Моей первой реакцией было восхищение — я был буквально потрясен. Удар головой обычно чреват серьезной травмой, особенно если этот удар нанесен мною. Но гулять и разговаривать спустя всего несколько часов после нашей стычки — это казалось мне просто невероятным. Моей последующей реакцией было раздражение по отношению к себе. Так недавно в городе, приехал в него с такой неохотой, такой уважаемый — и вот теперь приходится искать смягчающие вину обстоятельства, чтобы выйти из этого дурацкого положения. Посмотрев на Деверо, я спросил:
— Что, по-вашему, я должен делать?
— Вы могли бы извиниться, после чего они уйдут, — ответила она.
— А какой еще у меня есть выбор?
— Вы можете дать им сначала побить себя. А потом я смогу арестовать их за неспровоцированное нападение. Мне ужас как нравится такой поворот дела.
— Они вообще не станут бить меня, если вы будете поблизости.
— Я буду находиться вне зоны видимости.
— Честно говоря, мне не нравится ни первый вариант, ни второй.
— Либо то, либо другое, Ричер. Выбор за вами.
Я вышел на Мейн-стрит, как парень, которого я видел в каком-то старом фильме. В этом месте должна была бы звучать музыка. Я повернул направо, лицом к северу. И остановился. Эти четверо парней увидели меня. Они на мгновение удивились, а затем предчувствие наступающих событий стало разогревать их. Все четверо выстроились в линию в направлении запад-восток, выдерживая дистанцию друг от друга примерно в четыре фута. Они сделали шаг по направлению ко мне, а потом остановились и стали ждать моего приближения. Справа позади них на келхэмской дороге стояли два грузовика. Один был тот самый, выкрашенный кистью, который я видел раньше; перед ним стоял другой грузовик примерно в таком же состоянии.
Я пошел вперед, словно рыба, плывущая навстречу сети. Солнце стояло высоко, как и должно быть в марте. Воздух прогрелся. Я чувствовал, как мне припекает спину. Я шел, ощущая дорогу сквозь подошвы своих башмаков. Руки держал в карманах. В них ничего не было, кроме столбика четвертаков, которые я наменял в кафе. Я зажал в кулаке этот завернутый в бумагу столбик. Пять долларов подготовлены для удара; это меньше того, что я потратил на телефон.
Я прошел вперед и остановился, не дойдя десяти футов до выстроившихся в линию противников. Два парня, с которыми я уже имел дело, стояли слева. Молчаливый лидер-вдохновитель стоял крайним, а альфа-самец — рядом с ним на второй позиции. Их носы были похожи на подгнившие баклажаны. У обоих под глазами расплылись синяки, а растрескавшиеся губы запеклись. Ни один из них не показывал готовности к бою ни стойкой, ни вызывающим взглядом. Рядом с вожаком стоял парень ростом чуть ниже остальных, а следующим за ним в строю возвышался здоровенный детина в байкерском жилете.
Я посмотрел на вожака и спросил:
— Так это и есть твой план?
Он не ответил.
— Четверо парней? И это всё? — поинтересовался я.
Он ничего не ответил.
— А мне сказали, что вас тут не одна дюжина.
Ни слова в ответ.
— Как я понимаю, проблемы логистики и коммуникации оказались трудными. Поэтому вы решили обойтись малыми силами, которые можно быстро собрать и быстро развернуть в боевом порядке. Такой подход и современный, и актуальный. Вам надо немедленно отправляться в Пентагон и поучаствовать в их семинарах. Вы с вашим мышлением будете чувствовать себя там как дома.
Новый парень, второй справа, похоже, был пьян. От выпитого алкоголя у него шумело в ушах. Хмель сочился через все его поры. Я практически чувствовал этот запах. Пиво к завтраку. А может, еще и с «прицепом».[26] На такой диете он сидел не меньше недели, предположил я, приглядевшись к нему. А значит, реакция у него будет замедленной, а потом он озвереет и будет наносить удары не целясь. С ним больших проблем не будет. У другого парня, в байкерском жилете, похоже, были какие-то проблемы со спиной. В ее нижней части, в основании позвоночника. Я понял это по тому, как он стоял, вы́ставив таз вперед и стараясь уменьшить на него нагрузку. Возможно, какой-то разрыв или растяжение. Дюжина возможных причин. Он был сельским жителем. Возможно, взвалил на себя кипу сена или свалился с лошади. Он явно не представлял основную угрозу. Ему бы себя защитить. Один необдуманный резкий поворот, и все внутри у него может оборваться. Придется покидать поле боя шагом хромого инвалида. А к этому моменту его пьяный друг уже будет на земле. А двое других уже и так не в форме. Эту парочку я знал. И они меня знали. Вожак стоял почти напротив, чуть подавшись влево, а ведь я боец-правша. Он практически жертвовал собой.
Ситуация во всех отношениях в мою пользу.
— Вам должно быть стыдно, — сказал я, — что ни один из вас не выше меня ростом. Ну хотя бы двое или трое из вас. А лучше бы все — это было бы то, что надо.
Никакого ответа.
— Но послушайте, план есть план. Вы долго трудились над ним?
Никакого ответа.
— А вы знаете, что обычно говорят о плане в Вест-Пойнте?
— Что?
— У каждого в голове есть план до тех пор, пока ему не заедут по зубам.
Никакого ответа. Никакого движения. Я разжал кулак и снова положил в карман стопку обернутых бумагой четвертаков. Я не намеревался их использовать. Вынул руки из карманов и сказал:
— Проблема с использованием малых сил заключается в том, что если ситуация ухудшается, то очень скоро этим силам приходится туго. Подумайте над тем, что произошло в Сомали. Поймите, вы должны были очень тщательно обдумывать свой план. Решить, каким путем идти. Вы могли бы ввязаться в драку прямо сейчас, все четверо. Но следующей остановкой на этом пути будет больница. Это я вам обещаю. Железная гарантия. И вы будете избиты так, как никогда до этого. Я говорю о сломанных костях. Я не могу обещать вам черепно-мозговых травм. Похоже, что кто-то уже соревновался с вами до меня и выиграл.
Ни слова в ответ.
— Или вы можете предпринять сейчас попытку тактического отступления, а потом найти время для того, чтобы собрать больше сил. Можете прийти через пару дней. Несколько дюжин. А может, вы найдете духовое ружье нашего дедушки. Только начните поиск с обезболивающих средств.
Никакого ответа. Никакого словесного общения. Только плечи внезапно опустились и ноги зашаркали по земле.
— Мудрое решение, — сказал я. — Превосходящие силы — это всегда лучше. Вам действительно надо ехать в Пентагон. Вы сможете объяснить им свой подход. Вас выслушают. Они там слушают всех, кроме нас.
— Мы еще вернемся, — пообещал вожак.
— Буду вас ждать на этом месте, — ответил я. — Приходите, когда будете готовы.
Они пошли прочь, стараясь держаться уверенно и показать свое высокомерие, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. Забравшись в свои грузовики, они не упустили возможности разыграть передо мной шоу, запустив на максимум оборотов моторы, а потом с визгом шин круто развернуться на 180 градусов. Они поехали на запад в сторону леса, по направлению к Мемфису, к большой земле. Некоторое время я наблюдал за ними, а потом пошел обратно в ведомство шерифа.
Деверо наблюдала за всем происходящим из окна, стоя в углу той самой тускло освещенной комнаты. Для нее все увиденное было чем-то вроде немого кино. Никакого диалога.
— Вы все-таки договорились с ними, и они ушли. Вы извинились. Не могу поверить в это.
— Не совсем так, — ответил я. — Я пригласил их прийти в другой раз. Они обещали привести с собой подмогу, еще несколько дюжин.
— Зачем вы это сделали?
— У вас будет больше арестованных. Это наверняка поддержит вас во время перевыборной кампании.
— Да вы просто безумец.
— Ну, а как насчет того, чтобы пообедать?
— Меня уже пригласили на обед, — ответила она.
— Интересно, когда?
— Пять минут назад. Майор Данкан Мудро позвонил мне и пригласил отобедать с ним в Келхэмском офицерском клубе.
Деверо уехала в Келхэм, оставив меня стоять на тротуаре. Я прошел по пустой парковке к кафе. Ужин в одиночестве. Я снова заказал гамбургер, а потом подошел к телефону возле двери и позвонил в Пентагон. В ведомство по связям с Сенатом. Полковнику Джону Джеймсу Фрейзеру. Он ответил после первого же звонка. Я спросил:
— Чья гениальная голова решила засекретить номерной знак?
— Этого я тебе сказать не могу, — ответил он.
— Кем бы он ни был, это грубая ошибка. Все дело заключалось лишь в подтверждении того, что владелец машины находится в Келхэме. А это практически всем известно.
— У нас же нет альтернативы. Мы ведь не можем объявить машину государственной собственностью. Журналисты за это ухватятся через пять минут после того, как все станет известно местным правоохранительным структурам. Об этом и думать нечего.
