Однако разве я мог поделиться этой версией с Фларри? Хотя он заявил, что не стал бы возражать против близости Гарриет даже с его родным братом, лишь бы это ее осчастливило, но эти слова вырвались у него в приступе отчаяния и горя. Фларри конечно же не верил в такую возможность. А теперь рядом со мной совершенно другой человек: если я поведаю ему, что Гарриет призналась мне в любовной связи с его братом, о которой догадывалась Майра, я тем самым подпишу Кевину смертный приговор.
Глава 11
На следующий день ровно в полдень мы с Фларри ожидали похорон у ворот церковного кладбища. К нам присоединилась Майра, но Кевин отсутствовал. Жена передала его извинения, которые я не принял. Начал моросить мелкий дождик, не охладивший любопытства местных жителей, которые группками стояли на дороге за оградой, молчаливые, но не агрессивные: мы прошли мимо без всяких неожиданностей. Под их оценивающими и терпеливыми взглядами я чувствовал себя диким зверем в зоопарке.
Трое полицейских в штатском слонялись у ворот. Из подъехавшей машины появился Конканнон, с деловым видом кивнул нам с Фларри и прошествовал в церковь. Говорят, что убийц тянет на похороны своих жертв. Неужели Конканнон здесь, чтобы наблюдать за моей реакцией?
Я осмотрел неухоженное кладбище. Могильные камни, стоящие рядами, словно обесцвеченные и выкрошившиеся зубы, выступали из травы. Я пытался вообразить лицо моей подруги и запечатлеть в памяти трагический финал ее жизни, смакуя свое горе, но мой мозг отказывался воссоздавать ее образ. Лишь одна чудовищная мысль не давала мне покоя: после вскрытия положили ребенка назад, в нее, или нет?
Я почувствовал рядом присутствие Фларри, стоявшего неподвижно, как гранитная скала. Словно осужденный на смерть перед командой, приводящей приговор в исполнение. Он не дрогнул и, вероятно, не молился. Я не мог соотнести этого стойкого человека с деревенским пьяницей, которого знал предыдущих три месяца. На меня снизошло откровение, что моя привязанность к Фларри сродни отношению к отцу: меня переполняло сыновнее чувство вины за прошлое равнодушие и причиненную боль.
В этот момент подъехал катафалк. За ним по грунтовой дороге двигалась толпа, мужчины и женщины старались обгонять друг друга. Мощная рука Фларри сжала мне плечо, то ли утешая, то ли стремясь получить утешение. Я ощутил всю тяжесть переживаемого им горя.
Носильщики взгромоздили гроб на плечи и понесли его в ворота. Этот мерзкий лакированный ящик с его отвратительными медными ручками казался слишком маленьким, чтобы вместить Гарриет. Незаметным кивком церемониймейстер (как я про себя обозвал его) подсказал нам следовать за гробом. Фларри, высоко подняв голову, уверенной поступью двинулся позади него. Мы с Майрой последовали за ним.
В церкви было мрачно и темно, церемония отпевания из сострадания была короткой. Майра тайком наблюдала, как подобный обряд происходит в протестантской церкви. Фларри, похоже, ни на минуту не отвел взгляда от гроба. Я вспомнил пикник, когда мы с Гарриет видели похоронную процессию, бредущую по побережью: слова пастора звучали для меня так же бессмысленно, как крики чаек в тот день. Я хотел в последний раз оживить образ моей возлюбленной во всей неистовой энергии ее страсти, прежде чем она уйдет в землю. Но сейчас я был способен созерцать лишь неясное отражение собственного лица в отполированной крышке гроба.
Затем мы двинулись из церкви. Не более чем в двадцати ярдах виднелась горка свежей земли, а рядом прямоугольная яма в траве. Гроб опустили в могилу, неловко наклонив на одну сторону. Были сказаны последние слова, брошены горсти земли. Фларри вынул розу из какого-то венка и уронил ее на крышку. Его губы беззвучно шевелились. Я заметил, что Конканнон пристально наблюдает за ним. Потом Фларри развернулся и отошел прочь.
Майра, убрав мокрый носовой платок, посмотрела на меня с материнской заботой и взяла под руку, проводя по поросшим травой кочкам к воротам, словно я был инвалидом, вышедшим на свою первую прогулку после тяжелой болезни. Я вдруг осознал, что по моим щекам катятся слезы.
- Ничего, Доминик,- ласково уговаривала меня женщина.- Все уже кончено.
Чья-то рука открыла нам ворота. Это был Конканнон. "Для Гарриет все кончено",- подумал я. Группки людей на узкой дороге расступались, освобождая проход. На кладбище меня сопровождал Фларри, обратно - Майра. Я чувствовал себя опустошенным, мои глаза воспринимали мир только в двух измерениях: лента дороги, силуэты мокрых деревьев и домов Шарлоттестауна представлялись вырезанными из серого картона.
Я услышал, как произношу, обращаясь к Майре:
- А ведь она заслуживает хотя бы солнечного дня для своих похорон.
- Вы не заглянете к нам на глоток бренди?- сочувственно спросила мать семейства.
- Это очень мило с вашей стороны, Майра, но я должен отвезти Фларри домой.
Лисон-старший поджидал меня у автомобиля, разговаривая с детективом, опередившим нас. Прежде чем мы покинули кладбище, Конканнон отвел меня в сторону и попросил дождаться его днем в коттедже. Казалось, его отношение ко мне изменилось, хотя я не мог понять, как именно.
Всю обратную дорогу мой спутник молчал. Только когда я подвез его к дому, он предложил мне провести вечер вместе.
- Ты очень поможешь мне, Доминик. Сегодня я не вынесу одиночества. Мы с тобой устроим ночное бдение. Ты сделаешь это для меня?
Как я мог отказаться?
***
Вернувшись в свое жилище, я открыл банку консервированных языков, сделав себе бутерброд с хлебом и маслом. Я был крайне озабочен предстоящим разговором с офицером полиции. Чтобы успокоиться, я решил написать своей матушке, поведав кое-что из произошедшего здесь. Я хотел заняться письмом до похорон и даже вставил лист бумаги в пишущую машинку, но не успел напечатать ни слова, как что-то отвлекло меня. Я, должно быть, вынул лист, хотя и не запомнил этого. Во всяком случае, бумаги в машинке не было.
В три часа прибыл Конканнон. На этот раз он был один, отчего я сразу вздохнул свободнее. Его манеры тоже стали менее официальными.
- Вы, должно быть, не слишком хорошо себя чувствуете после похорон и прочих неприятностей. Но долг есть долг,- начал он, освобождаясь от дождевика и усаживаясь на узкий подоконник.- Ну, доложу я вам, теперь с мистером Лисоном вас водой не разольешь!
- Я ему очень благодарен,- осторожно произнес я.- Он спас меня от голодной смерти.
- Неужели?- Проницательные глаза Конканнона впились в мое лицо сквозь сумеречные тени.
Я сообщил ему о бойкоте. Детектив казался более заинтересованным, чем удивленным, заставив меня во всех подробностях описать события, связанные с бойкотом.
- Спасибо за информацию. Вы, должно быть, очень огорчены. Народ здесь ужасно не любит приезжих,- заключил он миролюбиво.- Но теперь-то все в порядке?
- Я не верю в стихийность этой акции,- возразил я.- Для меня очевидно, что люди были проинструктированы.
- И чем же?- поинтересовался старший офицер.
- Кевином Лисоном. Кем же еще?- уверенно заявил я.- Разве полиция об этом не подозревает?
- Мистером Лисоном? Это тяжелое, но голословное обвинение,- скептически произнес полицейский.- У вас имеются доказательства? Вы уже обсуждали эту тему?
- Нет. Неприятности начались только вчера, когда он был в отъезде,пояснил я.- Хотя я говорил с его женой. Она впустила меня буквально за пару минут до нападения толпы.
- Понятно. Она, конечно, ничего не знала о бойкоте?- уточнил детектив.
- Вероятно,- пожал я плечами.- Но если и догадывалась, то не присоединилась к нему. Она женщина порядочная.
- Да, порядочная,- согласился Конканнон.- А как насчет вас, мистер Эйр? Вы не хотите изменить показания?
- Показания?- беспомощно переспросил я.
- О вашем местопребывании в ночь убийства Гарриет Лисон.
- Значит, я до сих пор главный подозреваемый?- перешел я в наступление.
- Вы не ответили на мой вопрос,- спокойно заметил офицер.
- Нет. Зачем мне их менять?- Я злился на себя за трусость, вынудившую меня солгать полицейскому. Но я должен был теперь придерживаться сказанного.- Если бы я тайком выбрался из дома и убил Гарриет, то вряд ли стал бы с вами откровенничать об этом. Но я ее не убивал!
- Но вы все-таки выходили тайком.- Утверждение Конканнона прозвучало скорее вопросительно.
- Нет,- твердо ответил я.
- Тогда очень жаль,- вздохнул детектив.- Вы могли бы услышать или увидеть что-нибудь подсказавшее нам ключ к разгадке преступления.
Я сохранял молчание.
- Вы теперь очень дружны с Фларри,- продолжал Конканнон, словно бы размышляя вслух.- Вы ведь многим ему обязаны, мистер Эйр. И я говорю не только о бойкоте.
- Что вы имеете в виду?- раздраженно спросил я.
- Вы в долгу перед ним,- заявил Конканнон с неожиданной грубостью,- за то, что пользовались его женой.
- Это касается только нас двоих.
- Значит, вы признались ему в своей любовной связи,- сделал вывод полицейский.
