– Он долго у вас пробыл?
– Вообще-то долго… Все вопросы мне какие-то задавал… Но если вы вот разговариваете со мной душевно, спокойно, а тот ну просто напирал на меня, мол, как же вы вырастили наркомана… Я ему: так это же не сын мой, а внук, у него родители есть… Думаю, у него вообще было несварение. Лицо кислое такое, все за живот держался…
– А он не показывал вам свое удостоверение?
– Нет, он же был в форме!
– Он приехал на машине, вы не знаете?
Полина Николаевна даже тогда не обратила внимания на то, что журналистка ушла от темы и теперь «копала» под участкового.
– Да, на машине! Я еще подумала тогда, что ему пешком-то ходить, наверное, тяжеловато.
Мы со Стеллой переглянулись. На видео пузан-участковый, выйдя из подъезда, прошел мимо всех машин, выходя со двора.
– Знаете, мне что-то так нехорошо стало после его визита, что я пошла в аптеку… И сама лично видела, как этот участковый садится в машину.
– А номеров не запомнили?
– А зачем номера? – наконец-то отреагировала пенсионерка. – Хотите его найти, думаете, он вам другие подобные истории расскажет?
Сама спасла наше положение!
– Жаль, что он не представился вам… – вздохнула Стелла. – Такой материал бы получился!
– Я сказала, что не видела его удостоверения, но слышала, как он назвал свою фамилию, когда ему позвонили. Может, я не точно услышала… Чепель… или Шепель… ну, вроде: «Чепель у телефона».
Мы поблагодарили Полину Николаевну, записали на всякий случае номер ее мобильного и вернулись в машину. Снова включили видеозапись.
– Значит, Чепель. Пузо наел. Как вообще его взяли в полицейские! – возмущалась Стелла.
– Думаешь, это он мог убить Норкину?
– Одно из двух: либо он действительно приходил к Полине Николаевне, чтобы поговорить о внуке-наркомане, либо он заглянул к ней, чтобы обеспечить себе алиби. Постой…
Она набрала номер, и я поняла, что она разговаривает с Полиной Николаевной.
– Это Надежда Романова, журналист… Скажите, этот Чепель, когда пришел к вам, он сразу начал расспрашивать вас о вашем внуке?
Она долго слушала, потом поблагодарила женщину и отключила телефон.
– Так я и знала… Он пришел к ней, спросил, как у нее дела… Она еще удивилась, откуда вдруг такое внимание… А потом сама, понимаешь, сама упомянула своего внука… Она спросила его: вы что, снова насчет Паши пришли? Вероятно, он кивнул головой, и она продолжила развивать эту тему…
– Ты думаешь, это он? Он убил Норкину?
– Я не знаю… Но его визит к Полине Николаевне… Ты пойми, его визит к ней – ни о чем! Лично меня это насторожило…
– Может, нам стоит рассказать об этом Шитову? – спросила я.
– Расскажи, конечно! Тем самым окажешь помощь не только своему Гарри, но и следствию…
– Так я ему прямо сейчас и позвоню!
– Звони!
Я достала визитку, которую мне дал Шитов, и набрала номер.
– Андрей Сергеевич? Извините, что так поздно… Это Ольга Климкина, подруга Гарри… Григория Горелова. Думаю, у меня есть для вас важная информация.
Воспользоваться тем обстоятельством, что в поле зрения следствия попал племянник Норкиной Первой – Григорий Горелов, было полностью моей идеей. После небольшого с ним разговора, который мне устроил Шитов, я узнала, что Норкина и Маргарита Васильевна Горелова были в свое время в прекрасных отношениях, что до болезни супруга, у которого проблемы с суставами, семья Гореловых часто бывала в Москве, у Норкиных. Что сводные братья, Александр Борисович Горелов и Евгений Борисович Норкин, всю жизнь общались по-родственному, любили друг друга. Все это указывало на то, что появилась возможность из первых рук узнать хоть что-то об Эльвире Норкиной (Первой). К тому же у меня теплилась надежда, что она все-таки еще жива и что, став жертвой мошенницы, присвоившей себе ее имя и имущество, она просто скрылась, затаилась у своих родственников в Екатеринбурге.
Вот с таким настроением, предчувствуя хорошие новости, я на следующий день после визита в санаторий летела на самолете в Екатеринбург.
Лизе предстояла не менее интересная миссия – поговорить по душам с Лидией Вдовиной-Осборн, дав ей возможность раскрыть тайну рождения дочери.
Юля Земцова должна была проверить, заключались ли браки между Норкиными и женщинами по имени Эльвира Андреевна в Москве в две тысячи десятом году.
Такси домчало меня из аэропорта до улицы Готвальда, где проживало семейство Гореловых, и вот я стояла перед девятиэтажкой, настроенная на чудо, на то, что здесь живет, возможно, женщина, которую все ее близкие зовут Эля. Для того чтобы застать тут Эльвиру Норкину, я и не предупреждала Гореловых о своем визите.
– Кто там? – спросил голос за дверью.
– Я из Москвы, адвокат, мне надо поговорить с вами, – сказала я негромко, чтобы не привлекать внимание соседей.
Возникла пауза. Затем тихие голоса… после этого дверь открылась, и я увидела невысокую смуглую женщину с черными кудрявыми волосами. За ее спиной показался крупный мужчина в инвалидной коляске.
– Маргарита Васильевна? Александр Борисович?
Меня пригласили в гостиную, очень чистую, усадили за стол. Маргарита Васильевна смотрела на меня с тревогой. Да и у ее мужа брови были нахмурены.
– Что с Гришей? – наконец спросила Маргарита Васильевна. – Он жив?
– Да-да, все в порядке, он жив и здоров. Ох, мне надо было сразу вас успокоить… Я здесь совсем по другому поводу.
Маргарита Васильевна заплакала. А муж ее сказал мягко:
– Ну, вот, Рита, я же тебе говорил, что с ним все хорошо…
Значит, в те несколько секунд, что прошли с момента, как я назвалась адвокатом, и до того, как мне открыли дверь, Гореловы успели предположить самое худшее. Так часто бывает, когда единственный ребенок находится далеко от родительского дома.
– А вы не видели его? Как он?
– Вы извините мою жену… Она очень переживает за нашего сына… – У Горелова был низкий, мощный голос. Высокие скулы, крупный нос, выразительные глаза – все это делало его похожим на викинга. – Так что привело вас к нам?
– Мы разыскиваем вашу родственницу, Эльвиру Андреевну Норкину.
– Элю? – Маргарита Васильевна вздохнула. – Да… мы и сами бы хотели знать, где она… Она не отвечала на наши письма. А когда мы звонили, трубку брали какие-то чужие люди…
– Выходит, она пропала? – спросила я.
– Да… Пропала… Нам очень жаль, – лицо Маргариты Васильевны порозовело.
– А может, вы ее скрываете у себя?
– Нет… что вы такое говорите? – прогремел Горелов. – Просто нам с Ритой очень неудобно и стыдно, что все так получилось… Но, понимаете, болячки одолели… раньше мы часто ездили к Норкиным, а после того, как Женя умер, мы разболелись, да и Эля не шла на контакт…
– Мы, честно говоря, вообще решили, что она уехала жить куда-то в деревню…
– А может, она умерла? – предположила я. – Если бы такое случилось, вас уведомили бы?
– Кто? – одновременно спросили супруги.
– Значит, если предположить, что ее уже давно нет в живых, то вы не знаете об этом…
– Но почему она обязательно должна умереть? Она же не старая… здоровая… да, конечно, она пережила потрясение, вызванное смертью Жени… Но она – сильный человек.
– А ее сердце? Вам известно, что она лечилась в санатории?
– Да, мы знаем, что сразу после похорон она купила путевку в санаторий… Она сама позвонила оттуда, рассказала, что ей стало получше и что скорее всего она уедет из Москвы, купит дом в деревне, будет сажать цветочки и разводить кур… Это ее слова, – сказала Маргарита Васильевна.
– Вам, конечно, неизвестно, что все эти годы под ее фамилией скрывалась мошенница, которая продала всю ее недвижимость и присвоила себе, по сути, ее жизнь?
После этих моих слов Гореловы просто онемели. Мне пришлось рассказать все, что мне известно.
– Саша, ущипни меня… Этого просто не может быть!
– Расскажите, какой была Эльвира Андреевна.
– Элечка? Да она – просто ангел… Она – замечательная!
– Была ли она счастлива со своим мужем?
– С Женей-то? – Маргарита Васильевна поджала губы. – Поначалу – да, а потом она узнала о том, что у него были другие женщины… Она очень переживала… Думала, что он хочет детей…
Мы долго разговаривали с Гореловыми, и во время беседы Александр Борисович несколько раз поднимался со своей коляски, с трудом, но передвигался по квартире. Мне сказали, что все это – результат лечения, специальных упражнений, что дальше будет еще лучше.
Меня накормили вкусным ужином – варениками с капустой, а я, находясь у этих людей, постоянно ловила себя на мысли, что испытываю какой-то психологический дискомфорт, чувствую несоответствие между тем, какие это люди, и тем, как они поступили со своей родственницей. Я все ждала, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, Гореловы запаникуют, разволнуются, и я, опережая их, брошусь открывать дверь и увижу на пороге невысокую симпатичную женщину… Но время шло, мне пора было уходить, а правды я от них так и не услышала. Уже перед самым уходом я спросила их в лоб: где Эльвира?
