— Я… я — не боюсь, — бросил он. — Хуже уже не будет. А на эти деньги можно уехать из страны. Уехать куда-нибудь, где меня не найдут. И… и вообще…
— Мысль ясна, — презрительно сказала я, глядя в зеркало заднего вида. — Не знаю, как уж это называется у директоров цирка и у заслуженных деятелей культуры, а у нормальных бандитов такое именуется кидаловом. Ладно, я не собираюсь читать вам мораль. Кому бы ни достались в конце концов эти деньги, но в руки вот тех ребят в «КамАЗе», что позади нас, я не стала бы попадать в любом случае. Сейчас для нас главное — не попасть в пробку. Но в это время и на этой трассе пробки маловероятны. Предлагаю срулить куда-нибудь в лесополосу. Что вы думаете по этому поводу, уважаемый? Тут рядом есть чудные зеленые насаждения, где наверняка могла бы затеряться даже танковая колонна фельдмаршала Гудериана. Вот туда и двинем.
— Да-да, — пробормотал он, — делайте, Женя, как считаете нужным.
— Как я считаю нужным, — отозвалась я. — Скажите лучше, как я считала нужным.
— А что такое?
— Помните, я вам говорила, что у нас бензин почти на нуле?
— Ну, говорили, и что из… Что-о? Вы хотите сказать, что у нас… кончается бензин? Ну почему именно сейчас? Господи, ну почему именно сейчас?!
— А я говорила, что нужно было заправиться. Впрочем, поздно пенять на старое. Надо попытаться оторваться, пока мотор еще чихает и тащит. А то он скоро сдохнет, и тогда — пошла гулять губерния!
— Но — черррт побери! Ведь мы же в Москве, почти в центре… — выдохнул директор цирка. — Неужели даже здесь нельзя чувствовать себя в безопасности?
— Вот именно здесь и нельзя, — напряженно выговорила я. — А что вы предлагаете? Может, обратиться за помощью к милиции? Все бы хорошо, да могут задать невинный вопрос: откуда у директора провинциального цирка хороший такой чемоданчик, в котором на триста тысяч американской валюты?
— Господи!
— Ну вот, — сказала я, — кажется, двигатель сдыхает. Ага. Арривидерчи, Федор Николаевич. Готовьтесь демонстрировать достижения в беговой подготовке. Вы хорошо бегаете?
— А? Куда?
— Да куда угодно, лишь бы только подальше. Кстати, тут неподалеку, кажется, находится станция метро.
— Вы хотите спуститься в метро?
— Я ничего не хочу. Я просто собираюсь оторваться от этих господ на «КамАЗе» и обозначаю ориентиры. И знаете, у меня такое впечатление складывается, что если вы и дальше будете сидеть таким раззявой, то ничего хорошего у нас не получится.
Мотор заглох. Несколько секунд тишины, в которой еще катилась по инерции «Волга», показались вечностью. Потом Федор Николаевич зашлепал губами и сказал, верно, первое, что пришло ему в голову. А пришло ему нечто совсем несуразное для создавшейся ситуации:
— А вот… машину-то бросать нехорошо. Я же обещал ее вернуть в целости и сохраннности… А обещания нужно выполнять, верно ведь, Женя?
Машина остановилась. Я не успела ответить на неуместный вопрос Федора Николаевича, да и не было смысла отвечать, потому что мимо нас пронесся «КамАЗ», но с грохотом затормозил впереди, и оттуда выскочил тот самый рослый мужчина. В руке его был пистолет, и то, что он в Москве в светлое время суток находился на улице с оружием на изготовку, его, по всей видимости, совершенно не смущало.
— Бежим! — рявкнула я. — Лаптев, черти б тебя взяли, бежим!
Лаптев, то бишь Нуньес-Гарсиа, бессмысленно пучил на меня глаза. Я толкнула его в бок, побуждая к более активным действиям:
— Быстро! Ну что же вы, тюфяк!.. — Я взглянула на бегущего к нам человека с пистолетом. — Э, да что уж теперь… С вами каши не сваришь, любезный Федя. Поздняк метаться!
Если бы я была одна, я ушла бы у этих людей из-под носа. Но, взглянув на Федора Николаевича, я поняла, что время потеряно и что он буквально раздавлен страхом. По мере того как к нашей машине приближался человек с пистолетом — а приближался он очень быстро! — лицо директора тарасовского цирка бледнело и вытягивалось все больше. Он застыл и теперь походил на испуганную лошадь, которую ни с того ни с сего заставили выполнять упражнения с барьерами. И барьер в лице приближающегося к «Волге» вооруженного человека оказался лошади явно не по зубам. Зубы выбивали крупную дробь.
Рослый мужчина уже оказался возле машины и вскинул ствол:
— Выходить из машины по одному! Руки на капот! И без фокусов чтоб…
— Поздно, — повторила я.
Федор Николаевич сидел как прибитый. Я оглянулась на него и медленно потянулась из машины. Из «КамАЗа» вышел еще один, Тлисов, и он тоже был вооружен. Тлисов поравнялся с дверцей нашей машины, распахнул ее и сказал окаменевшему от ужаса Нуньес-Гарсии:
— Те же и новый директор! Федор Николаич, нехорошо вот так бегать от друзей!
— Не болтай с ним, — сурово сказал высокий, чье лицо показалось мне смутно знакомым, будто я уже где-то его видела. — Поосторожнее, а то можно и упустить.
— Куда они денутся… — протянул Тлисов.
— Павел, наверное, тоже так думал.
И тут я вспомнила. Вернее, поняла, почему мне знакомо это лицо. Во-первых, высокий сильно смахивал на того горбоносого парня, что задержал нас вместе со своими архаровцами возле железнодорожного переезда, Павла, которого выкинул из фуры Чернов. А во-вторых…
— Стой спокойно! — рявкнул на меня этот тип. — Только попробуй бултыхнуться, сука, мы тебя враз размажем! Знаю я твои штучки.
Тлисов тем временем рылся в салоне машины. Через пару минут оттуда донесся его радостный вопль:
— Есть! — вопил он. — Я нашел, я нашел!
— Что там?
— Деньги! Тут денег немерено. Как тот, в «Стреле», и говорил!
— Не ори. Дай сюда, — грубо сказал высокий. — Возьми на мушку вот ее. На Лаптева не пялься, он теперь вообще не при делах.
— Но я… — начал было Федор Николаевич, однако тут же получил от высокого очень чувствительный, хотя и почти незаметный тычок под ребра. Директора тотчас же скрутило, и высокий, похожий на горбоносого Павла человек негромко произнес:
— А с тобой, гнида, совсем другой разговор будет. Кинуть хотела, сучара?! В фуру их! — скомандовал он.
Я оглянулась по сторонам. Несмотря на то что дело происходило не в глухой степи, а близко к центральным районам самого цивилизованного города России, на помощь нам никто не спешил. Несколько пешеходов — метрах в двадцати от нас — равнодушно прошли мимо и нырнули в переход. А машин здесь почти не было. Оставалось только досадовать на судьбу и на то, как некстати кончился бензин. Впрочем, он всегда кончается некстати.
Берегите бензин, граждане водители!
Открыли фуру и, подведя нас с Федором Николаевичем к ней под прицелом, втолкнули туда. Двери с грохотом захлопнулись, и послышалось лязганье засова: нас тщательно запирали.
Федор Николаевич рухнул на пол. Его трясло, и он как в бреду повторял:
— Ну вот, мы пропали. Мы пропали… Мы пропали! Почему вы не сопротивлялись, Женя? Ах, ну почему вы не сопротивлялись? Я же плачу вам деньги за то, чтобы вы меня охраняли!
Я открыла было рот, чтобы дать ему гневную отповедь, но тут же подумала, что каким бы идиотом и рохлей ни был этот Нуньес-Гарсиа, а он все равно прав. Потому что клиент всегда прав. Конечно, я не виновата, что в самый неподходящий момент кончился бензин, что Федор Николаевич промедлил в самый решающий момент, когда еще можно было попытаться скрыться. Но я должна была предугадывать все это, так что и бессмысленно теперь оправдываться. Даже самой перед собой.
Я села на пол рядом с ним. Затарахтел двигатель, «КамАЗ» тронулся с места. Мой клиент потерянно произнес:
— Нас убьют?
Я пожала плечами:
— Не знаю, вряд ли. Ах, да что уж вилять?! Вполне могут и убить!
— Могут, — вдруг донесся голос из глубины фуры. От дальней стенки отделилась размытая фигура и, пошатываясь, приблизилась к нам. — Эти сволочи на все могут пойти. Вот как свела нас судьба!.. — почти что словами из песни заговорил невесть откуда взявшийся человек, и я с удивлением узнала в нем… лейтенанта Голокопытенко. Вот уж кого я менее всего ожидала увидеть здесь!
— Володя! — выговорила я. — Вы что тут делаете?
— Тот же вопрос я мог бы задать и вам. Что касается меня, то я провожу оперативное мероприятие. Только занесло меня с ним, кажется, к черту на кулички. Где мы?
— В Москве, — коротко ответила я.
Голокопытенко издал короткий гортанный возглас:
— А… Надо же… — выдохнул он затем. — Значит, они прямо с дачи, что около Синеньких, дунули на грузовике до Москвы? Лихо, ничего не скажешь. Они, кстати, даже не знают, что я здесь. Женя, а кто там у нас за рулем? В кабине вообще?
— Трое.
— А среди них есть Мусагиров?
Федор Николаевич вскинул голову. Я уверенно ответила:
— Киллер, убивший Павлова? У него удивительная выдержка и удивительная наглость. Да, он там. Я его вспомнила. Фото из досье плюс… Ведь я его уже видела… ну там, в подъезде Павлова… в роли алкаша.
