– Не знаю, Ирина, я ничего не знаю.
– Может, тебя так сильно задели слова отца? Это другой разговор! Я вообще никогда в жизни не считалась с чужим мнением!
– В том-то и дело, что отец – не чужой человек. Я связан с ним не только родственными узами.
– Это уже другое дело. Я смотрю, вы тут все семейными кланами поселились. Я помогу тебе, Марат. Я сделаю так, чтобы ты не мучился. Нельзя покупать себе вещь, если ты хоть немного в ней сомневаешься. В этой жизни вообще нужно делать только то, что нравится.
Я вытерлась полотенцем и стала сушить волосы феном. Марат сидел на краю ванны, какой-то отрешенный и глубоко несчастный. Натянув платье, я подошла к нему, опустилась на корточки и положила голову на его колени. Марат стал нежно перебирать мои волосы, беспрестанно повторяя:
– Прости, прости меня… – Я подняла голову и увидела, что в его глазах застыли слезы.
– Все хорошо, – прошептала я и поцеловала его руку. – Все хорошо. Я совершенно на тебя не злюсь. Странная все-таки штука – жизнь! Ох, какая странная… Это мои проблемы, и я должна сама с ними разобраться.
Я взяла сумочку, бросила на Марата прощальный взгляд и вышла из ванной. Он сидел неподвижно, уставившись куда-то вдаль, и напряженно думал. Он был похож на маленького провинившегося котенка, который слегка нашкодил и ждал сурового наказания…
Выбежав на улицу, я постаралась сдержать слезы и остановила такси. Меня удивило, что японец, сидевший за рулем автомобиля, прекрасно говорил по-русски. Протянув ему бумажку с адресом кабаре, я откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.
Вот и все. Облетела еще одна веточка моей жизни. Глупое, нелепое увлечение… Очень часто мы возвышаем и боготворим тех людей, которые совершенно того не стоят. Любые слезы можно сдержать, это уж совершенно точно. Мои слезы – всего лишь слезы разочарования, и все…
Доехав до нужного места, я рассчиталась с таксистом и вышла из машины. По времени Натка должна отдыхать в гостинице, танцевать еще рано. Быстро поднявшись на второй этаж, я мышкой прошмыгнула в номер и крепко закрыла за собой дверь. Натка лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и ревела. Я села рядом и закашляла. Увидев меня, Натка вскочила и бросилась мне на шею.
– Господи, ты живая! – заревела она еще громче.
– Конечно, живая, а почему я должна быть мертвой?
– Просто тут такое творится! Ты пропала без вести. Одна девочка умерла. Еще трое исчезли, ходят слухи, что их продали арабам. Вчера приехала новая партия девчонок. Они ходят, словно королевы, и даже не представляют, что их ждет впереди.
– Ты сказала, что одна девочка умерла, как это случилось?
– Сердце не выдержало. Упала прямо на сцене и потеряла сознание. Оказывается, она страдала врожденным пороком сердца. Зачем приперлась сюда с таким диагнозом?
– Зачем мы все приперлись сюда с таким диагнозом?!
– С каким?
– Тупость. Наш диагноз один – непроходимая тупость.
– Знаешь, мы тут – как куски мяса. Нас за людей не считают. Две девочки заразились.
– Чем?
– Сифилисом.
– А как же презервативы?
– Клиент платит чуть подороже, и хозяин заставляет нас трахаться без всяких презервативов. Правда, я, кроме Янга, так ни с кем и не была.
– Янг – это дипломат?
– Да, он приезжает ко мне каждый вечер. Мы уезжаем на его яхту или в его домик в пригороде, но четыре дня назад он уехал в командировку. Янг заплатил хозяину за то, чтобы я только танцевала, а потом шла спать, короче, чтобы ко мне не липли клиенты, пока его не будет. Но вчера хозяин заявил, что я все-таки буду обслуживать других клиентов, а деньги Янга ему не указ. По приезде Янг пообещал помочь нам с документами. Он известный дипломат, и ему ничего не стоит переправить нас на родину.
– Натка, я пришла за тобой. Бежим отсюда.
– Куда?
– У тебя есть деньги?
– Около двух тысяч баксов.
– Замечательно, и у меня есть немного. Снимем гостиницу в другом районе, подождем твоего Янга, а как только он вернется, сразу попросим его о помощи.
Натка чмокнула меня в щеку, вытерла слезы и собрала в хвост свои роскошные длинные волосы. Как только она оделась, мы выбежали из номера и спустились вниз по лестнице. В холле мы неожиданно наткнулись на парочку здоровенных мордоворотов, с интересом уставившихся на нас. Увидев их, Натка побледнела.
– Ты их знаешь? – спросила я.
– Да, эти двое часто бывают в нашем кабаре. Один раз увезли сразу трех девчонок в неизвестном направлении. Девчонки до сих пор не вернулись, а хозяин делает вид, что ничего не случилось.
– Ничего, прорвемся. Мы же сейчас не в кабаре танцуем, может, идем по своим делам, вот и все.
Я схватила Натку за руку и потащила к выходу. Мордовороты расступились и дали нам пройти. Дальше все происходило в лучших традициях крутого боевика. Как только мы переступили порог гостиницы, мордовороты кинулись за нами, скрутили нам руки и бросили в машину с тонированными стеклами. Затем мне зажали рот платком, пропитанным какой-то дрянью, и я отключилась…
…Очнувшись от страшной головной боли, я осмотрелась вокруг. Рядом со мной лежала Натка. Мы находились в каком-то подвале без окон. Я осторожно потрясла Натку за плечо. Она открыла глаза и хрипло произнесла:
– Привет, подруга.
– Привет, привет, – безрадостно откликнулась я.
Тело неприятно ныло. Пошарив рукой вокруг себя, я не нашла ни сумочки, ни пистолета, купленного за тысячу долларов, ни телефона, ни денег, да и вообще ничего. От обиды по щекам потекли слезы. Я до боли закусила губу и горько всхлипнула. Какая мерзость! Какое вероломство! Рухнули все планы. Последняя надежда на спасение растаяла как дым.
– Ирка, у меня вытащили все деньги, – вскрикнула Натка. – В моей сумочке было около двух тысяч долларов. Это же ужас!
– Я тоже на бобах, но самое главное, что я только сегодня купила пушку.
– У тебя был пистолет?
– Был, да сплыл.
– Господи, жалко!
– Натка, как ты думаешь, где мы и кому это нужно?
– Тут нечего и думать. Все и так ясно.
– Объясни.
– Нас похитили, чтобы продать в рабство.
– Ты что несешь? Разве такое бывает?
– Ирка, тут бывает все. Нас здесь считают за обычных русских проституток, относятся как к последним тварям. Мы живой товар, рабыни, понимаешь?
– Понимаю. Нас украли, чтобы продать в какой-нибудь дешевый бордель. Я уже слышала, что такой вид бизнеса здесь процветает…
В эту минуту дверь отворилась, и в подвал вошел пожилой японец, говорящий по-русски. Он сел на стул и объяснил, что с сегодняшнего дня мы являемся его собственностью и собственностью его борделя. Он купил нас у русских коммерсантов за о-о-очень большие деньги. Теперь нам предстоит их отработать, а в дальнейшем приносить прибыль его заведению.
Бордель размещался в старом обшарпанном доме, состоящем всего из нескольких комнат. Та комната, где мы находились, называлась карцером для особо провинившихся. Здесь били тех, кто отказывался работать. Надзор за девушками осуществляли какая-то грязная старуха да парочка турок. Турки охраняли вход и выход на улицу, причем делали это весьма бдительно. Со всех сторон дом окружал высокий забор, вдоль которого бегали злющие собаки, посаженные на длинные цепи. Ворота держали на запоре. Когда в бордель приезжал или приходил посетитель, он нажимал на кнопку звонка и ждал, чтобы его встретили. На первом этаже располагалась стойка бара с различными горячительными напитками и легкой закуской. Дальше шли номера, где девушки развлекали клиентов. На втором этаже проститутки отдыхали. Среди них были негритянки, несколько китаянок и вьетнамок да парочка русских бедолаг. В основном услугами этого борделя пользовались рыбаки, моряки и всякий сброд, вплоть до вонючих бомжей, укравших бумажник и решивших погулять на полную катушку. Практиковалось, что одну проститутку могли купить на двоих или троих… Девушки выполняли все прихоти этих ублюдков только за еду и крышу над головой. Прикинув, что нас тут ожидает, я вцепилась в Наткину руку и горячо зашептала:
– Сбежим отсюда, чего бы нам это ни стоило, здесь мы погибнем сразу, даже недели не проживем.
– Сбежим, если получится, – ответила Натка.
Японец провел нас на второй этаж и приказал отдыхать. Как только он ушел, я подбежала к окну, закрытому мощными решетками, и посмотрела во двор. Во дворе стоял небольшой стол, за которым сидели трое турок. Они что-то пили. Рядом с подсобным помещением я заметила обычный деревянный гроб, даже не обшитый тканью.
– Натка, смотри – гроб, – вскрикнула я. Натка подбежала к окну и с ужасом посмотрела во двор.
– Точно, гроб. Наверное, кто-то умер.
Через несколько минут в комнату вошли две девушки, судя по всему, наши соседки. Вид у них был настолько ужасен, что сердце мое сжалось и заныло от дикой боли. Девушки поздоровались по-русски и легли на свои кровати.
– Девчонки, а почему во дворе стоит гроб? – спросила я.
