Самид Агаев - Ночь Волка

— Тяжелый случай, — согласился Марат, ломая голову над тем, как дотянуться до ружья, не вызвав подозрений, но Костин сам полез на рожон.

Марат сказал, кивая в окно: "Темень, какая".

— "Верно, — согласился Костин, — и помощи ты, видать, уже не дождешься". Замаскированные, зловещие нотки его голоса были очевидны.

Скрытая месть, вызванная равнодушием к рассказу

Помощь бывает трех видов, — сказал Марат, — первая, — которую не стоит, и ждать; вторая, — та, которую ждать долго; а третья, — это та, которая приходит неожиданно.

— А ты, на какую рассчитываешь? — спросил Костин.

— На неожиданную.

— На волков, может быть? — глумливо сказал Костин.

— Нет, не на волков, хотя тебе от них не уйти, это тебя они пасут со вчерашнего дня; но лично я рассчитываю на того, кто стоит за твоей спиной.

Марату давно уже чудилось, что за спиной у Костина какое-то марево.

Костин, ухмыляясь, оглянулся, а когда повернул голову обратно, на него смотрело дуло винчестера.

— Сиди, где сидишь, — приказал Марат, — шевельнешься, башку разнесу.

— Шутки шутишь, разыграть решил? — растерянно улыбаясь сказал Костин, — а это че такое, зачем на меня ружье наставил? Убери, выстрелить может.

— Что ты с ней сделал? — тихо спросил Марат. Простецкая улыбка сползла с лица Костина. Маленькие глазки еще более сузились, и в них на мгновение мелькнул страх.

— Умен, — процедил он сквозь зубы.

Предупреждая его движение, Марат сказал:

— Только шевельнись, в клочья разнесу…

Костин не двигался, но на лице его появилось выражение странного любопытства, он словно изучал угрожающего ему ружьем человека.

Едва владея собой, от охватившей его лихорадки, Марат медленно, раздельно произнося слова, спросил:

— Так, что…ублюдок…сбылась…твоя…мечта?

Костин покачал головой:

— Нет. Она крутила тебе мозги, она оказалась не девственницей, я специально остался, чтобы сообщить тебе об этом. Вот тебе и королева-девственница.

— Она мертва? — спросил Марат.

— Костин кивнул головой.

— Зачем надо было убивать?

— А куда мне было деваться после этого?

— Ушел бы в лес.

— Волки.

— Как это произошло?

Я не спал полночи, после ваших рассказов. Под утро услышал, как она вышла во двор, я вышел в дверь ведущую во внутренний двор, перелез через забор и…

Марат сказал:

— Заткнись, достаточно. Я хочу дать тебе последнее знание в твоей жизни. Вряд ли оно тебе понадобится, но послужит напутствием на тот свет. Королева Елизавета называлась девственницей не потому, что была таковой, а потому что была не замужем; сказать про незамужнюю королеву, что она не девственница, значило оскорбить престол, жена Цезаря вне подозрений.

— Как я всех вас ненавижу, умников, — в тихой ярости сказал Костин, — со всеми вашими недомолвками, намеками, подвохами, если бы я все это раньше знал, девка сейчас была бы жива. Неужели нельзя называть вещи своими именами.

— Марат нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Еще и еще, передернул затвор, ружье было разряжено. Костин радостно засмеялся. Схватил свое ружье и в свою очередь направил его на Марата.

Молодая женщина, продавщица продуктового магазина, с удивлением заметила в окне здоровущую иномарку, остановившуюся на их единственной деревенской улице. "Это к кому, это"? — вслух произнесла продавщица. Из джипа вылез грузный мужчина в рыжей дубленке и в рыжей лисьей шапке, с хвостом на монгольский манер и направился к магазину. Продавщица поднялась, одернула белый халат, глянула в зеркальце, стоявшее на полке, дотронулась пальцами до своих волос, поправляя прическу, и застыла, придав лицу загадочное выражение. Вошедшему было по виду несколько за сорок. Поздоровался, получив в ответ улыбку женщины, знающей себе цену, оглядел полупустые полки, взял две бутылки водки, полкило копченой колбасы, батон хлеба.

— Как торговля? — спросил.

Продавщица пожала плечами:

— Нормально, — сказала.

— Это хорошо, — мужчина улыбнулся, но улыбка была вымученной, — значит деньги есть.

— А вы что же грабить будете? — кокетливо сказала продавщица.

— Да, что вас грабить, — снисходительно сказал мужчина, — скорее вам надо помощь гуманитарную оказывать.

— Так окажите.

Покупатель с любопытством посмотрел на продавщицу: лет тридцать, не больше, в деревне люди старятся рано, но здесь еще можно было попастись, жаль времени нет.

— Времени нет, — с явным сожалением сказал покупатель, — ехать надо. Друзей ищу, где-то они здесь охотятся. Забыл, как деревня называется, всю округу уже объехал никто не знает.

— Что, совсем не помните? — поинтересовалась продавщица.

— У меня на бумажке было записано, куда-то я ее сунул, найти не могу; то ли Яблоково, то ли Ебликово; скорее второе, потому что туда именно за этим и поехали.

Продавщица зарделась, а потом обрадованно воскликнула:

— Зябликово, может, — это здесь, у нас, километров двадцать, в лесу прямо. Мы туда летом ездим по грибы, по ягоды. Но там никто не живет.

— Как туда проехать? — спросил покупатель.

— Ой, не знаю, как вы на своей машине проедете. За деревней нашей увидите слева силосную башню, а за ней сразу поле, там колея от лесовозов должна быть, по ней ехать прямо до деревни. Правда, сколько дней снег шел, замело, наверное, все.

— Спасибо, поеду.

— Пожалуйста, заезжайте еще.

Мужчина кивнул и, прижимая к груди свертки, вышел. Продавщица видела, как он, подойдя к машине, открыл дверь, положил свертки на заднее сиденье, затем поднял капот и вылил в бачок всю купленную водку. "Совсем зажрались", — сказала возмущенная продавщица. Но мужик этих слов не слышал, захлопнул капот и поехал себе.

Он был на финишной прямой. Д.Елисеев, сорока лет от роду, в прошлом инженер-радиотехник, а ныне бизнесмен. Как герой пьесы Себастьяна, он искал возлюбленную, объезжая деревни. Одну за другой, единственное отличие было в том, что возлюбленную он отпустил добровольно. Когда Вероника вернулась, он сразу понял, что дурные предчувствия его не обманули. Закон Мерфи, — если вы опасаетесь чего-то, то это чего-то обязательно произойдет, причем в самый неподходящий момент. Не надо было отпускать ее на море, поездка только ускорила разрыв, а ведь он надеялся, что короткая разлука примирит их, сам предложил ей поехать отдохнуть (в глубине души надеясь, что она откажется).

Но разлука еще никому не пошла на пользу.

Встретить не смог, был на переговорах. Приехал домой, когда она уже сидела за столом, с мокрыми после душа волосами, в куцем махровом халатике, который едва сходился на ее обойденных загаром, полушариях и красила ногти. Вероника остановила его порыв взглядом. Елисеев подсел к столу и выдавил из себя: "Ну, как, отдохнула?"

Набрав воздуха, она сказала, — ты, можешь считать меня свиньей, но я верну тебе деньги за поездку.

— Почему? — еле слышно спросил Елисеев.

— Я встретила там человека, который мне очень понравился.

— Ты изменила мне? — Елисеев сидел придавленный тяжестью предательства.

Долгое невыносимое молчание, затем короткое: "Да".

И через минуту:

— Сейчас я соберусь и уйду.

— К нему?

— Нет, домой.

В сорок лет тяжело быть одиноким в любви, особенно, когда уходящая любимая в два раза моложе тебя. Хватаясь за соломинку, Елисеев глухо заметил:

Ты сказала, — понравился, ты не сказала, — полюбила.

— Я не знаю, — призналась Вероника.

— Послушай, — мягко заговорил Елисеев, — меня ты тоже любила…

— Я никогда не говорила тебе, что люблю, — прервала Вероника.

— А ночью?

— Это не считается.

— Он, что, лучше меня в постели?

— Я не буду отвечать на этот вопрос.

— Богаче?

— Нет.

— Так что же?

— Ничего, просто он мне понравился.

— Ну, хорошо, я не буду спорить, и заговорил я об этом не в качестве упрека, а в качестве примера. В этом мире, увы, ничего постоянного нет; прошу тебя, не делай поспешных шагов. Мне тяжело говорить тебе это, просто невыносимо, но остаться без тебя для меня просто конец жизни, корка хлеба съеденная в страхе, все же лучше, чем ничего. Не уходи от меня. Еще месяц дай мне срок, я не буду препятствовать твоим встречам с ним.

Нет ничего хуже, чем лицезреть мужчину, умоляющего женщину не уходить от него, жалкое зрелище, но в его словах имелось рациональное зерно. Но Вероника не могла жить с одним мужчиной и встречаться с другим, она мужественно выждала месяц и позвонила Марату.

Когда Вероника объявила Елисееву, что приглашена на охоту, он только спросил.