Он проводил ее до дома, расположенного в двух шагах от Битцевского лесопарка, и тут внезапно выяснилось, что все его умопостроения не стоят выеденного яйца. Татьяна вдруг взяла инициативу в свои руки, и Забродов не успел опомниться, как оказался в ее однокомнатной квартирке. Он стесненно молчал - его красноречие внезапно покинуло его. Собственно, ситуация вовсе не нуждалась в комментариях, но он все-таки попытался объяснить то, что чувствовал.
- Не надо торопить события и выражать таким образом свою благодарность - сказал он.
Татьяна в ответ только покачала головой и закрыла ему рот поцелуем.
С того вечера прошло уже больше двух месяцев, но Илларион все еще не мог привыкнуть к этому новому для него состоянию: теперь на свете был человек, который все время думал о нем и ждал его возвращения. Это бывало и раньше, но тогда, как правило, его ждали хмурые люди в погонах с большими звездами, озабоченно курившие над расстеленной по столу топографической картой. Татьяна никогда не носила погон и не разбиралась в топографических картах, зато лицо Забродова читала, как открытую книгу с крупным шрифтом и всегда очень чутко реагировала на смену его настроений. Совершенно остервеневший от служебных неприятностей Мещеряков однажды сказал, глядя на Иллариона сквозь полную рюмку осоловелым от недосыпания и алкоголя взглядом:
- Ну что, одинокий волк, нашлась и на тебя управа? Каждому зверю свой охотник, а? Молодец девка, настоящий специалист!
Илларион нацелился было намять полковнику бока, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. Вместо этого он познакомил его с Татьяной, и на следующий день Мещеряков пришел просить прощения. Теперь он ударился в другую крайность и не терпящим возражений тоном привыкшего к беспрекословному повиновению старшего офицера объявил, что Забродов будет последним идиотом, если упустит такую женщину.
- Что значит - не упусти? - с легкой грустью спросил у него Забродов. - Это, друг Андрюша, не рыбалка, и Татьяна - не карась какой-нибудь. "Не упусти"... Знать бы, чем ее удержать.., и чем она меня держит, кстати. Ты не знаешь?
- Этого, брат, никто не знает, - грустнея, сказал Мещеряков. - Я, к примеру, двадцать пять лет женат, а как не знал, что она во мне нашла, так и до сих пор не знаю.
Как бы то ни было, Илларион чувствовал себя помолодевшим на добрых двадцать лет и порой удивленно вздрагивал, увидев в зеркале все то же лицо с сеткой морщин в уголках глаз и седыми висками. Он даже начал побаиваться, что потихоньку выживает из ума, но на работе все было, как обычно: получив задачу, он отключался от всего на свете до тех пор, пока она не оказывалась выполненной и очередной бедолага, вызволенный из смертельно опасной передряги, не отправлялся на "скорой помощи" в больницу или своим ходом в ближайшую забегаловку, где подавали спиртное - праздновать свое возвращение с того света. Там, на работе, думать о своих отношениях с Татьяной ему было некогда: Москва - очень большой город, в котором все время что-нибудь происходит.
- Эй, - позвала Татьяна, - очнись! Ты что, в самом деле язык откусил?
- М-м-м-м, - промычал Илларион, показывая, что да, откусил.
- Радость-то какая, - всплеснула руками Татьяна. - Теперь ты просто идеальный мужчина, осталось только застеклить и взять в рамочку.
- А еще лучше проложить нафталином и повесить в шкаф, - сказал Илларион. - Типично женский подход к проблеме взаимоотношений полов.
- А что, существует такая проблема? - удивленно спросила Татьяна голосом наивной восьмиклассницы.
- Еще бы! Ты что же, газетных статей не читаешь?
- Каюсь, - Татьяна потупилась, - не читаю. Я их пишу. Все пишу, пишу.., круглые сутки пишу, а почитать некогда. Даже то, что сама написала.
- Вот тебе и проблема, - наставительно сказал Илларион. - Женщина не хочет читать прессу, а мужчина категорически против того, чтобы смотреть бразильский сериал. В результате скандал с рукоприкладством, оскорбленный в своих лучших чувствах супруг грозится спрыгнуть с балкона, перелезает через перила, оступается и повисает на этих самых перилах, вопя благим матом.
- Какие глупости ты сочиняешь, - сказала Татьяна. - Такого даже наши артисты из отдела криминальной хроники наутро после празднования Дня печати не сочинят.
- А это потому, что жизнь - лучший сочинитель, - сказал Илларион. - Не веришь мне, позвони Игорю. Он лично такого скалолаза обратно на балкон втаскивал. Причем, заметь, супруга этого типа спьяну заперлась и в дом нас так и не впустила. Пришлось твоему брату опять по стенке карабкаться.
- Слушай, это кошмар, - сказала Татьяна. - Что же это делается на свете?
- Да уж, - Илларион криво усмехнулся. - А ты говоришь, половая проблема.
- Это ты говоришь, - возмутилась Татьяна. - А я об этом говорить не могу, поскольку для меня в данный момент такой проблемы не существует.
- Вот как? - удивился Забродов. - Как же тебе удалось ее решить?
- Сейчас покажу, - с угрозой пообещала Татьяна.
- А обед? - взмолился Илларион. - Обед-то как же?
- Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, - со вздохом констатировала Татьяна. - Ладно, не буду я тебе ничего показывать. Ешь, объедайся.
Илларион с сомнением осмотрел стол и пожал плечами.
- Да ну его, - сказал он. - К черту обед! Ведь видно же, что гадость. Вернемся к проблеме взаимоотношений противоположных полов.
- Гадость? - после многозначительной паузы переспросила Татьяна.
- Конечно, гадость! Смотри, вон там что-то зелененькое, а там белое.., а я люблю, чтобы коричневое или, в крайнем случае, розовое. Веточки какие-то... Что я, парнокопытное - веточками питаться?
- Все, - сказала Татьяна, - ты допрыгался, капитан Забродов. Кстати, ты правда капитан?
- Ничего подобного, - ответил Илларион.
- А почему Игорь все время зовет тебя то капитаном, то командиром?
- Это такая шутка. Все уже забыли, в чем там соль, а вот словечко прилипло. И вообще, язык у твоего Игоря..
- Ну и ладно. Подумаешь, какие мы секретные.
Кстати, про Игоря ты зря: до сих пор не могу добиться, где и кем он служил. И носитесь на здоровье со своими секретами... Отодвинь стол, я иду мстить за свою поруганную честь хозяйки.
- Не понял, - сказал Илларион, - за чью именно честь ты собралась мстить: свою или хозяйки?
- А за чью получится, - залихватским тоном ответила Татьяна, и Забродов почувствовал, что его опрокидывают на спину. Потом мир вокруг него исчез, заслоненный ее волосами, и Илларион закрыл глаза...
Утром Татьяна позвонила в редакцию, чтобы осторожно разузнать, так ли уж необходимо ее присутствие на рабочем месте и нельзя ли как-нибудь профилонить хотя бы полдня. К ее удивлению главный редактор не возражал против того, чтобы она устроила себе выходной, а потом, подумав, добавил, что ей вообще давно пора отдохнуть, и что будет просто чудесно, если она до конца недели погостит где-нибудь за городом.
- Не поняла, - сказала Татьяна. - Это что, шутка ? Я совершенно не устала, и потом, что я буду делать за городом в ноябре месяце?
Но шеф ничего не ответил - он уже повесил трубку. Татьяна пожала плечами и скорчила вопросительно смотревшему на нее Иллариону удивленную гримаску, показывая, что ничего не понимает.
- Пути господни неисповедимы, - философски заметил Илларион, вылезая из-под одеяла и вдруг без предупреждения становясь на руки. - Мало ли, кому что в голову взбредет.
- Это точно, - сказала Татьяна и отправилась в ванную.
Они позавтракали в городе, потратив не менее двух часов на поиски кафе, непохожего на все остальные. Наконец они остановили свой выбор на заведении с умопомрачительным названием "Веселый таракан". Татьяна хохотала так, что Иллариону пришлось почти на руках вытаскивать ее из машины.
Решительно прошлепав по раскисшей снеговой кашице, они толкнули тяжелую дубовую дверь, старательно стилизованную под старину, спустились по крутым ступенькам в подвал и, раздвинув бренчащую бамбуковую занавеску, вошли в темноватый сводчатый зальчик, освещенный неярким желтоватым сиянием стилизованных под керосиновые лампы бра. Из темной кирпичной кладки стен выступали торцы громадных бутафорских бочек, да и сами столики представляли собой поставленные на попа бочки, схваченные прочными металлическими обручами. Над каждым столиком висел взятый в круглую деревянную раму портрет таракана, выполненный по всем правилам: маслом по холсту, в голландском стиле, с тщательной проработкой всех деталей.
В кафе было пусто. За стойкой в торце зала скучал бармен, который тоже основательно смахивал на таракана и, судя по всему, старательно подчеркивал это сходство. За его левым плечом бубнил и подмигивал цветным экраном телевизор, но бармен не обращал на него внимание, целиком погрузившись в изучение сложенной пополам газеты, которую держал в руках. Возле его правого локтя сияла начищенной латунью шеренга пивных кранов.
- Не повезло, - сообщил Татьяне Илларион. - Два часа искали что-нибудь интересное, а нашли пивную.
