– Как тебе уже неоднократно объяснялось, ну, или намекалось, – снова заговорил Афганец, – у меня есть и разведка, и контрразведка, и прочие службы. Должен же я знать, что творится на моей территории? Сколько у меня в Питере деловых интересов? Да ты попроси меня сейчас их все перечислить – не вспомню, даже если буду очень стараться. Каждое предприятие возглавляет мой человек, или же мой человек возглавляет там службу безопасности, ну, или еще как-то работа организуется… Контрольный пакет акций большинства этих фирм принадлежит мне: или напрямую, или через подставных лиц, или через соответствующую компанию-посредника. Правда, в некоторых случаях эти пакеты не контрольные… Но, может, только пока? Я, так сказать, осуществляю общее руководство проектами. Да, конечно, в некоторых, особо важных, участвую лично. В особенности в тех, куда ты по каким-то причинам суешь свой любопытный нос.
В этот момент Лешка напоминал этакого удельного князька, хотя, подумала я, если бы не он – нашелся бы кто-то другой на его место. А этот, по крайней мере по его словам, решил меня пока не убивать. Надо радоваться.
– Не волнуйся: на этот раз я никуда не полезу, – заявила я с видом кающейся Марии Магдалины. – Зачем мне лишняя головная боль?
– Я тебя о том же хотел спросить, – хмыкнул Лешка и попросил все-таки объяснить ему, почему Тарасов оставил мне десять процентов акций. Лешка точно знал, что я со Стасом никогда ни в каких интимных отношениях не состояла, а завещать столько бабе, покрывавшей его амурные похождения, вроде бы многовато.
Я рассказала о своем обещании проследить, чтобы Рома не был обделен. Более того, Лешку, как говорил мне Сергей Стандецкий, Тарасов о моей доле заранее предупредил – чтобы Афганец в обморок не рухнул, узнав о содержании завещания. Но Лешка все равно не верил, что я получила такие деньги лишь за выполнение функции наблюдателя, опекуна и консультанта. Я не знала, как его в этом убедить, и решила пойти в атаку, помня о том, что лучшая оборона – это наступление.
– А вы собираетесь использовать парня как козла отпущения? – сурово посмотрела я на Лешку. – Вот этого я вам сделать не позволю! И, кстати, если дело все-таки дойдет до органов, никто не поверит, что шестнадцатилетний пацан поставляет наркоту на таком уровне. Каких бы ты взяток ни давал.
– Мне просто нужен ручной директор, – устало сказал Лешка. – Рома, другой парень, мне все равно кто. Я готов отстегивать ему за это определенный кусок. «Невой-металл» будет заниматься Серега Стандецкий. Решения принимать ему. Согласись: это у него получится гораздо лучше, чем у Ромы. Ты же сама прекрасно знаешь, как живут многие предприятия. Именно так будет работать и «Нева-металл». Я сделаю все, чтобы оно было прибыльным, даже более прибыльным, чем при Тарасове. Мы разберемся и с вопросом покрытий, и с другими поставками. Со всем. У меня много возможностей и связей: как я тебе уже сказал, я имею доли во множестве различных предприятий. Тарасов не соглашался на мое участие. Его дело. Мог бы, кстати, иметь больше, чем имел.
– Но при твоем участии он потерял бы власть! Ты уверен, что для него деньги были важнее?
Лешка усмехнулся. Я точно знала, что для самого Афганца власть всегда стояла на первом месте. Как – почему-то – и для большинства моих знакомых мужиков.
– Ладно, оставим этот вопрос, – сказал Лешка.
– Который? – не поняла я.
– С властью. Тарасов мертв. «Нева-металл», можно считать, принадлежит мне.
Я вопросительно приподняла одну бровь. Лешка исправился: можно считать, что он контролирует предприятие. Тут я невольно вспомнила погибшую Инну Баймакову.
Я не могла не задать интересующий меня вопрос.
– Клянусь тебе, что я не имел к ее убийству никакого отношения, – заявил Лешка. – Я вообще стараюсь не убивать женщин, вон даже тебя до сих пор не придушил, хотя руки неоднократно чесались.
И тут мы опять вернулись к волновавшим нас темам, а именно к тому, кто все-таки поставляет героин через «Неву-металл».
Афганец попросил сказать, есть ли у меня убедительные доказательства того, что Тарасов все-таки не имел к поставкам отношения. Я поведала ему о полученном мною письме.
– Принеси его мне. Я отдам его на графологическую экспертизу. Мало ли что ты на взгляд определила. Кстати, конверт сохранился?
Я кивнула.
– Посмотрим, из какого почтового отделения оно отправлено. Тоже, может, что-то даст…
– Но давай все-таки считать, что Тарасов не имел к наркоте никакого отношения…
– В схему не укладывается, Лана, – вздохнул Лешка, наливая себе коньяк, а мне джин с тоником. – Зачем тогда кому-то было убивать Инну, его любовницу, и секретаршу, тоже, кстати, его любовницу? Просто так никто на этот риск не пошел бы. В особенности на стрельбу в центре города из винтовки с оптикой… Нужны причины, причем достаточно веские. Могу предложить одну: девчонки что-то знали. И сообщник Тарасова не хочет, чтобы эта информация всплывала наружу.
– Они могли сами не знать, что что-то знают…
Я погрузилась в глубокие раздумья. Тарасов в последнее время проявлял судорожную активность. Кстати, об этом мне говорил не кто иной, как Серега. Но он объяснял деятельность Стаса другой причиной: исчезновением трех любовниц Тарасова, пропавших в неизвестном направлении в течение последнего года – или года с небольшим. И после его смерти погибают еще две. Хотя те трое, конечно, могли и не погибнуть. Но тогда куда же они делись?
Тарасов пытался что-то узнать о девушках? Или все-таки о наркоте? Или и по тому, и по другому вопросу?
– Давай прикинем, что нам точно известно, – вновь заговорил Афганец. – Кто-то из банды наркодельцов работает на «Неве-металл». В этом можно не сомневаться.
Я кивнула и добавила, что этот кто-то – не рядовой работяга. Иначе как бы он смог организовать начинку и упаковку гвоздей?
– Кстати, ты знаешь, кто этим занимается? В смысле вообще упаковкой? Какой процесс проходят гвозди от станков до коробок?
– Багловский предоставил список тех, кто имеет к этому хоть малейшее отношение.
– И?
Афганец хлопнул очередную рюмку коньяку, посмотрел на меня внимательно и выдал очередную мысль. Он, зная о моих способностях, вернее, способностях моего любопытного носа (ну слава богу, наконец-то оценил!), предлагал мне лично как-нибудь погулять по заводу в рабочее время – в любой день, а в дальнейшем появиться также и перед тем, как очередная партия гвоздей большого диаметра пойдет в Голландию. Я теперь совладелица и имею полное право интересоваться тем, как работает предприятие, часть которого принадлежит мне.
– Только сама прояви инициативу. Мол, ты хочешь лично на все это посмотреть.
Я усмехнулась.
– За Багловским тоже посмотри. Мало ли что задумал этот старый жук? Я ведь не могу полностью исключать, что он тоже как-то вписывается в схему поставок героина. Ну, мало ли что было задумано… Ланка, я даже представить не могу… Поэтому и разговариваю сейчас с тобой.
Афганец улыбнулся и предложил выпить на брудершафт. Его взгляд из волчьего постепенно превращался в масленый.
Далее последовало обычное продолжение.
Ночь с 20 на 21 марта, с субботы на воскресенье
Когда я уже лежала в раздумьях, позвонить ли домой и предупредить своих, что сегодня я не приду, или не звонить и ехать (ждала только реплики милого, но он пока молча курил, пуская дым в потолок с лепниной и усиленно его разглядывая), раздался стук в дверь спальни.
Я бросила взгляд на тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, узрела там пепельницу, схватила ее и приготовилась.
Наблюдая за моими действиями, Лешка расхохотался, но крикнул, чтобы заходили. Я уже собралась было кинуть пепельницу в Вовчика (у меня хобби такое: все время чем-то в него бросаться, чтобы не забывал, куда и когда можно заходить, а когда нет), но это оказалась Верка в какой-то огромной мужской рубашке в крупную клетку. Верка и сама гренадер: рост – сто восемьдесят три, широкие плечи, шестой номер бюста, но, правда, узкие бедра. Однако с такой комплекцией можно было не беспокоиться за ее здоровье в случае успешного охмурения Вовчика: он ее не задавит. Как я могла теперь убедиться, подружка даже экспроприировала его одежду.
– Ну что, любовнички? – спросила Верка, усаживаясь на кровать с моей стороны.
– Шеф, – послышался от двери робкий голос Вовчика, – она сама ворвалась!
– Ты, Леша, парня не ругай, – обратилась Верка к Афганцу, – он мужиков в состоянии удержать – я не сомневаюсь, – а вот нас с Ланочкой, как тебе известно, не очень-то удержишь, если мы задумали куда-то войти.
– Давай выкладывай, зачем пожаловала, – Лешка был в хорошем расположении духа. Ну, еще бы!
Вовчик протиснулся в дверной проем, с опаской взглянув в мою сторону. При виде пепельницы, которую я так пока и не выпустила из рук, глазоньки у него округлились, но я с обворожительной улыбкой демонстративно возвратила ее на тумбочку и сказала, чтобы парень не беспокоился за свое здоровье. Если, конечно, будет хорошо себя вести.
