— У них свои люди в пограничной службе и среди таможенников, — ответил Цапов, — поэтому они и взяли нас прямо на выходе из зала. Я сам видел, как их предупреждали офицеры-пограничники. Каждого из нас встречала целая группа людей с оружием в руках. Мы ничего не могли сделать.
— Дальше, — потребовал Афанасий Степанович.
— Нас посадили в автобус и повезли куда-то за город. Я попытался бежать, вышел из автобуса…
— Как это вышел? — не понял Афанасий Степанович. Что-то в его лице и в голосе насторожило Цапова.
— Я попросился по нужде, и меня вывели, — объяснил Цапов.
Афанасий Степанович взглянул на Султана, и тот кивнул Головой.
«Он хочет, чтобы я оправдался перед этим местным „вождем“, — понял наконец Цапов, — он хочет, чтобы тот нам по-прежнему доверял. Весь этот спектакль для него».
— Я попытался бежать, — рассказывал Цапов, — ребята мне помогли, — соврал он — трое парней Горелого даже не сделали попытки убежать вместе с ним или хотя бы отвлечь внимание боевиков, чтобы он мог убежать, — нам удалось убить двоих и ранить несколько человек. Среди них был и Аббас, доверенное лицо Абдулрагима. Но нас все равно схватили. Уйти без автомобилей мы не могли, не знали дороги, да и ночью ничего не было видно.
— Кто ранил Аббаса? — вдруг спросил Султан. По-русски он говорил очень хорошо, гораздо лучше, чем его боевики.
— Я.
— Ты смелый человек, — без улыбки констатировал Султан, кивнув ему головой. Афанасий Степанович ободряюще подмигнул. Значит, все шло правильно.
— Потом меня привезли в этот ангар и начали пытать, — продолжал рассказ Константин, — сначала они меня били, а потом стали пытать по-настоящему. Аббас приказал принести сварочный аппарат, и мне пытались «приварить» дополнительное плечо. Но не успели. Как только они начали, на ангар напали и меня выручили.
Вот и все, что было. Конечно, ребят тоже били. Но пытать не успели.
— А почему у тебя лицо в порядке? — спросил Афанасий Степанович.
— Их врач, — показал на Султана Константин, — видел мое тело, они били меня полчаса. А потом принесли сварочный аппарат, — он несколько театрально рванул на себе рубашку, показывая перебинтованное плечо.
— Я все знаю, — отмахнулся Султан. — Он говорит правду, — подтвердил хозяин дома, обращаясь к Афанасию Степановичу. Получалось, что уже сам Султан подтверждает алиби Цапова и других пленников, захваченных его конкурентами.
— Что случилось с посланцем Шалвы? — спросил Афанасий Степанович. — Нам сказали, что его убили.
— Его задушил Раскольник, — подтвердил Цапов, испытывающий своеобразное чувство благодарности к этому палачу, — если бы не он, меня наверняка приварили бы к какой-нибудь трубе. Или просто убили. Он спас мне жизнь и лично задушил посланца.
Султан посмотрел на сидевшего рядом с ним Афанасия Степановича:
— По-моему, все ясно. Нам нужно скорее высылать людей Для получения груза.
— Да, конечно. А как быть с Абдулрагимом? Он ведь сумел спастись. Что, если его люди нападут на ваш караван, когда он будет двигаться по маршруту?
— Не волнуйся, — улыбнулся Султан, — мы дадим такую охрану, что они не посмеют появиться рядом с нашим караваном. Главное, чтобы груз дошел до места назначения.
— Можешь идти, — разрешил Афанасий Степанович, взглянув на Цапова, и, когда тот выходил, окликнул его;
Цапов обернулся.
— Спасибо.
Чувство благодарности не входило в число основных достоинств Афанасия Степановича, и удивленный Цапов отнес этот жест к тому театральному действу, которое они разыгрывали для местного главаря наркомафии. Он что-то пробормотал в ответ и закрыл за собой дверь.
Вечером Афанасий Степанович предложил Цапову поехать куда-нибудь в ресторан. По дороге он часто шутил, что-то рассказывал, принципиально не касаясь никаких вопросов дальнейшей командировки помощника, глазами показывая на водителя автомобиля, который им предоставил Султан. Они приехали в какой-то небольшой китайский ресторан, где их провели в полутемный зал. Для них был приготовлен кабинет с уже накрытым столом, но Афанасий Степанович неожиданно поменял все, решив устроиться прямо в зале, за одним из столиков, только что покинутым посетителями. Цапов понял, что тот нарочно выбрал именно этот столик, чтобы исключить возможность подслушивания.
Когда они сели и предупредительный официант принял заказ, исчезая в темноте ресторанного зала, Афанасий Степанович наклонился к нему и сказал:
— А теперь правду.
— Все было так, как я сказал, — признался Цапов, — за исключением того, что ребята сидели спокойно в автобусе, пока я пытался убежать. Они не могли бы ничего сделать.
— Но они пытались?
— Насколько я знаю, нет. Хотя, когда сажали в автобус, Кирилл пробовал бежать, но его догнали и, избив, затащили обратно в машину.
— Ты видел сам, как он пытался бежать?
— Нет.
— Но ты хотя бы видел, как его били?
— Нет, его втолкнули в автобус уже избитым.
— Кирилл, говоришь, — задумчиво сказал Афанасий Степанович, — я, честно говоря, не на него думал, а на другого. На рыжего этого. Он мне казался более подозрительным.
— Вы думаете, что Кирилл был связан и с людьми Абдулрагима?
— Я думаю, что они знали о вашем приезде. Я думаю, что они пытали моего помощника, надеясь узнать, где находится груз. Я думаю, что мое предположение верно и кто-то из троих работает на милицию.
— Может, тогда не стоит брать всех троих? Оставим их здесь.
— А как мы узнаем, кто из них работал на милицию? Может, у нас провалы случились и не из-за них. Может, мы ошибаемся. Нет отпускать всех троих мы не можем. Если среди них есть информатор, то он не должен оказаться вне игры, чтобы к нам не послали нового. Пока эти трое у нас, в Москве будет все спокойно. Но если мы их удалим, то там могут начаться очень нежелательные процессы. Ты меня понимаешь?
— Понимаю. Я бы все-таки не рисковал.
— Другого выхода у нас нет. Если их отстранить, будет еще хуже. Кстати, после ужина мы с тобой поедем в одно место.
— Хорошо, — кивнул Цапов.
— Нужно быть осторожнее, Константин, — задумчиво сказал Афанасий Степанович, — судя по всему, за этим захватом стоят и Хромой Шалва, и сам Горелый. Я в этом убежден. Нам нужно исходить из того, что не один из них, но и все трое могут оказаться предателями. Ты меня понимаешь?
— И вы хотите дать их мне для охраны? — разозлился Цапов.
— А кто сказал, что они должны быть все время с тобой? — засмеялся Афанасий Степанович. — Я ведь человек очень осторожный, Константин.
Официант принес закуску, начал расставлять тарелки. Весь ужин прошел в молчании, теперь они перекидывались только редкими словами. Сразу после ужина Афанасий Степанович назвал адрес, куда они должны были ехать. Цапов посмотрел на него удивленно, но не стал ничего уточнять. Они приехали на какой-то пустырь. Машина остановилась, Цапов вылез вслед за Афанасием Степановичем.
Здесь не было ничего, кроме полуразвалившегося дома. Это был тот адрес, который Цапову давали в Москве. Именно здесь должен был находиться весь груз, за которым они ехали. Но на месте не оказалось никаких следов нахождения груза.
Цапов не верил собственным глазам. Где автомобили, где сам груз, где охранники, где дома, люди? Он посмотрел на Афанасия Степановича. Тот, довольный произведенным эффектом, кивнул головой.
— Ты все правильно понял, — сказал он. — Ты держался молодцом до самого конца. Но даже если ты не выдержал бы пыток и выдал известный тебе адрес, то и тогда ничего страшного не произошло бы. Здесь не было никакого груза, Константин. Никогда не было. Я просто перестраховался. На всякий случай. Мне всегда не нравилась эта гнида Горелый. А теперь мы точно знаем, что он связался с Хромым Шалвой, чтобы получить наш груз. Самый ценный груз, который когда-либо проходил по просторам нашей родины, — усмехнулся он. — Думаю, ты правильно поймешь мои мотивы.
— Из-за него уже погибло столько людей, — мрачно напомнил Цапов.
— Я буду очень доволен, если все ограничится только этими потерями, — признался Афанасий Степанович, — это самый важный груз для нас, Константин.
Если мы сумеем переправить его в Европу, то ты до конца своей жизни будешь обеспеченным человеком. Не забывай, что мы получим за переправку этого груза фантастические деньги. А теперь я расскажу тебе о моих дальнейших планах.
Курбан-ака прожил большую жизнь. Он много видел и еще больше пережил такого, о чем никто не знал. Но голова, которую бросил ему под ноги этот неизвестный гость, потрясла старика. Он не ожидал подобной жестокости. Такого просто не могло быть. Старик впервые подумал, что сильно постарел. Новое поколение людей, идущее на смену его сверстникам, казалось таким жестоким и беспощадным. Вот и этот гость, появившийся здесь таким странным образом, оказался таким страшным изувером, что Курбан-ака поверил ему. Ни одному сотруднику милиции или службы безопасности никогда бы не разрешили сделать подобное. Да им и самим не пришло бы такое в голову.
