– Да ради бога, Вася, – фыркнула она и ужаснулась: парень смел всю колбасу, сыр, весь салат и три котлеты, которые она ему положила. – Так для чего тебе меня одной достаточно?
– Для помощи, конечно! – Он скребыхал деревянной лопаткой по сковороде, сгребая всю картошку себе в тарелку. – На тебя одна надежда, Арина Степанна. Больше никто не поможет!
– Ага! Предлагаешь мне стать преступницей?
– Зачем?
– А как же укрывательство от властей беглого, а? Это же статья! – Она на память зачитала ему статью из Уголовного кодекса. – Зачем мне это?!
– Так это… – Он снова сел к столу, опустил руки вниз и задумался, повесив голову над тарелкой, как над плахой. – Так скажем потом, что не было укрывательства. Скажем, что я тебя это… В заложники взял, о!
– Господи, ну какой же ты дурак, Вася!!! – Арина зачитала ему еще одну статью. – Понял?! Это тебе еще один срок за заложника! Тебе побег посчитают, заложника, и знаешь, сколько в совокупности получится?
– Догадываюсь, – пробурчал он и взял в руки вилку, нанизал один кругляш картошки, второй, отправил в рот, вяло пожевал, потом проговорил с набитым ртом: – Все равно на хрен меньше, чем за убийства, которые я не совершал!
– Не совершал он! – фыркнула Арина и сердито двинула своей тарелкой по столу. – А кто тогда совершил? Кто?! Все как по писаному на тебе сходится! Слушай… Может, сдашься властям, а? А я тебе адвоката найму хорошего, помогу, одним словом.
– Помогла уже, хватит, Арина Степанна. – Он тоже перестал есть и уставился на нее теперь злыми холодными глазами. – Сдаваться я не стану! И тебе не позволю себя сдать! Телефоны у тебя не работают, если вздумаешь позвонить. И это… Мне ведь спать где-то как-то надо и выкупаться, так что, это… Придется тебя связать, уж прости!!!
Как она разозлилась на него! Как визжала, вырывалась, когда он попытался связать ей руки поясом халата. Расцарапала ему физиономию под глазом и пару раз ощутимо лягнула в лодыжку. Но он все же сумел запереть ее в крохотной каморке слева от входной двери, где она хранила швабры, тряпки, пылесос и ведра. Хорошо, что внял ее мольбам и не стал связывать руки.
– Арина Степанна, ты прости меня, бога ради, – ныл он потом минут десять под дверью, где она продолжала бесноваться и бить ручкой швабры о дверь. – Не могу, глаза закрываются. Не спал нормально уже третьи сутки, все в стогах в поле. Морит меня, Арина Степанна… И помыться хочу. Помоюсь, посплю и выпущу тебя. Подумаем вместе.
– Я тебе, сволочь такая, подумаю!!! – надрывалась Арина праведным гневом, который полностью выдавил все страхи и опасения на Васькин счет.
Не станет он ее убивать, понимала она. Не станет он жечь последнюю соломинку, по которой может перебраться в мир покоя и свободы. Да и вряд ли он вообще-то способен был кому-то причинить вред. Когда она его дубасила, все, на что тот оказался способен, – это держать ее крепко со спины и подталкивать к заветной двери.
Он не убийца, подсказывало ей сердце.
Он может быть лжив и опасен, сомневался разум.
Она не должна идти на поводу у жалостли, требовал ее профессионализм.
А есть ли у нее выбор, тут же отвечало женское малодушие.
В конце концов давно пора поставить точку во всей этой страшной истории, сделала Арина вывод, перед тем как забыться тревожным сном.
Снилось ей что-то путаное и беспокойное. Она металась во сне и пару раз больно стукнулась головой о стенку, забыв совсем, что не в кровати. Потом очнулась от боли в спине и коленках, потянулась и тут же уперлась пятками в дверь. Не забыв снова шарахнуть по двери ручкой швабры, Арина поднялась на ноги и с хрустом потянулась. Потом принялась разминать плечи, кисти рук, подтягивать коленки к груди и с резким выдохом ставить ногу на пол. Поднялась на цыпочки, задержала дыхание, опустилась. Минут через десять, обливаясь потом в душной конуре, она привела затекшие мышцы в порядок и приготовилась.
У нее созрел план, пока она разминалась. План дерзкий и единственно правильный, как она считала. Главное – не прозевать момента.
Она не прозевала. Она все правильно рассчитала. И как только Ветров открыл дверь, приветствуя ее на пороге выспавшимся, умытым, с виноватой улыбкой на лице, она ему в эту самую улыбку и зарядила. Ветров громко охнул, согнулся, выругался, тут же был сбит очередным болевым приемом с ног. И уже через пару минут извивался на полу со связанными за спиной руками и ногами. Бельевая веревка, которую Арина нашла в одном из пластиковых ведер, очень пригодилась. Но на этом мучения Ветрова не закончились. Она поволокла его за воротник сатиновой тюремной куртки в кухню. Оттащила в дальний угол к батарее, сбегала за наручниками, имелось у нее три трофейных комплекта. Поменяла веревочные путы на руках на наручники, а за одну щиколотку приковала Ветрова к батарее.
– Нет, ну на хера, Арина Степанна!!! – вопил все время Ветров, разбитые губы у него распухли, и он слегка шепелявил. – Я же по-доброму!
– И я тоже, Вася. Тоже к тебе с добром. – Она зло хохотнула. – Ты выспался?
– Да, – буркнул он и глянул на нее исподлобья.
– А вот теперь я хочу выспаться. Я стану принимать душ, потом спать, а ты, гад, будешь сидеть вот тут и ждать, пока я… У, сволочь!
Она на него замахнулась, и вдруг у нее так сжалось сердце от его как по команде втянувшейся в плечи головы, что хоть отпускай на волю мерзавца. Так ведь не уйдет, вот в чем дело-то!
Арина сердито отвернулась, ругая себя за слабость, и пошла к плите готовить завтрак. Омлет с ветчиной, свежие огурцы с зеленью, две большие чашки чая – сделала все же и мерзавцу чай, что с ним делать-то. Подумала и намазала два ломтя белого хлеба с маслом.
– Есть будешь, Вася? – поинтересовалась она, расставляя свой завтрак на столе. – Если будешь, кивни.
Он сердито засопел и промолчал. Арина начала есть, хотя кусок пролезал в горло с трудом. Мало того, что болели костяшки пальцев той руки, от которой досталось Ветрову, так еще совесть принялась душу мурыжить.
Что теперь с ним делать, как поступить? В милицию сдать? Можно прямо сейчас и позвонить. Васька вчера соврал, дурак, телефоны все работали. Так в милиции разбираться не станут, присовокупят к его четвертаку еще срок за побег, и помрет он в застенках.
Оставить у себя? На каком основании? И сколько она его таким вот привязанным держать станет? Надо…
– Арина Степанна, – вдруг нарушил молчание Ветров. – Надо с чего-то ведь начинать.
– В смысле? – Она вытаращилась на него. – Передумал насчет завтрака?
– Да нет. – Он вздохнул, шевельнул неприкованной ногой. – Не лезет у меня ничего в горло, пока сволочь эта на свободе гуляет. Надо искать его начинать. Мне-то на улицу соваться нельзя, сразу схватят. Только это… Не сдавайте меня, ладно, Арина Степанна??? Не убивал я… Я сам сдамся, когда его поймают. Сам сдамся… Но потом только, потом!
Начинать! Она и сама бы не против, а с чего? С родителями Аллы говорила, и не раз. Никакой, в сущности, информации. До тела ее бывшего мужа ее не допустят, тот сидит пока по подозрению. Да там, Перцев рассказывал, пустышка. Трясется, плачет, жалеет и себя, и Аллу. Ничего толком не говорит. Кто остался? Правильно, Ветров опять все тот же. Так и он клянется, что не убивал. Кто же тогда?
– Слышь, Василий. – Арина развернулась к парню с кофейной чашкой. – А ты говорил с Аллой по телефону, когда сидел?
– Я? – Он замялся, и она поняла, что говорил. – Бывало.
– Часто?
– Ага! С чего вдруг? Я на нарах сидел, не на коммутаторе, – едко подметил Ветров, растопырил скованные наручниками ладони, сжал тут же в кулаки и покосился на Арину недобро. – А с чего такой интерес?
– Просто.
Арина пожала плечами. Ага, щас! Станет она ему карты раскрывать! А вдруг он и есть убийца и водит теперь ее за нос? Она ему выложит всю хоть и скупую, но все же какую-никакую информацию, а он ее использует тут же против нее.
– Я говорил с ней, – после паузы кивнул утвердительно Ветров и снова принялся сжимать и разжимать кулаки. – Как выдастся момент и случай, так и…
– Момент и случай – это одно и то же, – пробормотала Арина задумчиво и отхлебнула остывший кофе.
– Не скажите, Арина Степанна, – хмыкнул Ветров и поежился. – Момент – это когда время свободное, когда спрятаться можно. А случай – это когда труба свободная есть.
– Что свободное? – не поняла она.
– Труба! Ну, телефон то есть. Там же как? У одного спросишь, у второго, потом у третьего, кто тебе должен, допустим, кто обязан либо.
– То есть?!
Она встала и подошла к Василию, присела перед ним на корточки, тщательно обмотав коленки халатом, чтобы он не таращился.
– То есть ты хочешь сказать, что каждый раз звонил Алле с разных телефонов?!
– Конечно! Своего у меня там не было. А звонить хотелось. Вот и попрошайничал.
– Ага…
А кто же тогда звонил Митиной с телефона покойника Уварова, черт побери?! Они пришли к единогласному мнению, что Ветров! А теперь кто???
