наблюдать за тем, как девушка подбегает к нему все ближе и ближе. А затем немного тяжело дышащая девушка начинает говорить уверенно, но взволнованно:
— Подожди, пожалуйста…
— В чем дело? — без эмоций спрашивает Терренс.
— Прошу тебя, не уходи! Все это неправильно. Так не должно произойти… Мы оба совершим ошибку, если сделаем это. Если и правда разойдемся на все четыре стороны.
— Что происходит? Почему ты такая взволнованная?
— Может, все-таки стоит прекратить играть в эту жестокую игру, которая причиняет нам обоим немало страданий и невыносимую боль? — расставив руки в бока, спокойно спрашивает Ракель.
— Жестокую игру? — слегка хмурится Терренс. — О какой игре ты сейчас говоришь?
— В игру под названием «Притворись, что уже разлюбил того, кто тебе дорог и соври ему об этом». Неужели ты хочешь и дальше продолжать делать вид, что не хочешь того, что хочу я?
— Э-э-э… — запинается Терренс, будучи удивленным услышанным.
— Хватит притворяться, Терренс. Я устала… Устала скрывать то, что чувствую на самом деле. И с этого момента не собираюсь больше молчать.
— Что? — Терренс резко встряхивает головой. — Постой-постой… Но ты же сама сказала, что наше примирение уже невозможно. Ты только что заявила, что между нами все кончено!
— Да, я сказала это, но… — слабо кивает Ракель.
— Неужели твое мнение изменилось за каких-то пять-десять минут?
— Э-э-э, понимаешь…
Ракель опускает глаза вниз, а затем, обняв себя руками, медленным шагом отходит куда-то в сторону.
— Что? — медленно спрашивает Терренс.
— Я больше не могу так жить, — подавленным голосом признается Ракель, переведя полусухой взгляд на Терренса, и слабо качает головой. — Не могу…
— Как ты не можешь жить? — удивленно, с испугом в глазах спрашивает Терренс.
— Во лжи. — Ракель тихо шмыгает носом, с трудом сдерживая желание безутешно разреветься, поскольку в противном случае не сможет донести до Терренса то, что хочет сказать. — Я устала постоянно врать, что смогу сделать то, чего не смогу изменить. То, на что у меня хватает смелости. Я настолько устала, что хочу прямо сейчас прекратить это шоу, которое причиняет мне огромную боль.
— Прости, но я тебя не понимаю, — слегка хмурится Терренс, расставив руки в бока. — То ты заявляешь, что примирение невозможно, и мы расстались раз и навсегда, то прибегаешь ко мне и говоришь, что хочешь покончить с этим шоу.
— Это правда. Я хочу положить этому конец. Мне невыносимо трудно сохранять на лице невозмутимость. Потому что каждый раз, когда я пытаюсь сказать то, что на самом деле не является правдой, во мне просыпается сумасшедший вулкан эмоций. Я… Я потеряла над ним контроль…
Ракель тяжело вздыхает и слабо качает головой, на секунду бросив взгляд в сторону.
— Я думала, что хорошо научилась скрывать свои эмоции, — тихо добавляет Ракель. — Но это не так. Одна из тех вещей, которой я никогда не смогу научиться, — это прятать эмоции в себе и делать вид, что ничего не происходит.
— Я понимаю твои чувства, — задумчиво произносит Терренс. — Ведь мне приходится испытывать все то же самое. Когда я лгу человеку, который очень многое для меня значит.
— А как мне неприятно врать тому, к кому не могу относиться безразлично. Мне так и хочется ударить себя за любое лживое слово, которое он слышит…
— В своих мыслях я уже давно избил себя до полусмерти за все, что сделал… — с грустью во взгляде тихо вздыхает Терренс. — Одной пощечины было бы недостаточно…
— Слушай, э-э-э… — Ракель на пару секунд склоняет голову, но затем медленно, неуверенно поднимает взгляд на Терренса, обнимая себя руками. — Могу я попросить тебя об одной маленькой просьбе?
— Да, конечно, — слабо пожимает плечами Терренс. — Ты можешь просить у меня все что угодно. Если я могу что-то для тебя сделать, дай мне знать.
Ракель пару секунд ничего не говорит, только лишь со слезами на глазах смотря на Терренса.
— Не оставляй меня, — покачав головой, со слезами отчаянно умоляет Ракель. — Пожалуйста, Терренс, не уходи! Я знаю, что, возможно, бесполезно пытаться что-то делать после того, что произошло. Но… Ты не можешь представить себе, насколько мне плохо, когда я просыпаюсь каждый день и осознаю, что ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра не увижу человека, который так мне дорог.
Ракель тихо шмыгает носом.
— Мне очень плохо, — слегка дрожащим голосом добавляет Ракель. — Плохо от осознания того, что я могу сама положить конец всему, что можно… Сделав неверный шаг, о котором потом сильно пожалею…
Ракель становится тяжело немного тяжелее дышать, потому что она слишком взволнованна и не может перестать издавать всхлипы.
— Я правда боюсь потерять тебя навсегда, Терренс, — со слезами признается Ракель. — Хотя прекрасно понимаю, что уже потеряла. Потому что совершила слишком много ошибок и не была той, кем должна была быть. Да, я во всем виновата, это правда… И мне очень больно. Больно от того, что я не могу ничего исправить. Мне всегда очень непросто говорить об этом с кем-либо. Ведь я вру, пытаясь убедить саму себя в том, что действительно разлюбила тебя. Однако это не так! Я никогда не переставала любить тебя! Ты всегда многое для меня значит. И сейчас понимаю, что не хочу терять такого близкого мне человека.
Ракель на пару секунд замолкает и опускает взгляд вниз.
— Можешь не верить мне, но я много раз врала, когда говорила, что не люблю тебя, — слегка дрожащим голосом признается Ракель. — Это была откровенная и наглая ложь имени меня… Я говорила, что никогда не любила тебя и просто воспользовалась тобой. Но это не так. Я встречалась с тобой, потому что сама этого хотела. Да, давление семьи было колоссальным. Но это решение было принято мною. Да знаю, в это трудно поверить… Все говорили, что я откровенно лгу, рассказывая о неземной любви к тебе и утверждая, что мне с тобой хорошо. Но это не так. Я не лгала! Мне правда было с тобой хорошо. Даже несмотря на то, что мои чувства надолго заснули из-за моих амбиций и желания променять любимого человека на работу. Но теперь они проснулись… И я все больше понимаю, что совершу огромную ошибку, если позволю нашей истории закончиться. Я никогда себе этого не прощу.
Ракель тяжело вздыхает и отходит от Терренса на пару шагов назад.
— Я не верю, что сейчас мои слова могут что-то изменить… — с жалостью во взгляде говорит Ракель. — И могу говорить о своих чувствах сколько угодно. Могу доказывать, что очень сожалею, что довела все до желания расстаться… Но мне… Мне нужно было тебе сказать это, потому что… Слишком долго держала это в
