— На сегодня я тоже свободна. Во всяком случае, на ближайшие два-три часа.
Денис не понял, что за интонация прозвучала в её словах — обида, скрытое беспокойство, призыв?
— У Михаила Сигизмундовича заболел животик? — Трагически ахнул он. Какое несчастное совпадение.
— Очередной приступ деловой активности. Ты же понимаешь, любимая работа, бизнес. После того, как Миша пережил «наезд», он как одержимый борется за свои права. Мне это нравится, хотя я боюсь И не все понимаю.
— Что ж тут понимать? Мы — партнеры. Один — увлеченный и ответственный — сражается за процветание концерна. Другой — ленивый ловелас — сидит в это время у камина с его женой. А боятся не надо — Наш Мишутка зверь хищный, сам кого хочешь прижмет.
— Ты сегодня злющий. Я же знаю: шутом прикидываешься, что бы не кусаться. — Аня пристально посмотрела в красивое, некогда столь притягательное лицо. — С Михаилом не ладите?
— Холодно… не угадала. Хотя, верно — зол, раздрызган, завистлив синдром амбициозного неудачника. Но с господином Лешковским никаких потягушек нет… Майкл — крепкий мужик. Понимаешь? Опереться можно, но не дай Бог поперек дороги встать… Ты с ним лучше не спорь.
— Мы никогда не спорим. Муж только намекнул — и я Карлоса не пригласила.
— Не любит твой благоверный голубеньких. И красных, и коричневых…
В гостиную заглянула Верочка:
— Что ж за стол не садитесь? Есть примета — как сядешь, сразу опоздавшие явятся.
— Правда. — Аня поднялась. — Пора приступать. Садись, мам. Я сама разогрею рябчиков.
— Ни в коем случае! — Верочка отказалась от пододвинутого Денисом стула. — Есть не хочу. Пока готовила — напробовалась. Мешать не буду, лучше у себя телевизор посмотрю.
— Отдыхай пока Михаил не явится, а вы, господин Южный, открывайте шампанское, — невесело распорядилась Аня. — Может, действительно, кто-нибудь прибудет.
Денис наполнил бокалы и встал:
— Разрешите произнести?.. Ладно: может, я и полное фуфло, но дама, что сидит напротив меня — бриллиантик. Нет — бриллиантище! Ой, ослепну. Сверкай, малышка. Оправа не так уж и важна. По большому счету, за тебя! Позвольте? — Щелкнув зажигалкой, он зажег свечи. Потом быстро выключил большую люстру. — Предполагалась, насколько я понял, такая мизансцена, хозяюшка?
— Точно. Торжественный ужин для двух любящих пар.
— Сдается мне, что осталась одна и уж точно, любящая… ну, ты знаешь, как я к тебе всегда относился…
— Ешь. Не пойму, отчего ты пьян? Мелешь чушь.
— Пьян от волнения. Не поверишь, — давно ждал подходящего случая. И вот. — Денис развел руки, словно охватывая пространство с зыбкими тенями, искрящимся хрусталем, желтыми цветами в низких вазах и сидящей напротив молодой женщиной. — И вот — он настал — тот самый момент истины.
— Давай, лучше помолчим, пожуем. Карпы в сметане. — Аня не подняла глаз от тарелки. — Можно подавиться рыбной косточкой… А можно и по физиономии схлопотать. Ведь я тоже давно ждала случая… Ах, извини… кто старое помянет — тому глаз вон. Признаюсь только: наивная девочка была жутко влюблена в дачного соседа Дениса, который как-то дождливой ночью выловил в луже обомлевшую глупышку и привез к себе. Она была счастлива. Это было давно и не правда. Все.
— Нет, не все… Странное у тебя представление о любви, детка. Ты проводишь ночь со своим Ромео, первую девичью ночь. А на следующий день, узнав, что его прихватили менты, — исчезаешь.
— Что?! — Аня уронила нож.
— Еще сказала что-то про подонка, замешанного в грязных махинациях. «Подонка, от которого тебя тошнит». Я это хорошо запомнил, — скрипнул зубами Денис. — Алина мне все точно изобразила. Ей-то я наверняка нравился. Очень старалась девочка вытащить из беды бедолагу и успокоить. Ее отец все связи задействовал. Мой тоже. Но я и попался-то по-глупому. Разобрались, отпустили. Ты уехала, и Алина не дала мне умереть от отчаяния… я как-то сознательно путал вас, что бы усилить кайф или приглушить боль. Тогда, на чердаке, я воображал, что сжимаю в объятиях тебя. И потом, когда предложил руку и сердце Алиной. Как же вы фантастически были похожи…
— Перестань. Я не слушаю. — Аня зажала уши ладонями. — Ложь, клубок лжи. Не знаю и не хочу знать, кто запутал ниточки. Ясно одно — прошлое не вернешь, да и ни к чему. Я только теперь поняла, как счастлива. Счастлива, что все сложилось именно так, что рядом со мной Михаил. Ведь Алине с тобой не сладко, Ромео.
— Это удар ниже пояса… — Денис поднялся. — А, знаешь, ты права — не стоит ничего ворошить. Пусть будет лишь миг «между прошлым и будущим». Ослепительный миг! Снег вокруг и рядом фантастическая женщина, называющая меня, пусть лицемерно, другом… Могу я попросить тебя об одной услуге, нежная? Поставь тот танец, что был на свадьбе.
— Вальс? «Лав стори»?
— То, что ты танцевала на сцене в розовом платье.
— Не знаю, где эта запись. Давно забросила куда-то. У нас с лицеистами другая программа. — Подойдя к музыкальному центру, Аня перебирала диски. Оркестр Джеймса Ласта, Поля Мориа устроит? Михаил любит старые мелодии, то, что было модно в семидесятых.
— Помню, помню: «Мельницы моей мечты», — прислушался Денис. — Потанцуй со мной.
— Ты не умеешь.
— Тогда просто постой рядом. Положи руки на плечи и постой. Можешь закрыть глаза, если мой вид так невыносим. А я тихонько помечтаю.
— Во что ты играешь, не пойму. Увы, мне это совершенно не интересно. Аня подошла и положила руки на его плечи. — Не заблуждайся, чисто благотворительный жест.
— Пусть так… Пусть… Пусть милостыня, подачка…. — Запрокинув голову, Денис медленно покачивался. — Только не уходи… Когда вы танцевали мамбу с Карлосом… Ты — в розовой, взлетающей юбке… Черт!.. Мне стало плохо. Вернее, слишком хорошо. Извини за натурализм — я не мог встать из-за стола, уж слишком откровенно топорщились брюки.
Денис прижал к себе Аню. Она вырвалась, чувствуя, как её бросило в жар. В одном этот ловелас, действительно не солгал — он хотел её.
— Тебе не кажется, что ты сильно опоздал? — выключив музыку, Аня села на диван. — Я пригласила тебя в гости и не хочу наговорить гадостей. И вообще — наш ужин на двоих слишком затянулся. — В подтверждение её слов часы гулко пробили одиннадцать раз.
— Прости. — Денис сел у её ног. — Буду твоим псом. Послушным, ласковым… Хочешь, гавкну? — Он лизнул её ладонь.
— Когда-то я мечтала о большой рыжей собаке. — Аня удержалась, чтобы не погладить растрепанные русые волосы. Странно, но ни отвращения, ни злости этот изолгавшийся ловелас у неё не вызывал. А может, все, рассказанное Денисом, правда? Злодейка Алина тогда передернула карты и увела у наивной Нюшки легкомысленного возлюбленного. Замяла историю с милицией, да и Денису ничего не сказала про похороны тетки в Туле. Провела обоих. Пусть торжествует. Мудрая судьба вознаградила наивную Анюту за обиды и слезы.
— Ладно, принимаю твою версию насчет давних событий в Ильинском. У меня-то была совсем другая… Как я мучилась, считая себя брошенной… Нет, молчи… — Она зажала рот Дениса. — Ничего не надо больше объяснять. Потому что теперь ничего, ты понимаешь, — ничего не имеет никакого значения. Ни чердак, ни мамба, ни рыжая собака. Все было лишь прелюдией — сумбурной, запутанной. Вступлением к настоящей взрослой жизни… Важно только одно: сегодня я ждала Михаила, чтобы сделать ему подарок. Я скрывала свою тайну целую неделю — а это было так нелегко!
— Чем можно порадовать нашего туза? Перекупила швейцарский банк, начала строительство виллы на Лазурном берегу по его детским рисункам?
Аня улыбнулась с сияющей торжественностью: — Я беременна!
Денис посмотрел ей в лицо абсолютно трезвым, но совершенно странным взглядом. Ане показалось, что в карих глазах мелькнул ужас.
— Не-не может быть…
— Отчего? Мы ждали этого с первого дня.
— Аня! — Взяв её руки, Денис прижался к ним щекой. — Наверно, это все равно здорово…
— Глупый, ты мечтаешь, чтобы все женщины рожали только от тебя? Но Алина, кажется, не торопится.
— У неё был выкидыш в Швейцарии. Потом она сделала аборт — не от меня. Боюсь, с наследниками у меня возникнут проблемы.
— Ну-ну… медицина сейчас может все. Почти. Надо только захотеть и заплатить, — ласково успокоила Аня.
Денис поднял злое лицо:
— Я бы дорого дал, чтобы ты сейчас избавилась от этого ребенка. Скажи, кому и сколько я должен заплатить за это?
— Сумасшедший! Мерзкий, наглый подонок! — Оттолкнув Дениса, Аня поднялась. — Уходи немедленно! Я больше не могу тебя видеть!
— Уйду. Может, навсегда. Но сначала сделаю то, что должен был сделать раньше… — Он встал против нее, прочно расставив ноги, стиснув кулаки, будто собирался драться. — Ты должна знать правду о человеке, от которого мечтаешь иметь ребенка…
