Моя мать к тому времени уже умерла, так что я был волен в своих поступках.
И снова тишина повисла в комнате отдыха. Присутствующие словно впали в спячку, переживая странный сон наяву вперемежку с собственными мыслями и чувствами. Потом Александр Сергеевич сказал, улыбаясь как-то жалобно и обращаясь, видимо, к Координатору:
– Что ж, теперь, думаю, ясно, что печальная история Стаси никак не связана с исчезновением мальчика. Не существует маньяка, раз в четверть века выходящего на охоту за новой жертвой. Я полагаю, меня вы не отпустите, пока не проверите досконально мою историю. Но, мне думается, нашим девочкам пора уже разъезжаться по своим домам...
Координатор при этих словах встал и сказал церемонным голосом:
– Благодарю вас за честный рассказ, уважаемый Александр Сергеевич. Уважаю ваше мужество. И я уверен, что те специалисты, которые прослушают запись этой беседы, подтвердят вашу безусловную искренность, – как бы в скобочках заметил он. И продолжил: – Все мы очень скоро отправимся по домам. Но давайте потерпим еще пару дней. Сами видите: чем дальше, как говорится, в лес, тем толще партизаны. Мало ли какие еще сюрпризы всплывут. А сейчас позвольте откланяться.
Его, конечно, никто не задерживал. Юлия выскользнула за дверь даже раньше, чем раскланялся Координатор. Следом вышла Вероника и услышала, как Владислав Ильич говорит ей каким-то особенным тоном, в котором насмешка мешалась с заискиванием:
– Возьмите вашу справку из Гидрометцентра, Юлия Львовна, и не сердитесь на меня больше.
Потом Вероника врезалась в спину Юлии, застывшей посреди коридора с бумажкой в руках. Женщина зашипела, словно кошка, которой отдавили хвост. Ника торопливо извинилась и бросилась к своей комнате. Ей о многом нужно было подумать.
Когда входила в свою комнату, Вероника вдруг покачнулась и врезалась плечом в выступ стены. Вскрикнув, присела на корточки, пережидая боль, а потом не сразу смогла встать на ноги. Тело сделалось ватное, слабое, какое-то пустое.
Вероника, мнительная по натуре, в первый момент испугалась подкравшейся незаметно болячки. А потом вдруг засмеялась собственной догадке: да просто из ее тела вырвали с корнем древо вины, вольготно произраставшее там целых двадцать пять лет. Теперь Ника точно знала: не из-за нее исчезла Стася. И не игра в прятки стала причиной беды. Стася все равно бы ушла, только чуть позднее. И тогда, вероятно, с чувством вины до конца своих дней жила бы их классная руководительница.
О сне не могло быть и речи. Вероника металась по комнате, наслаждаясь новой невероятной легкостью. Потом ей вдруг остро захотелось поговорить с кем-нибудь, лучше с Сашкой, но можно и с Юлией. На часах было уже третий час ночи, но едва ли кто-то из них уснул после того, что случилось. Вероника вдруг окончательно решила, что пойдет к Юлии. Ведь надо рассказать ей о том, как сработал ее план побега. И не забыть спросить, с какой стати ей понадобилась справка из Гидрометцентра.
Ника вышла в коридор и тихонько поскреблась в комнату Юлии. Потом постучала в полную силу и даже подергала дверцу. Но дверь была заперта, из комнаты не доносилось ни звука. Постояв в оцепенении в коридоре минуты две, Вероника переместилась к комнате, где жила Сашка. Снова никакого ответа на ее стук. Комната оказалась открыта и погружена во мрак. Вероника бросила взгляд на нетронутую постель и вороватым движением захлопнула дверь. И почти бросилась к комнате Алии. Забыв постучать, нажала на ручку, сунула голову в щель – и тут же увидела временную хозяйку комнаты. Алия, полностью одетая, сидела на краешке кровати. Она сильно вздрогнула и повернула голову на шорох.
Вероника вдруг сообразила, что за все время, которое они провели вместе, Алия так и не сказала ей ни слова. И в этом не было ничего удивительного. А теперь еще она среди ночи вламывается к ней в комнату.
– Извини, – попросила Ника, едва не плача от неловкости. – Просто все исчезли куда-то, и я что-то растерялась. Прости меня!
– Ничего, – тихо произнесла Алия.
– Алечка, я все время хочу, но не решаюсь тебя спросить: как здоровье твоего мужа? Тебе дают возможность связаться с домом?
– Да, я звоню им время от времени, – так же тихо ответила женщина и улыбнулась. – Муж уже встает. Дети тоже в порядке. Они все очень ждут меня домой.
– Ты скоро там будешь, – прошептала Вероника. – Скажи, ты не знаешь, куда подевались Сашка с Юлькой?
Алия не ответила и скосила глаза к окну. Но Вероника знала теперь, что та молчит не потому, что злится на нее. Просто Алия никогда не говорила ничего, что хоть отдаленно смахивало на сплетню.
– Ясно, не можешь сказать! – замахала руками Ника. – Но намекни только, кого из них у меня есть надежда отыскать до рассвета, а кого и пробовать не стоит?
Алия снова повернулась к ней лицом и вдруг совсем по-девчоночьи прыснула. И с видом заговорщицы проговорила:
– Сашку не ищи, не стоит. А насчет Юли – тут я сама в недоумении. Она каждую ночь уходит из комнаты, спускается вниз, наверное, на второй этаж. Но ведь там темно, и классы все закрыты. Может, она бродит в темноте и пытается сообразить, куда подевался мальчик? Юлька ведь не признает вопросов без ответов. Я пару раз хотела отыскать ее, составить компанию. Но потом испугалась попасть под горячую руку.
– Спасибо за информацию, – с подчеркнуто серьезным видом поблагодарила Ника. – Знаешь, а я, пожалуй, рискну. Если исчезну навеки – ты будешь знать, кто к этому причастен.
– Я молчать не стану! – с жаром заверила ее Алия.
Второй этаж встретил ее духотой и мраком. Вероника с минуту стояла в холле и слушала тишину. Внезапно ее одолел озноб, словно напоминание о прошлой ночи. Если Юлия бродит в одном из двух коридоров, эта гулкая тишина давно должна выдать ее. Но все было тихо.
Пожав плечами, Вероника спустилась еще ниже, к раздевалкам. Здесь было светло, но так же пусто. В душу закрались подозрения: а не нашла ли Юля способ на ночь испаряться из школы, как сумела сохранить при себе телефон?
Ника снова поднялась на второй этаж и уже привычно застыла напротив первого стенда, уперлась в него взглядом, словно умоляя открыть тайну, которая до сих пор не давала ей покоя. Прожектор в этот момент был направлен в сторону школы, лица учеников на стенде просматривались отчетливо. И снова Веронику почему-то охватило беспокойство...
Она простояла так с четверть часа, то заставляя себя отвести глаза и думать о другом, то упираясь взглядом в детские лица. Но озарение медлило где-то, оно словно издевалось над ней, прогоняя всякий раз холодную дрожь по телу и ничего не давая взамен.
И вдруг устойчивая тишина разрушилась в один миг: где-то совсем рядом хлопнула дверь и раздался высокий, чуть задыхающийся голос Юлии. Слова Ника не разобрала, но голос звучал сердито. Потом торопливые шаги в маленьком коридорчике, и через секунду Ника увидела высокую фигуру, стремительно пересекающую зал.
– Юль! – вскрикнула Вероника. – Ты откуда?
Юлия затормозила так стремительно, будто врезалась в стеклянную стену. Потом медленно, словно бы принюхиваясь на ходу, приблизилась к Веронике и спросила, кривя губы:
– Ты что, выслеживаешь меня, что ли?
– Ты с кем сейчас разговаривала? – проигнорировала вопрос Ника.
– С нашим общим другом Ильичом.
– А что он тут делает среди ночи?
– А ты как думаешь? – с вызовом ответила Юлия.
Вероника примолкла и слегка покраснела в темноте.
– Эй, ты только пошлости свои обычные не думай, Титова! – заволновалась Юлия. – Знаю я твой дурацкий способ мышления. Тебе небось и в голову не приходит, что не все могут как вы: просто спать, жрать и дожидаться, когда пропавшие сами собой найдутся – и нас распустят по домам. Сашка даже ухитрилась романчик завести. Только как бы не выяснилось, что ее новая пассия – убийца и растлитель несовершеннолетних девочек.
– По-моему, ты просто, как обычно, ревнуешь Сашку, – сказала Вероника.
И тут же пожалела, что впервые в жизни и так неаккуратно коснулась этой щекотливой темы.
– Делать мне больше нечего, – недобро усмехнулась Юлия. – Хотя, знаешь, мне странно: вот мы с Сашкой живем в часе езды друг от дружки – и не общаемся, а к тебе она сразу проявила большой дружеский интерес. Может, причина этого – домик во Франции?
– А может, не стоило отбивать ее парня на выпускном вечере? – парировала Ника.
– Гос-споди, Титова, о чем ты? С таким козлом я ничего не смогла бы даже под гипнозом. Просто мне хотелось доказать Сашке, что ее возлюбленный – ничтожество и моральный урод!
– Доказала?
Юлия молча отвернулась.
– Но мы отвлеклись, – заторопилась Вероника. – Так что ты делаешь в то время, пока мы только едим и спим?
– А я, если тебе действительно интересно, каждую ночь до рассвета копаюсь в материалах дела: в рассказах мальчиков, в допросах персонала! Да еще всякий раз вырываю их буквально из глотки этого долдона!
