характер Окуневой, откровенно трусил. Этот визит мог закончиться для меня не одними лишь душевными травмами. Факт. - Вы по-прежнему удивляете, восхищаете, ослепляете!
У Майи Павловны моргнул сначала правый глаз, потом - левый. Это, как я понял, - сработала её сигнальная система. И
состояние стопора, сменилось взрывом прекрасной плоти. Мадам вскочила. Все её тело пришло в движение, руки с неверояной быстротой чертили в воздухе какие-то то ли кабалистические знаки, то ли колдовские фигуры проклятия, божественный бюст так бурно вздымался, словно намеревался разнести в клочья сдерживающую его ткань, из её прелестного рта поначалу выкатились грозные рыкающие звуки и только потом стали выскакивать тяжелые, будто отлитые из медного колчедана, слова:
- Негодяй!!! Наглец!! Хам!! Ничтожество! Как ты посмел явиться, подонок! Видеть тебя не хочу! Вон! Вон из моего кабинета! Что б духу твоего здесь...
Обессилив от эмоций, Майя Павловна плюхнулась обратно в кресло и заплакала.
- Как же ты прекрасна в гневе, дорогая! - восхитился я. - Клеопатра! Цирцея! Немизида!
- Дура-а-ак!... Болт-у-ун! - уже по-настоящему ревала Окунева. - Как вор, не попрощавшись!... Как ты мог?!... Даже не позвонил! Не написал ни строчки! Какая же ты после этого сволочь!
- Не мог, Майя. Никак не мог, - проговорил я серьезно, с трагическими нотками в голосе. - К сожалению, я себе не принадлежу. По распоряжению высшего командования был срочно переброшен с одно из сопредельных и очень враждебных нам государств, где все это время выполнял важное государственное задание.
Рыдания прекратились. Окунева удивленно взглянула на меня, вытерла ладонями лицо и, веря и не веря моему трепу, спросила:
- Правда что ли?!
- Обижаешь, - сделал я оскорбленную мину. - Вспомни, я тебя когда-нибудь обманывал?
Так как Майе Павловне очень хотелось поверить в то, что я только-что тут наплел, она поверила.
- Ну хоть позвонить-то мог? - сказала она обижено и виновато одновременно.
- О чем ты говоришь! - укоризненно покачал головой. - Я даже свою зубную щетку, прошедшую со мной концентрационные лагеря и политическую ссылку, забыл. А ты говоришь - позвонить? Ты не вышла замуж?
- И он ещё спрашивает? Знаешь сколько слез я о тебе проплакала? Все ждала, надеялась - вот-вот позвонишь. А потом, когда надеяться было не на что, решила, что если тебя ещё встречу, то отрублю голову!
- Так уж и голову? А зачем тебе нужна моя голова?
- А шут меня знает. Посчитала, что ты именно этого заслуживаешь, рассмеялась она. - Ты сегодня свободен?
- Во всяком случае, до обеда я полностью и всецело в твоем распоряжении.
Она посмотрела на часы, возмутилась:
- Каков нахал! Век не виделись, а он заскочил на каких-то три часа.
- У меня важная деловая встреча. от которой, можно сказать, зависит судьба страны.
- Никаких встреч! - безапелляционно заявила Окунева. - Страна подождет. Ничего с ней за день не случится. Сегодня ты мой! - Она выскочила из-за стола, обняла меня и крепко поцеловала. И по этому поцелую я понял, что мой образ прочно и надолго, если не навсегда, засел в этой хорошенькой головке. Надо же! Я-то считал, что она легкомысленная Армида, а она по сути своей Пенелопа. Вот те раз. Мне, кажется, опять угораздило вляпаться в достаточно щекотливую ситуацию.
- Ты меня испачкаешь в помаде, - сказал я, отстраняясь и едва переводя дыхание от её слишком бурного проявления чувств.
- Моя косметика никогда не течет и не красится, - заявила она. И, приняв позу фотомодели, добавила: - Ведь я этого достойна?!
- Достойна, достойна! - рассмеялся я, окончательно сдавшись на милось победителя. Встреча с олигархом переносится на завтра.
Она по телефону заказала обед, способный удовлетворить вкусы самых взыскательных гурманов. После чего мы покинули магазин, сели в "Вольво" и покатили к ней домой.
Потом... Что было потом я хочу опустить по нескольким соображениям. Во-первых, описать эту сцену, даже при моем красноречии, невозможно. Во-вторых, не хочу будоражить воображение молодых читателей. У них ещё все впереди. Пусть каждый из них испытает это на собственном опыте, а не заимствует его у других. В-третьих, не хочу будить воспоминания тех читателей, у которых все в прошлом. Они этого не любят. И, наконец, в-четвертых, не хочу подводить автора этого романа. Он и так не раз жаловался, что я делаю его книги несколько легковесными. А данная сцена явно не придаст солидности роману.
Сцена эта была прервана лишь тогда, когда в дверь позвонили доставили заказ. Через полчаса мы уже сидели за столом, в буквальном смысле слова ломившемся от всевозможных явств. Описывать кои не берусь по соображениям этического характера. Меня самого всегда раздражает реклама "Вискаса" и прочих кошачьих и собачьих деликатесов, так как многие мои соотечественники едят подобный "вискас" лишь по большим праздникам.
Обретя смысл своего земного существования, Майя Павловна болтала без умолку. Вскоре я был в курсе всех московских сплетен. Кто с кем и почему. Кто чисто голубой, а кто лишь косит под голубого, чтобы оторвать приличную роль, а кто и вашим и нашим.
Потом...
Опомнился я, когда за окном стало уже смеркаться. Надо позвонить ребятам и предупредить, чтобы не волновались. Набрал номер телефона нашего номера. Трубку взял Рома.
- Алло, слушаю! - голос его был обеспокоенным.
- Товарищ генерал, прошу меня извинить, что не мог прибыть в назначенное время, - отчеканил я. - Непредвиденные обстоятельства.
- Слушай, кончай прикалываться, - сердито проговорил Шилов. - Тут за него беспокоятся... А он - прикалывается!
- Есть быть в девять часов... Нет-нет, обязательно буду ровно в девять. Спокойной ночи, Роман Владимирович! Передавайте поклон вашей супруге Тамаре Григорьевне!
- Эй, ты что там, - таинственно зашептал Рома. - Ты откуда?
- Спасибо, товарищ генерал! У меня все в порядке. До свидания! До встречи, господин генерал!
Я положил трубку и снисходительно глядя на Окуневу, устало проговорил:
- Из-за тебя я нарвался на выговор генерала.
- Подумаешь, - беспечно махнула она рукой. - Я за тебя готова умереть.
- Так уж и умереть?
- Запросто, - сказала она с такой уверенностью, что я понял, что она совсем даже неплохой человек. Жаль, что я не раглядел это в прошлый раз. Кого там, тогда я был слишком хомо беспечным, чтобы это разглядеть.
- Скажи, ты знаешь Сосновского?
- Кто ж его не знает, - презрительно проговорила она. - Тот ещё козел!
- Я не об этом. Ты лично с ним знакома?
- Я как раз об этом. Он же меня сватал.
- Правда что ли?! - удивился я.
- А то вру.
- И что же?
- Нужен мне этот черт, как же. Как представила, что надо будет с ним ложиться в постель, чуть не сташнило. Брр. Отказала конечно.
- А говорят, что у него жены - одна краше другой.
- Они ж не на него бросаются, а на его деньги. А у меня своих денег достаточно.
- Он обо мне ничего не спрашивал?
- Как ещё спрашивал - целый допрос учинил. Интересовался - в курсе ли я твоих дел.
- И что ты сказала?
- Сказала, что сплю с тобой. А твоими делами никогда не интересовалась. Поверил.
- Когда это произошло?
- Сразу после твоего исчезновения. Приехали за мной два амбала и буквально силой доставили к нему. Тогда я поняла, что ты ему чем-то здорово насолил.
- Что он ещё спрашивал?
- Спрашивал - знаю ли Потаева и не я ли тебя с ним познакомила. Я ответила, что с Потаевым пару раз встречалась на презентациях, где и была ему представлена и что тебя с ним не знакомила. Вот и все.
- После этого ты с ним встречалась?
- Видемся иногда на тусовках.
- Ну и как он к тебе относится?
- Нормально. Недавно то ли в шутку, то ли в серьез сказал... - Смешно копируя олигарха, Окунева продолжала: - Ты, Майя, того, этого... Если, ага... Если передумаешь того... То позвони по этому... По телефону этому... - Она заливисто рассмеялась.
- Очень похоже, - одобрил я её актерские способности.
- Его пока дождешься, что он хочет сказать, дважды родить можно.
- Кстати, почему у тебя нет детей?
- Не сыпь мне соль на рану, - опечалилась Майя Павловна. - Выкрутасы молодости. Вот и довыступалась. - А-а, что об этом говорить. Близок локоть, а не укусишь. Верно?
- Верно, - согласился я. - Майя, ты можешь мне помочь?
- Буду только рада.
- Надо одного хорошего парня устроить в систему безопасности Сосновского.
- А зачем хорошего парня устраивать в этот гадюшник? - резонно спросила она.
- Так надо, - уклончиво ответил.
- Неужели вы серьезно хотите взяться за этого черта? Вот было бы замечательно. А то он всем уже осточертел, Везде сует свой грязный нос, хочет быть в каждой бочке затычкой.
- У тебя есть родственники за пределами Москвы?
- Навалом. Это в Москве у меня никого нет, а так - хоть отбавляй. Я ведь сама из Томска. Слышал про такой город?
