- А следующий вопрос будет, не знаю ли я, где сидел Михеев? Да, последние четыре года заключения он отбывал именно там, в "Наркозе". И что из этого следует? - генерал говорил отрывисто и зло, если бы у него хватало сил, он бы сейчас кричал, орал на Сергея, как на бестолкового мальчишку. - Пистолет, которым был убит Гоша, подкинули в квартиру, где ночевал Стас той ночью, добавил он уже спокойнее, - шофера убили исключительно для того, чтобы напугать и подставить Стаса. ИТК "Наркоз" и покойный Михеев тут совершенно ни при чем.
- Я читал материалы дела. Некоторые свидетели утверждали, будто Стас ухаживал за Машей и Михеев приревновал ее именно к нему,- мягко заметил Сергей.
- Бред! - хрипло рявкнул генерал и стукнул кулаком по подлокотнику. - Ты сам понимаешь, что это полнейшая чушь. Тот, кто травит Стаса, слишком сильный и умный, чтобы хлопотать из-за ерунды. Мстить за собственную ревность пятнадцатилетней давности может только больной, маньяк. Но у маньяка не бывает таких широких возможностей и таких умных сообщников. Все, я устал. - Он откинулся на спинку кресла, руки его упали с подлокотников и безжизненно повисли, глаза ввалились, нос опять заострился, г
- Владимир Марленович,-- окликнул его Сергей, - вам плохо? Позвать Наталью Марковну?
- Нет, погоди... передохну и продолжим... самое важное я тебе еще не сказал. Слушай внимательно и не перебивай. Если тебе повезет, если ты возьмешь Исмаилова и выживешь, не оставляй моего засранца. Не оставляй до тех пор, пока его будут травить. Раскопай, кто. Найди. Помру к этому времени, Наташа заплатит, сколько пожелаешь. Найди. Выясни все и устрани опасность. Считай, что слышишь сейчас последнюю волю умирающего. Что бы ни приказал тебе Мишка потом, когда все кончится, сделай это, майор, если, конечно, сам выживешь.
- Я постараюсь, Владимир Марленович.
- Да. Постарайся. Все, не могу больше. Зови Наташу. Нет, стой, тебя правда зовут Сергеем? Это твое настоящее имя?
- Да.
- Когда вы сидели на кухне, Наташа спрашивала, как тебя зовут?
- Да. Очень настойчиво.
- И что ты ответил?
- Я назвался Станиславом, как вы просили.
- А она?
- Не поверила.
Генерал уронил голову на грудь, закрыл глаза, и Сергею показалось, что старик уснул или потерял сознание. Он встал и уже собрался звать генеральшу, но услышал хриплое, неясное бормотание и вернулся к креслу.
- Ну ладно, скажи ей правду, она вроде бы уже успокоилась, - тяжело, на выдохе простонал Владимир Марленович, - черт, никогда не верил в судьбу. Впрочем, какая тут судьба? Просто совпадение. У Стаса был брат, близнец, родился первым, и почти сразу умер. Наташа все не может его забыть, до сих пор любит, как живого. А младенец и часа не прожил. Мы успели только подержать на руках и дать имя. Знаешь, как назвали? - Он с мучительным усилием поднял голову: - Сережей!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Николай вернулся на виллу только в половине третьего. В доме стояла тишина. Оксану он нашел на балконе второго этажа. Она дремала в шезлонге под открытыми лучами солнца. На ней был яркий купальник. На полу валялся какой-то глянцевый женский журнал.
- Подъем! - Николай положил руку на ее раскаленное плечо. - Вставай, красавица, сгоришь.
- Ой, Коленька, привет, - она открыла глаза.-- как ты быстро! Покажи зубик.
- Пока рано. Еще придется раза три съездить. Врач хороший попался, но любопытный до ужаса. Привязался ко мне, мол, кто же вас так разукрасил? Обратился ли я в полицию? Фарфоровая коронка стоит недешево, и виновные должны компенсировать убытки.
- Вот уж это верно, - Оксана многозначительно поджала губы, - и что ты сказал врачу?
- Ну, стал ему песни петь, будто нырнул и налетел на подводную скалу.
- Поверил?
- Не знаю. Ну как ты здесь? Все спокойно? Я, когда уехал, вспомнил, что надо было ему укол сделать, но уж не стал возвращаться. Не буянил он больше?
- Не-а, - помотала головой Оксана, - вроде тихо.
- Что значит - вроде? Ты к нему хоть раз зашла?
- Ну зашла, зашла, - Оксана обхватила его руками за шею и притянула к себе, - он спит, - прошептала она и по-кошачьи зажмурилась.
- Погоди, он что, вообще не вставал? - Николай тревожно взглянул на часы.
- Может, и вставал, в туалет например, - Оксана поцеловала его в краешек рта, - Коленька, я щи сварила, с говяжьей косточкой, как ты любишь. Ну его к лешему, давай с тобой пообедаем.
- Ты разбудить его пыталась, - Николай расцепил ее руки, - подходила к нему хоть раз за это время?
- Ну что ты так разволновался, - Оксана. лениво поднялась, потянулась. - Я же сказала, в комнату заглядывала. Зачем мне к нему подходить? Как говорила моя бабушка, не буди лихо, пока оно тихо.
Но Николай ее уже не слышал, он тяжело затопал по лестнице на первый этаж. Оксана, накинув халат, вяло поплелась за ним.
Когда она вошла, Николай стоял у скомканной постели, широко расставив ноги, и держал в руках легкое вязаное покрывало. На постели были навалены подушки. На полу валялось теплое запасное одеяло.
- Ой, батюшки! - Оксана прижала ладонь ко рту. - Коленька, миленький, я... Прости меня, я честно ничего не слышала, - она опустилась на стул и горько заплакала.
- Ладно, все, кончай реветь,- рявкнул Николай, - если бы ты слышала, могло быть еще хуже.
- Что? Почему?
- Да потому, что они бы тебя либо грохнули, либо с собой забрали.
От этих его слов Оксана задрожала, чуть не упала со стула, но удержалась и запричитала тонким голосом:
- Что ты такое говоришь, Коленька? Зачем ты меня пугаешь? Мне и так страшно, ой, мамочки, я боюсь, я не могу!
Но он как будто не услышал ее, принялся осматривать комнату, бормоча себе под нос:
- Блин, как они могли попасть на виллу? Я же все запер. Окно исключается, там пропасть. Если только по канату... Но тогда все равно надо выходить через дом, через ворота. Не потащат же они его, связанного, по канату прямо в открытое море? А может, у них была лодка? Нет, ерунда! Окно на высоте пятидесяти метров. Скала совершенно отвесная. Профессионал может подняться и спуститься, но стащить здорового мужика, связанного или без сознания - это вряд ли. Значит, все-таки через дом? Но они не открыли бы ворота никакой отмычкой. Или у них дубликаты ключей? Как же удалось сделать слепки? Когда? Пульт от гаража я взял с собой. Через забор невозможно, сработает сигнализация, полиция здесь будет через десять минут. За десять минут не успели бы. Да замолчи ты наконец! - он резко развернулся к Оксане.
Лицо у него было такое, что она тут же затихла и вжалась в спинку стула. Несколько секунд оба молчали.
- Коля, что ты на меня так смотришь? - прошептала она еле слышно.
- Ты ключи не теряла? - спросил он деревянным голосом.
-Нет... я точно помню, нет.
- Ну а на пляже, когда купалась, могли они остаться в твоих вещах на берегу?
- Коленька, - всхлипнула она, - я же на наш пляж хожу, там чужих не бывает. И ключи я с собой никогда не брала, потому что кто-нибудь обязательно дома, и мне не нужно...
Он подошел, присел перед ней на корточки, сжал ее руки и, глядя на нее снизу вверх, заговорил тихо и ласково, словно утешал плачущего ребенка:
- Оксаночка, лапушка, никто ничего не узнает, я тебя не выдам, только скажи, кто они и куда могли его увезти? О чем ты с ними говорила? Ну не бойся, малышка, я тебя прикрою, клянусь.
- Коля... - прошептала она и зажмурилась, чтобы не видеть его спокойного страшного взгляда.
- Они тебя напугали, пригрозили, заставили, - продолжил он, нежно поглаживая ее ледяные пальцы, - я не верю, что ты сделала это за деньги, просто ты очень испугалась, правильно? Но теперь я с тобой, ты ничего не бойся, только расскажи, кто они и о чем с тобой говорили, какая у них машина? В котором часу все это случилось? Ты должна была с ними связаться и сообщить, что я уехал. Каким образом? По телефону? Дай мне номер!
Оксана широко открыла глаза, несколько секунд смотрела на него так, словно увидела впервые в жизни, и вдруг вскочила, резко выдернула руки и произнесла совсем другим голосом, громким и хриплым:
- Дурак! Ну дурак! Оглядись, принюхайся, - она подошла к раскрытому шкафу, присела на корточки. - Вот, смотри, нет его любимой рубашки, синей, шелковой. Я ее позавчера утром погладила и повесила сюда. Нет джинсов, двух футболок. И еще двух рубашек, - она принялась по-хозяйски рыться на полках и в ящиках, приговаривая: - Трусы четыре пары, плавки красные с зайчиками, носки пять пар, ботинки замшевые летние, набрюшник замшевый, сумка красно-коричневая, большая, а вот тут у него лежал сверток с деньгами, толстенький. Сколько было, не знаю, не считала. - Оксана резко поднялась и развернулась, - ну что ты застыл? Принюхайся! Чувствуешь, пахнет "Гуччи!", до сих пор пахнет. Как ты думаешь, если человека похищают, он станет выливать на себя полбутылки туалетной воды? И телефона нет вместе с зарядником. И паспорта наверняка нет.
Николай вздрогнул, как будто проснулся, подошел к Оксане, обнял ее, прижал к себе и прошептал:
