– Что скажешь, сержант? Небось до сих пор поджилки трясутся?
И пока сержант соображал, что сказать, Лоренцони вдруг сделал шаг вперед и, обхватив руку Брунетти чуть повыше локтя, легонько сжал ее. Он улыбнулся, отчего сразу сделался похожим на мальчишку.
– Извините меня, комиссар. Я был здесь один и жутко перепугался, когда ворота вдруг ни с того ни с сего открылись.
– А вам не пришло в голову, что это мог быть кто-то из ваших?
– Ну, скажем так, это не мог быть дядя; он сейчас в Венеции, и я разговаривал с ним по телефону минут двадцать назад. А ведь теперь он единственный, кто знает код. – Его рука соскользнула с предплечья Брунетти. – Я все думал о том, что случилось с Роберто. Я боялся, что они вернулись, понимаете? Вернулись за мной.
У страха тоже есть своя логика, подумал Брунетти; вполне возможно, что Маурицио говорит правду.
– Нам очень жаль, что мы напугали вас, синьор Лоренцони, – сказал он. – Мы просто хотели еще раз осмотреть то место, где произошло похищение, только и всего.
Вьянелло, читая мысли своего шефа, несколько раз энергично кивнул.
– Зачем? – спросил Маурицио.
– Чтобы посмотреть, не было ли чего упущено.
– Упущено? Что, например?
– Например, то, что за последнее время вас трижды пытались ограбить. – Поскольку Лоренцони никак на это не отреагировал, Брунетти спросил:
– Когда это произошло, до или после похищения?
– Первое – до похищения, а остальные – уже после. В последний раз нас пытались ограбить два месяца назад.
– И что же было украдено?
– В первый раз стащили какую-то ерунду – несколько серебряных ложек из столовой. Один из садовников увидел свет и подошел поближе, чтобы посмотреть, что происходит. Вероятно, он спугнул их, и они удрали. Перелезли через ограду – и были таковы.
– А другие два раза?
– Во второй раз… это случилось во время похищения, то есть когда Роберто уже исчез, и начали приходить эти письма. В то время мы все были в Венеции. Кто бы это ни был, ему пришлось перелезть через ограду. На этот раз унесли несколько картин. В одной из спален на втором этаже под полом спрятан сейф, но они его не нашли. Так что я сомневаюсь, что это были настоящие профессионалы; скорее всего, какие-нибудь наркоманы.
– А в третий раз?
– Как я вам уже сказал, это произошло два месяца назад. Мы как раз были здесь – дядя, тетя и я. Не знаю почему, но я вдруг проснулся посреди ночи; может, мне что-то послышалось. Я вышел на лестничную площадку и услышал, что внизу кто-то возится. Тогда я пошел в кабинет дяди за ружьем.
– Тем самым, из которого вы стреляли сегодня? – уточнил Брунетти.
– Да. Оно не было заряжено, но тогда я об этом не знал. – Лоренцони улыбнулся, смутившись от собственного признания, и продолжал: – Я вернулся на лестничную площадку, включил свет внизу и громко окликнул тех, кто там возился. Потом поднял ружье и начал медленно спускаться по лестнице.
– Это был очень смелый поступок, – сказал Брунетти. В его голосе не прозвучало и тени иронии.
– Я не знал, что ружье не заряжено.
– И что дальше?
– Да ничего. Не успел я проделать и половины пути, как входная дверь хлопнула, а потом из сада донеслась какая-то возня и шорохи.
– Что за возня?
Лоренцони хотел было ответить, но потом вдруг запнулся и, немного помолчав, сказал:
– Не знаю. Я так перепугался, что толком ничего не расслышал. – Увидев, что ни Брунетти, ни Вьянелло не выразили по этому поводу никакого удивления, он добавил: – Мне даже пришлось присесть на ступеньки,так я перетрусил.
Брунетти мягко улыбнулся.
– Как здорово, что вы не знали о том, что ружье не заряжено.
Увидев, что Маурицио не знает, как расценить его слова, Брунетти пояснил:
– Поверьте, не много найдется людей, у которых, окажись они на вашем месте, хватило бы мужества спуститься по той лестнице.
– Дядя и тетя были всегда так добры ко мне, – почему-то сказал Маурицио.
– Вам удалось выяснить, кто это был? – спросил Брунетти.
Маурицио покачал головой:
– Нет. Приезжали карабинеры, обшарили все кругом, даже сделали слепки следов, которые нашли у стены. Но… вам ли не знать, как это бывает. – Он тяжело вздохнул. – Безнадега. – Внезапно сообразив, с кем он разговаривает, Маурицио поспешно добавил: – Я совсем не то имел в виду…
Брунетти, уверенный, что Маурицио имел в виду именно то, сделал вид, что не расслышал его последних слов.
– Скажите, что заставило вас подумать, что мы похитители? Что мы вернулись – за вами, как вы говорите?
Пока они беседовали, Маурицио потихоньку вел их по направлению к вилле; и вот за последним поворотом они увидели трехэтажный особняк с двумя небольшими флигелями по обеим сторонам. Каменные плиты, из которых была построена вилла, отливали нежно-розовым светом в лучах неяркого солнца; высокие узкие окна отбрасывали тусклый свет.
Принимая на себя роль хозяина, Маурицио вдруг предложил:
– Не желаете ли чего-нибудь выпить?
Краем глаза Брунетти заметил, что Вьянелло чуть не упал от удивления. Ну и тип! Сначала стреляет по нам, как по зайцам, а потом предлагает выпить!
– Очень любезно с вашей стороны, но мы вынуждены отказаться. Расскажите-ка мне лучше о вашем кузене.
– О Роберто?
– Да.
– Что вы хотите знать?
– Что за человек он был? Какие шутки любил? Какого рода работу выполнял для компании? Что-то в этом роде.
И хотя его собственные вопросы показались Брунетти сумбурными и малопонятными, Маурицио ничуть не удивился.
– Он был… – начал Лоренцони, – как бы это лучше выразиться… недалекий.
Маурицио замолчал. Интересно, какие еще эвфемизмы он подберет для описания своего кузена, подумал Брунетти.
– Он был полезен для компании: когда нужно было представить una bella figura, вы меня понимаете? Так вот, дядя всегда посылал его для представления наших интересов.
– На переговорах? – спросил Брунетти.
– О, что вы, нет, – поспешно отозвался Маурицио, – Роберто лучше удавалась неофициальная часть: отвести клиента в ресторан или показать ему город…
– А еще он чем-нибудь занимался?
Лоренцони задумался.
– Мой дядя часто поручал ему отвезти куда-нибудь важные документы; если возникала необходимость срочно доставить контракт, дядя, не раздумывая, поручал это Роберто.
– И потом задерживался там на несколько дней?
– Да, иногда, – подтвердил Маурицио.
– А университет он посещал?
– Да, он числился на экономическом факультете.
– Где?
– Здесь, в Ка'Фоскари.
– Сколько лет он проучился?
– Три года.
– И сколько же экзаменов он сдал?
Если Маурицио и знал правду, то говорить об этом он явно не собирался. Мало того, вопрос, по всей видимости, задел его за живое.
– Ничего об этом не знаю, – сухо ответил он.
Брунетти показалось, что его последний вопрос разом разрушил тот хрупкий мостик взаимопонимания, установившийся между ними после того, как Маурицио признался в том, как он перетрусил.
– Никак не пойму, зачем вам все это нужно? – резко спросил он.
– Пытаюсь понять, каким человеком был ваш брат, – без тени лукавства ответил Брунетти.
– А зачем? Теперь, когда прошло столько времени?
Брунетти пожал плечами:
– Я и сам не знаю, будет ли это в конечном счете иметь какое-то значение. Но коль скоро я собираюсь провести с вашим братом несколько ближайших месяцев, мне хотелось бы узнать о нем как можно больше.
– Несколько месяцев? – удивленно переспросил Лоренцони. – Вы хотите сказать, что следствие по делу о похищении моего брата будет возобновлено?
– Да. Только речь идет уже не о похищении. Речь идет об убийстве.
Лоренцони содрогнулся, но ничего не сказал.
– Что еще вы могли бы о нем рассказать? Подумайте, может, еще что-нибудь, что могло бы нам как-то помочь?
Лоренцони покачал головой и, повернувшись к ним спиной, медленно поплелся к широким ступеням, ведущим к парадному входу виллы.
– Может, вы заметили что-то странное в его поведении накануне его исчезновения? – прокричал ему вдогонку Брунетти.
Лоренцони снова покачал головой, но вдруг остановился и повернулся лицом к Брунетти.
– Мне показалось тогда… Что он был нездоров.
– Почему вы так решили?
– Он все время был какой-то вялый; говорил, что плохо себя чувствует. По-моему, у него были какие-то проблемы с кишечником, диарея, кажется. Да и выглядел он так, будто потерял несколько килограммов.
– А что еще он вам говорил о своем самочувствии?
– Больше ничего. Надо признать, последние несколько лет мы с Роберто были не очень-то близки.
– С тех пор, как вы начали работать в компании у дяди?
Ледяной взгляд, которым окатил его Лоренцони, был полон гнева и негодования.
