уходить к себе не собирался. Развлекать его своим словоблудием с Мордвинцевой мне не хотелось.
- А до которого часу ты сегодня трудишься? – мне тоже удалось удержать свой голос в рамках делового этикета.
- Я сегодня работаю до девятнадцати, – оказалось, что Софья Львовна иногда умела изъясняться и по-военному.
Будучи человеком сугубо мирной профессии, я сказал ей, что зайду без пятнадцати семь и положил трубку.
- Ты, что, знаком с ней? – заинтересованный Тиунов подошел столу.
- Знаком. Вчера познакомились, – ответил я капитану, – В магазин к ней ходил. Пытаюсь порешать по поводу материала, – указал я на подшивку.
- И что? Как думаешь, получится? – спросил он, сначала потянувшись к лежащему на столе отказняку, а потом, передумав, отдернул от него руку.
- Да откуда же мне знать, работаю, а там как бог даст, – не стал я загадывать, чтобы не сглазить. – Кстати, вы мне пару актов на установку химловушки дайте, не в Советский же мне за ними переться! – вспомнил я о насущном.
Тиунов молча вышел и через минуту вернулся с несколькими типографскими бланками. После чего, напомнив мне про обед, повел меня в их столовую.
В 18-00 я закрыл в сейф донельзя надоевшие бумажки и небыстрым шагом побрел в «Светлану». Я устал. Исправлять чужую тупость и огрехи было тягостно. Для меня было бы намного проще все эти десять материалов самому исполнить с нуля. Но выбора у меня не было и потому приходилось изворачиваться. И из уже засохшего дерьма мамонта лепить что-то не сильно противоречащее действующему законодательству.
Софья Львовна сидела за своим столом и с проворством квалифицированной машинистки что-то выстукивала на печатной машинке. Аппарат у нее был знатный. Электрическая «Ятрань» появилась только в этом году и по праву считалась лучшей в своем классе. Если не принимать во внимание тот грохот, с которым она выплевывала буквы и ее размеры, то чего-то лучшего и желать смысла не имело. Мне бы и самому хотелось такую машинку, но даже в приемной начальника РОВД «Ятрани» еще не было. А у Софьи она была.
Увидев меня, Мордвинцева, как мне показалось, с облегчением прервалась и легко отодвинула гудящую печатно-электрическую громадину на край стола. Аппарат был заботливо расположен на войлочной подстилке и по полировке скользнул как шайба по льду. Я подошел ближе и еще раз с завистью оглядел мечту советского бюрократа. Да уж, грустно подумалось мне, кому-то в этой жизни все, а кому-то все остальное..
Не здороваясь и не вставая со стула, Софья Львовна наклонилась куда-то под стол и достала оттуда обувную коробку с иностранными надписями на ней.
- Там и чек внутри, – немногословная директриса, очевидно, не воспринимая меня за ровню или за сколь-нибудь потенциального кавалера, устало потянулась. И сделала она это не стесняясь, как крестьянка на покосе. Трикотажное платье, и без того не прятавшее рельефа ее груди, совсем уже откровенно облепило богатый бюст вдовы.
Даже при всей накопившейся за день усталости и при полном, поначалу, отсутствии фривольных мыслей, мой организм с готовностью отозвался на эту вероломную провокацию. Вся моя плоть и, особенно крайняя, неуёмно затрепетала.
- Какого номера у тебя очки? – хрипло поинтересовался я у искусительницы, – Четыре с половиной? Или пять?
- Какие еще очки? Не ношу я очков, у меня все нормально со зрением.
- Я про лифчик спросил, – взяв с ее стола коробку и усаживаясь в кресло, уже без иносказаний раздраженно пояснил я.
- Хам ты, Корнеев! – после некоторого раздумья сообщила мне Софья.
- А кто нынче хорош? Что ж тут поделать, коли весь мир таков, – вздохнул я.
Не обращая внимания на ее недружественный выпад, я раскрыл коробку.
Коробка по своей фактуре была подходящей для того, чтобы ее можно было заминировать. Достав чек, я посмотрел на сумму и вернул его Софье, положив ей на стол.
- Ты чек пока спрячь, если все получится, он пригодится, а коробку я заберу.
- Что ты задумал? – полюбопытствовала директриса, – Когда вора найдешь?
Искушать меня грудью она прекратила, но принялась крутить головой, как полярная сова.
- Ты чего, Софа, как курица головой крутишь, тебе, что, начальство холку намылило или у тебя шея болит? – вежливо поинтересовался я, обдумывая, как ловчее зарядить ее коробку и как равномернее расположить в ней пиропатрон, электрическую батарейку, и всю прочую трихомудию.
- Болит! Так болит, что уж лучше бы начальство ее намылило, – буркнула она и было видно, что слова ее ни какое не кокетство, что ей действительно больно.
Нарисовался дополнительный шанс хоть как-то расположить к себе эту недружественно настроенную заявительницу. Проявить, так сказать, по отношению к потерпевшей гражданке живое человеческое внимание и заботу. Поймаю я этой золушке крадуна ее туфель или нет, тут еще бабка надвое сказала. А то, что без качественного встречного заявления гражданки Мордвинцевой я проблемный отказной никак не разрешу, вот это я знаю точно. Да и чего уж там, кроме всего прочего мне просто очень хотелось потрогать Софью Львовну руками. Хотя бы за плечи и шею. Тем более, под таким невинным и вполне благовидным предлогом.
Поднявшись с кресла, я зашел к ней за спину и, положив руки на плечи, начал аккуратно разминать воротниковую зону. Сначала Софья было дернулась, потом замерла, а уже через полминуты расслабилась. Несмотря на официальный статус вдовы, вдовий горб у нее пока что отсутствовал. Но мышцы, отвечающие за кровоснабжение шеи и головы, были каменными.
- У тебя ведь сейчас не только холка, у тебя, наверное, еще и голова болит?
- Болит, – подтвердила Мордвинцева, терпеливо перенося ощущения, которые, как я точно знал, сейчас у нее были по-настоящему болезненными.
- Потерпи несколько минут, скоро легче станет! – продолжал я нагонять ей кровь от плеч и позвоночника
