Разумеется, я снова была в зале, где разрешалось курить, а в нем, как и следовало ожидать, обедали в основном мужчины. Вот один из этих мужчин и решил преподнести мне сюрприз.
Ничего не подозревая, я перешла к десерту и кофе, покуривая сигаретку и почитывая журнал, как вдруг к моему столику подошел официант и положил на скатерть розу. Уловив мой вопросительный взгляд, он сообщил, что так желает выразить мне свое восхищение мужчина вон за тем столиком.
Посмотрев на «тот столик», я обнаружила престарелого ловеласа, уже начинавшего слегка лысеть. В любой другой ситуации я не раздумывая послала бы его подальше, но сейчас мне нужно было скоротать время, а для этого подходил и престарелый ловелас.
Я мило улыбнулась дедушке, и он тут же материализовался рядом с моим столиком.
– Вы позволите?
– Пожалуйста.
Ловелас уселся рядом и заказал коробку конфет и коньяк.
– Здесь подают неплохой кофе, не правда ли? – несколько издалека начал он.
– Да... вполне.
– Но если добавить к нему капельку коньяка, он будет просто великолепным! Это, знаете, как последний штрих в картине художника. Кстати, меня зовут Борис.
– Вы художник?
– Нет, – усмехнулся Борис. – Я... ну, скажем, бизнесмен. А как вас зовут?
– Ну, раз уж вы Борис, то я, наверное, Дорис, – ответила я, в обоих именах делая ударение на «о». Но, по всей видимости, Борис был равнодушен к голливудским боевикам.
– В каком смысле? – как-то глупо спросил он.
– Ничего... не обращайте внимания. Дурацкая шутка. Меня зовут Татьяна.
– Татьяна... прекрасное имя! Прекрасное имя, прекрасная девушка... Почему такая прекрасная девушка скучает в одиночестве?
В общем, Борис оригинальностью меня не поразил. После двух-трех полушутливых, полупохабных фраз он стал напрашиваться ко мне в номер, и я уже пожалела, что завела с ним разговор. Если бы я могла знать тогда, какую службу сослужит мне это мимолетное знакомство, я бы поселила Бориса в своем номере до конца командировки. Правда, тогда мне самой пришлось бы переехать, но это уже пустяки.
Кое-как отделавшись от навязчивого Бориса, я поднялась к себе и стала собираться в гости к Эльвире. Снова облачившись в свою белую блузку и черные брюки и сделав заметный макияж, я поехала в отель.
Охранники уже узнавали меня и не таращились, как ненормальные, а приветливо улыбались. Сегодня я приготовила для них другое представление.
– Ну что ты, дорогой, это совсем недолго, – говорила я в трубку. – Сейчас только забегу на минуточку к Юльке, и сразу домой.
«Ага, „к Юльке“, – лукаво улыбались бдительные стражи, когда я проходила мимо них к лифту. – Знаем мы эту Юльку!»
Поднявшись на седьмой этаж, я подошла к знакомой уже двери и снова приникла к ней ухом. За дверью не было слышно ничего. Ни громких звуков, ни тихих. Посмотрев на часы, я обнаружила: без пяти минут семь. «Вчера она ушла ужинать в восьмом часу, – думала я. – А сегодня? Почему раньше? Проголодалась после напряженных дебатов в финском посольстве?»
Но рисковать мне было нельзя. Если Эльвира ушла не на ужин, а просто покинула на несколько минут свой номер, заходить туда нельзя. Мы могли встретиться с ней немного раньше, чем я это планировала.
Подождав в своем вчерашнем укрытии минут двадцать, я убедилась, что за это время никто не выходил из номера и никто в него не заходил. Тогда меня стало беспокоить другое обстоятельство.
«Вот балда, – раздраженно думала я. – А если она действительно просто пораньше ушла ужинать? За каким дьяволом я стою тут, жду у моря погоды? Эльвира вернется с минуты на минуту, а я здесь дурака валяю!»
Но все-таки, прежде чем проникнуть в номер, я из предосторожности постучала в дверь. И спряталась. Но зря. Никто не вышел.
Тогда я вскрыла замок и вошла сама.
Если бы я не боялась так сильно, что вот-вот в номер заявится Эльвира, если бы знала, что у меня вполне достаточно времени, чтобы не спеша сделать свое дело, я, конечно, заметила бы, что «жучки» расположены не совсем так, как вчера я оставляла их. Но я торопилась.
Наспех сдернув устройства, которые и так не слишком надежно были закреплены, я быстро окинула взглядом комнаты, чтобы убедиться, что в них не произошло никаких изменений. И убедилась. Все на своих местах, и, как и вчера, в номере не было ничего такого, что отличало бы его от любого другого гостиничного номера, где проживала бы любая другая женщина.
Без всяких проблем и сюрпризов я вышла из номера, спустилась в вестибюль и отправилась обратно в свою гостиницу.
Оказавшись в своем номере, я приступила к манипуляциям, которые позволили бы мне просмотреть, что зафиксировала память моих «жучков». Это можно было сделать на обычном компьютере, но операция требовала небольшой подготовки.
Вместо карманного компьютера, который был испорчен чернявым, мне пришлось купить новый, и именно его я сейчас собиралась пустить в дело. Компьютер был более современной модели (нет худа без добра), но в спешке, в которой происходили мои сборы в дорогу, я так и не успела подробно ознакомиться с его внутренним содержанием. Поэтому, прежде чем закачать в него содержимое «жучков», требовалось проверить эти технические устройства на совместимость.
Проведя все необходимые тесты, я смогла наконец увидеть на экране то, что до сих пор скрывалось в малюсенькой плоской коробочке «жучка». Моя современная модель компьютера имела встроенные колонки, поэтому звук и изображение поступали синхронно. Я стала просматривать запись с первого «жучка».
Некоторое время ничего не было слышно и на экране монитора держалось только неподвижное изображение полумрака гостиной в номере Эльвиры. Потом, минут через десять, послышался звук открываемой двери и зазвучал голос. Почему-то мужской.
– Неплохо здесь кормят, в нашей шарашке хуже.
Через секунду комната осветилась, и на экране появился чернявый.
«Значит, вчера вечером они обедали вместе, – подумала я, – и вместе вернулись в номер».
– Сравнил! Сколько здесь дерут за проживание, и сколько у вас. За такие деньги еще можно нормально покормить.
Это произнес уже женский голос, и на экране появилась Эльвира.
– Так что ты думаешь по поводу отъезда? – продолжала она. – Я боюсь, что возникнут проблемы.
– Можно позвонить кое-кому, – отвечал ей чернявый. – Есть один человек... у него связи в посольстве. Переговорю с ним, может... Подожди-ка, проверю...
– Да что ты все ерундой занимаешься? Кто может сюда зайти? Разве что уборщица. Да если и зайдут – что такого? У меня здесь ничего нет, как ты и говорил. Документы и деньги всегда с собой ношу. Чего бояться-то?
– Ничего, я все равно проверю.
То, что происходило на экране дальше, сначала повергло меня в шок. Открыв рот, я сидела и изумленно пялилась на картинку, не в силах пошевелиться.
Чернявый взял стул (учитывая рост, тумбочка ему не понадобилась), поставил его в центре гостиной, взобрался на него, протянул свои длинные руки вверх и стал ковыряться в люстре. Угадайте, что он оттуда вытащил? Разумеется, это был «жучок»! Почти такой же, как мой.
Комната была видна как на ладони, и я, и без того понимавшая, что он сейчас будет делать, могла в подробностях наблюдать весь процесс.
Пока Эльвира, стоя прямо перед камерой, брала из бара бутылку с каким-то алкоголем и наливала себе в стакан, чернявый поднял кресло и достал из-под него ноутбук. Он открыл его так, что изображение с экрана не попадало в объектив моего «жучка», но мне и без того было известно, что он там увидит.
Не прошло и трех минут, как раздался гневный вопль:
– Вот зараза!
– Что? – спросила Эльвира.
– Молчи!
– Что?!
Но чернявый не дал ее возмущению принять угрожающие формы. По крайней мере, я этого не услышала. Я увидела, как он нажал кнопку магнитофона и после этого, слушая веселенькую музычку, могла любоваться только на то, как оба они шевелили губами.
Еще некоторое время посидев у компьютера, он пошел к бару и взглянул прямо мне в глаза с экрана монитора.
Следует отдать должное его выдержке. Он не сделал ни единого неприличного жеста, не уменьшил звук, чтобы я получше расслышала, что он обо мне думает. Нет, ничего такого. Он просто развернул мое устройство объективом к стене. Это я поняла по образовавшейся черноте на экране. Звук, разумеется, остался, но какую пользу я могла извлечь из прослушивания мелодий и ритмов зарубежной эстрады?
Поняв, что весь оставшийся объем памяти «жучка» теперь занят темнотой и музыкой (или темнотой и тишиной), я обратилась ко второму устройству, уже не ожидая ничего хорошего.
Здесь тоже некоторое время наблюдалась тишина, потом стало светлее (видимо, когда в гостиной включили свет) и послышалось нечленораздельное «бу-бу-бу». Потом заиграла музыка.
