— Но по закону взыскание должно вначале налагаться на денежные средства, затем на имущество и акции. — Вмешалась Надежда. — Почему вы не опротестовали это решение?
— Вы абсолютно правы, — кивнул Стас, соглашаясь. — Кроме того, ответчику по закону дается время на добровольное исполнение решения суда. Деньги на счетах у нас, конечно же, были. Я считаю, что судью намеренно ввели в заблуждение по поводу нашей неплатежеспособности. К тому же, нас не уведомили о решении суда, а взыскание на акции наложили прямо-таки молниеносно. Говорят, что судья самарского суда, которая рассматривала жалобу Тюлькина, поначалу категорически не хотела принимать решение в его пользу. Но на нее надавили компроматом. Ну, а дальше все понеслось галопом. Акции реализовали по бросовой цене, правда, Стечкин приобрел их не напрямую, а через посредников, через структуры, дружественные «ОсЭлу».
— А как же Фонд федерального имущества? Они должны были предварительно объявить о продаже акцией, или все-таки не сделали этого? — Она достала пачку сигарет, но не закурила, дожидаясь ответа на свой вопрос.
— Малинин, глава этого Фонда утверждает, что информация о комиссионной продаже была представлена на их официальном сайте, однако обнаружить физическое подтверждение этого факта не удалось. — Пояснил Стас. — На следующий день после продажи акций сайт был поставлен на реконструкцию. В газетах же никаких объявлений тоже не появлялось. Наша служба отслеживает практически всю экономическую информацию в печати.
— А что за история с двойными реестрами? — Продолжая сжимать в руке пачку сигарет, Надежда пододвинула к себе одну из бумаг, наиболее щедро украшенную вопросительными знаками.
— Не история, а еще один просчет Деренталя и Стечкина, — усмехнулся Стас. — Разведка у них сработала из рук вон плохо. Когда Рубан сделал ноги из нашей компании, мы поняли, что он способен подложить нам хорошую свинью с реестрами, поэтому договорились о переводе реестров из Петербургской инвестиционной компании в другую, независимую компанию «Энергорегистратор». Мы еще в апреле заключили с ней официальное соглашение. Эти волки опоздали со своими манипуляциями буквально на два дня. Первый реестр сейчас сторожит сам Нестеренко, бывший шеф службы безопасности Рубана. В прошлом он фээсбэшник и, по слухам, имеет выход на Президента. В их офисе отключили Интернет, чтобы не потерять реестр в результате хакерской атаки. Но просчитались. На самом деле, этот реестр уже недействителен.
— А какова реакция Деренталя на этот прокол?
— Деренталь пришел в ярость, когда узнал об этом. На нас вылили целый водопад помоев, пытались обвинить в финансовых махинациях, мошенничестве и прочих грехах. Не исключено, что в ближайшие дни центральные газеты снова набросятся на Зарецкого с массой разоблачений нашей преступной деятельности. Но журналисты почти всех краевых и городских изданий отказались размещать заказную чернуху на Коржавинский ЦБК и «Сайбириан Палп».
— Но стоит ли замалчивать эту информацию? Вас же и обвинят в том, что вы скрываете подлинное состояние дел. — Надежда чирнула зажигалкой и прикурила сигарету.
— В том то и дело. Но оправдываться, печатать опровержения значит, изначально превратить себя в виноватую сторону. В прессе последних месяцев — масса грязи о Коржавинском ЦБК и «Сайбириан Палп». Было бы смешно и нелепо тиражировать ее на страницах собственных газет. Кстати, все хорошо понимают, что это небезопасно с точки зрения закона.
— Да, вы запросто сможете «раздеть» любое средство информации за распространение клеветы и заведомо ложных сведений. Когда у ваших юристов освободятся руки, через суды можно снять со всех, кто клеветал на вас, немалые суммы… — Надежда улыбнулась. — Разденете их до штанов, чтобы неповадно было гавкать.
— Этим мы обязательно займемся. Но самое интересное, что из компании Деренталя никто в открытую не признается, что это он украл акции Коржавинского ЦБК или захватывал Северо-Ангарский ЛПК? Причастность к этой авантюре все отрицают, во всяком случае, публично.
— С прессой все понятно. Теперь про реестры. Надеюсь вы доказали законность тех, что находятся теперь в «Энергорегистраторе»? — Надежда выдохнула струйку дыма, и проследила взглядом, как она, вытянувшись узкой ленточкой, направилась в сторону открытого окна.
— В начале июля Арбитражный суд Московского округа подтвердил законность нашего реестра. «Энергорегистратор» признан единственным законным реестродержателем Коржавинского и Северо-Ангарского ЛПК.
— Выходит, у Деренталя и его братии нет никакой юридической перспективы?
— Нет, никакой. Но они не отступают. Они хотят вернуть свои деньги, которые они заплатили за акции. Они бы их вернули даже с прибытком, если бы вошли на комбинат, но их туда просто не пустили. Деренталь пытался предложить Андрею Евгеньевичу заплатить отступного, а это несколько миллионов долларов, дескать, тогда они уберутся восвояси. Но мы решили драться до конца, чтобы эти ребята навсегда забыли дорогу в наш огород. Дело в том, что у нас разное представление о цивилизованном бизнесе. Однажды мы с ними договаривались, и они нас обманули. И когда мы спросили, почему вы нас обманули, знаете, что нам ответили? «Мы настоящие русские бизнесмены, а вы — лохи, и вас надо учить!» Поэтому нам трудно искать с ними компромисс. А им очень нелегко бороться с «Сайбириан Палп». Мы заняли легальную и открытую позицию, и постарались придать ей максимальную публичность.
— Все понятно, — вздохнула Надежда. — Вам пытаются сломать хребет через колено, а вы гнетесь, но не поддаетесь. И все-таки, что за тип этот Сергей Тюлькин? Откуда он взялся? — спросила Надежда и закурила вторую сигарету, ведь она так долго обходилась без курева.
— Явная подстава, приятель некоего Олега Рудкова, весьма темной личности, трижды судимого, специалиста по угонам автомобилей. — Стас оставил подоконник в покое и занял кресло по другую от Надежды сторону стола. — Именно Рудков подавал жалобу по Северо-Ангарскому ЛПК. А Тюлькин «ратовал» уже за Коржавинский ЦБК. Мы выяснили, что он дважды судимый: в свое время сбывал машины, украденные Рудковым. Между прочим, Тюлькин решил снять с ситуации двойной навар: предложил нашим адвокатам отозвать свою жалобу на «Сайбириан Палп» за хорошее вознаграждение.
— Как я понимаю, вы на это не пошли?
— Мы в подобные игры не играем. Считаем, что в правовом поле тоже можно добиться успеха. — Стас усмехнулся. — Хотя это намного труднее, но эффективнее. И это чистая победа. С сухим счетом.
— Но вы пока не победили, — покачала головой Надежда, — поэтому про сухой счет не стоит говорить.
— А мы им уже устроили одно Бородинское сражение, но в отличие от Кутузова Москву, то бишь, Коржаву не сдали.
— Насколько я знаю, — сказала Надежда, — Стечкин сейчас в Белогорске. Ищут новые варианты захода на комбинат?
— Надежды, скажем так, они не потеряли. Похоже, готовят новый плацдарм. Особенно суетится Карасев…
— Это мой бывший муж.
— Я знаю, — кивнул Стас, — вы с ним в разводе. Думаю, ваше появление в стане противника станет для него сюрпризом.
— Вряд ли! Мы давно с ним чужие люди. Практически не виделись с того момента, как развелись.
— А с дочерью он разве не встречается?
Надежда криво усмехнулась.
— Что вам всем далась моя дочь? Карасев ее в глаза ни разу не видел и никогда ей не интересовался. Он ушел еще до ее рождения, и я сказала ему, что забеременела от другого мужчины.
— Простите, — Стас покраснел, — я ничего дурного не имел в виду. Просто Андрей сказал, что вы ждете свою дочь на каникулы.
— Я? Жду? Дочь на каникулы? — Надежда едва не потеряла дар речи от неожиданности. — Откуда он взял? Даже речи не может быть, чтобы она сюда приехала.
— Но, — Стас и вовсе растерялся, — но я сегодня оформил ей вызов от вашего имени, Андрей так распорядился, ей даже выслали деньги на самолет.
— Деньги? На самолет? — Надежда поднялась на ноги и сжала кулаки. Ее трясло от бешенства. — Мальчишка! Что он себе позволяет? — Она достала сотовый, нашла в телефонной книге слово «серенада», нажала кнопку вызова и стала ждать соединения с номером Андрея. Но голос в трубке вежливо сообщил, что абонент временно не доступен.
— О, черт! — выругалась Надежда. — Куда он подевался?
— Андрей сейчас на совещании у губернатора, — не менее вежливо, чем оператор мобильной связи, сообщил Стас. — Будет не раньше семнадцати ноль-ноль.
— Ладно, я сама с ним разберусь, — произнесла сквозь зубы Надежда. — Вздумал со мной в игрушки играть! — И посмотрела на Стаса. — Мне надо срочно позвонить дочери. С какого телефона это можно сделать?
Стас подал ей трубку, от стоявшего на его столе радиотелефона.
— Пожалуйста, звоните! Я сейчас уйду.
