– Халло!
– Халло!
Кроме Саши в машине сидит Катя. На её коленях серым клубочком свернулся «Иди, жри!» Услыхав наши приветствия, кот открывает один глаз. Наверное, я должен быть польщён таким вниманием августейшей особы. Но я проявляю, свойственное всем плебеям, неуважение к монарху.
– Халло, дармоед! Ещё хвост не отвалился?
«Иди, жри!» тут же закрывает глаз, делая вид, что мои слова к нему не относятся. Ну и ладно. Устраиваю себя возле Саши. Едем.
Садовое товарищество, в котором находится Федина дача, совсем небольшое. На дальней окраине Нашего Городка в строгом немецком порядке располагаются несколько десятков одинаковых одноэтажных домиков. Участки – четыре-пять соток. Вокруг домиков разбиты ухоженные клумбы с цветами, посажены декоративные кусты, плодовые деревья, из травы улыбаются глиняные гномики, вращают лопастями игрушечные мельницы, журчат крошечные водопады в бетонных чашах. Над крышами развеваются разноцветные флаги: американские, итальянские, хорватские, греческие, какие-то ещё. Летом на многих участках устанавливают надувные бассейны, батуты, качели для маленьких детей. Взрослые дети от тридцати и старше тоже с удовольствием качаются на качелях и прыгают на батутах, вопя от радости на все окрестности.
Оставляем форд на парковке перед чугунными воротами, проходим по песчаной дорожке к знакомому домику, входим в гостеприимно открытую калитку на участок. На веранде царит деловая суета. Федя возится с камином. Ему помогает Гена – сосед по саду. У круглого пластикового стола жёны обоих дачников – подтянутая Дженнифер и Люся, чья талия далеко выходит за пределы спортивных шароваров, – нанизывают куски мяса на шампуры. Юной именинницы не видно.
– Доброе утро, Германия! – весело приветствует нас Федя.
– Халло!
– А где Ванесска? – интересуется Катя, спуская на землю «Иди, жри!».
– Она с подружками в детском развлекательном парке, – отвечает Дженнифер вместо мужа. – Пусть там бесятся на аттракционах, а мы спокойно погрилим в саду.
– Тогда передавай Ванесске наши подарки.
Катя протягивает Дженнифер большую пёструю коробку, Саша – новенькую доску скейтборда и пышный букет цветов.
– Спасибо! Ванесса будет очень рада. Она давно уже просит скейтборд.
Саша принимается колоть топором деревянные чурки для камина. Федя и Гена устанавливают коктальницу – железный бочонок с крышкой. Женщины достают из сумки огромного сазана. Сегодня кроме мяса будет коктал. Кто не знает, коктал – казахстанское блюдо. Что-то типа рыбы горячего копчения.
Я сажаю себя в сторонке на лёгкий белый стульчик. Всё равно на гриле толку от меня мало. Вдруг «Иди, жри!» дугой выгибает спину и злобно шипит, прячась за Катины ноги.
– Что случилось, сына? Ты на кого хвост пружинишь? – спрашивает своего питомца Катя, тревожно оглядываясь.
Из полуоткрытой двери домика робко выглядывает ушастая собачья голова с грустными глазами. Крупный ирландский сеттер не решается подойти к нам из-за рассерженного кота. Я всегда задаю себе вопрос: почему у собак такой грустный взгляд? Возможно, Екклезиаст был прав, говоря: «В многой мудрости много печали». Что же собаки знают такое, отчего их взор навсегда утратил ликование?
– От блиндерский поезд! Это же наш Яволь! – оглушительно сообщает Люся. – Иди ко мне, мой мальчик! Не бойся!
У Люси есть один недостаток, сводящий к нулю все её очевидные достоинства. Она говорит. Нет, не так. Она ГАВАРИТ!!!
Катя снова берёт на руки «Иди, жри!» и уносит его за домик. Тогда, дружелюбно виляя хвостом, Яволь выходит на веранду. Сеттер подходит ко мне. Я протягиваю собаке руку. Яволь вежливо здоровается, ткнувшись холодным мокрым носом мне в ладонь. Глажу его за ухом. «Хороший мальчик, хороший!» Сеттер блаженно прикрывает глаза и улыбается, высунув до земли язык.
– Наверно, дорого держать собаку? – задаю я вопрос Гене. Люсю не трогаю, боюсь оглохнуть.
– Да, налог очень большой, – соглашается со мной Гена, выкладывая на решётку ломти мяса.
– А мы не ставим Яволя на учёт! – громогласно вмешивается Люся. – Соседи у нас хорошие – не сдают. Они сами тоже держат нелегальных пустолаек!
– Смотрите, узнают власти – мало не покажется, – предупреждает Саша.
Хотя Люся оставляет его слова без внимания, по-моему он прав. Есть время воровать яблоки, и есть время получать за это по заднице. Евангелие от Вадима.
Когда решётка заполняется мясом, сосисками, багетами, бананами её отправляют в камин. Тем временем женщины разжигают коктальницу.
– Обожаю коктал! – заявляет Федя. – Только рыбы здесь такой нет, как у нас на Иртыше.
– Куда уж Майну до Иртыша, – соглашается Катя, появляясь из-за угла.
– А где твой кот? – спрашивает её Дженнифер.
– Оставила на солнышке подремать. Там за домом хорошо.
Действительно, солнце начинает припекать. Я блаженствую. Залитая светом Федина дача – разительный контраст с мрачным промозглым Замком, наполненным жуткими тенями из прошлого и покойниками из настоящего.
– Казахстан, конечно, наша родина, но немцы должны жить в Германии, – говорит Федя и командует: – Садитесь за стол, друзья. Пикник на лоне природы начинается!
Садимся к столу. Пикник начинается. Федя разливает по рюмкам баварский энциан – шнапс, настоянный на корешках жёлтой горечавки. Выпиваем за здоровье Ванесски. Все морщатся. Шнапс оставляет во рту стойкий травяной привкус.
– Зато полезно для желудка! – недовольно замечает Федя, видя наши гримасы. – Это вам не казахстанская балбесовка!
– Федя! Раз пошла такая пляска по второй наливай шантре! – горланит Люся, запихивая в рот сразу целый кусок мяса.
Бурных протестов не слышно. Французский коньяк «Шантре» – горячо любимый всеми нами напиток. Источник богатырского здоровья и прекрасного настроения. Федя наполняет рюмки густым коричневым эликсиром. Не откладывая в долгий ящик, пьём коньяк за здоровье родителей именинницы.
– Вас, Вадим, АРГ ещё не отправило сквер осваивать? – проявляет ко мне интерес Люся.
– Нет, мне до пенсии, как до Сатурна, – отвечаю я. Лукавлю, конечно. На самом-то деле Сатурн гораздо дальше.
– Вам надо было поменять свидетельство о рождении с паспортом и в новых указать другую дату рождения, – назидательно произносит Люся. – Так сделали многие наши русаки перед выездом в Германию. Приехали сюда, сразу оформили пенсию, теперь наслаждаются жизнью. Подрабатывают, конечно, по-чёрному, втихаря то есть.
– А разве возможно подделать документы? – удивляется Катя.
– В России всё возможно. (Я забыл сказать, что Люся и Гена москвичи) Страна неограниченных возможностей, блиндерский поезд!
Дженнифер не понимает по-русски, поэтому лишь растерянно улыбается, слушая наш разговор. Яволь жалобно скулит под столом. Напоминает недогадливым хозяевам, что сеттеры тоже употребляют в пищу жареное мясо. Гена с недовольным ворчанием: «На, возьми, скотино волосатое!» бросает себе под ноги несколько кусочков шашлыка. Мясо сразу прекращает собачьи страдания, и из-под стола раздается счастливое чавканье.
На веранду важно вступает «Иди, жри!». Кот сонно жмурит глаза, но не может устоять перед вкусными запахами, кружащими голову. Он повелительно мяукает несколько раз – где, мол, моя королевская доля? Катя щедро накладывает в плошку целую горку жаркого и ставит перед своим любимцем. «Иди, жри!» сначала недоверчиво снимает пробу, потом принимается за еду всерьёз. Катя облегчённо вздыхает. «Ну, слава те господи! Кушает».
Федя снова наливает всем шантре. Чокаемся, «накатываем». Алкоголь струится по жилочкам, мягкий прохладный воздух не даёт вспотеть, пернатые дают концерт в нашу честь. Обалденно!
– А что там с нашим сазаном? – спохватывается Катя. – Надо бы проверить. Наверное, он уже готов.
Необъятная подобно степи Люся, вздымается с места, осторожно открывает крышку горячей коктальницы.
– Сочная! Сáмо то! Пора рыбку вынимать!
С помощью Кати и Дженнифер сазан ловко извлечён из коктальницы и уложен на большое блюдо. От рыбины поднимается аппетитно пахнущий пар. Федя радостно потирает руки.
– Ох, и люблю же я коктал! Аромат от него точно такой же, как в детстве. Помню, как-то раз, мы с отцом рыбачили на Иртыше…
Рассказывая, Федя не забывает наполнять рюмки, поэтому к концу длинной рыбацкой истории мы уже никакие. Люся умяла полдюжины шашлыков. Остальные тоже показали себя с лучшей стороны. От сазана остались хребет и голова.
– А что у вас за ядерная война с председателем садоводства? – спрашивает Федя соседей. Гена морщится, как после энциана. Люся пренебрежительно машет круглой рукой.
– Да какая там война? Я тебя умоляю, Федя! С этим карликом? Он же полтора метра ростом! И стар, как кусок берлинской стены!
Люся презрительно показывает ладонью высоту своего врага. По её оценке председатель не выше стола.
