Он еле поднялся и на ватных ногах прошел к дивану, заметив на нем неподвижное тело. Рука потянулась к выключателю. Когда электрический свет хлынул в комнату, Карпов в ужасе отшатнулся. Перед ним лежала Оксана, в красном шелковом кимоно, с разметавшимися по подушке светлыми волосами. Сначала он не заметил пятен крови. На пестрой обивке дивана и на красном шелке они почти не выделялись. Он скорее догадался, что они должны быть, потому что в уголке рта женщины запеклась бурая струйка.
– Оксана! – Георгий потряс ее за плечо и в ужасе отпрянул.
Боль в голове притупилась, круги перед глазами становились светлее, и он смог разглядеть женщину. Халат Лозовой был в темных дырках, из которых выступала алая жидкость, и он понял, что это кровь, что кто-то нанес Оксане множественные колотые раны и сделал это недавно, потому что кровь еще не успела свернуться. Наверное, женщина поссорилась со своим подельником, и он прикончил ее. Карпов сделал шаг назад и почувствовал, что наткнулся на какой-то предмет. Мужчина присел на корточки и взял в руки нож. Несколько секунд он разглядывал оружие, испачканное кровью, а потом с ужасом выронил, и оно покатилось по полу. Это был его перочинный ножик, подарок отца, который он взял с собой в заброшенный дом. Но как нож попал сюда? Значит, именно им убили Оксану?
Георгий повернулся и, превозмогая боль в затылке, побежал к входной двери, опрометью пронесся к калитке и помчался на дачу Говоркова. Несмотря на то что его первым побуждением было позвонить в полицию и «Скорую», он подавил в себе это желание. Когда приедут полицейские, они первым делом заметут его. Ведь проклятый перочинный нож принадлежит… Вдруг мужчина остановился как вкопанный. Его словно окатили ледяной водой. Нож… Именно о ноже он и забыл в решающую минуту, не забрал его с собой… Георгий развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул к даче Оксаны. Калитка гостеприимно распахнулась, пропустила его в пустой сад. Где-то противно кричала какая-то незнакомая птица. Георгий ворвался в гостиную и подошел к дивану. Оксана по-прежнему лежала в той же позе, однако ножа нигде не было. Карпов задрожал всем телом. Опустился на четвереньки и принялся ползать по ковру в поисках. Он отодвинул диван, обшарил каждый сантиметр, однако оружия не нашел. Где-то просигналила машина, и мужчина выбежал из дома и быстро зашагал на дачу друга. Его прошибал холодный пот. Получается, в доме кто-то был, либо прятался в соседней комнате, либо в саду, этот кто-то, несомненно, являлся убийцей молодой женщины, а еще этот кто-то взял его нож. Сам собой напрашивался вопрос: зачем? Впрочем, тут же вырисовывался ответ: чтобы подкинуть на место преступления. Однако как они узнают, что это нож его, Карпова? А что, если вообще он зря беспокоится? Что, если никакого преступника не было? Просто нож закатился куда-нибудь в такое место, где он его не нашел? Возможно, зря он сорвался, услышав шум приближавшейся машины, и не стал искать дальше.
Дача Говоркова не была освещена. Значит, Денис еще не вернулся. Георгий достал ключ и открыл калитку. Пустой участок и темная веранда навевали грусть. Меньше всего Карпову хотелось оставаться одному. Он дернул дверь в дом и быстро прошел в свою комнату. Футболка пропахла потом, и Карпов снял ее и бросил в сумку. Завтра надо постирать ее вместе с джинсами. Карпов снял джинсы и пошарил рукой в заднем кармане. Лицо его стало белым, как простыня. Именно сюда он положил водительские права. Теперь их не было. Георгий в бессилии опустился на кровать. Он хорошо помнил, что права лежали на месте, когда он отправлялся на свидание с Оксаной. Куда же они делись? Ответ напрашивался один: он выронил их, когда искал нож в доме Лозовой. Карпов сжал кулаки и застонал. Теперь его будут подозревать не только в похищении собственного сына, но и в убийстве Оксаны. При этой мысли ему захотелось немедленно бежать на дачу к Лозовой и обшарить ее комнату. Он поднялся и вышел за калитку, забыв запереть дом. Расстояние до дома Оксаны он преодолел за несколько минут. Только проникнуть на дачу у него не получилось. Возле калитки стояла полицейская машина. Скрипнув зубами, Георгий рванул обратно. Ему казалось, что за ним уже гонятся все полицейские страны, и от лая собак и криков ночных птиц бросало в дрожь. Карпов перевел дыхание только у дома друга и искренне обрадовался, когда увидел его машину. Как мало, оказывается, надо человеку для счастья. Из темноты вынырнул Денис:
– Ты выходил из дома? Почему же не запер калитку?
– Тут такое дело… – Георгий замялся. Стоит ли рассказывать Говоркову о том, что произошло? Благодаря ему друг и так по уши увяз в его делах. Неужели еще втянуть его в убийство? Денис заметил его колебания:
– Ну, говори.
– У меня новые неприятности, – выдавил Георгий. – И я размышляю, стоит ли тебе знать о них.
Приятель подошел к нему и обнял за плечи:
– Конечно, стоит, Жора. Ты доверился мне один раз, сделай это и во второй. Ты живешь у меня, и, кроме меня, сейчас тебе никто не поможет.
– Я хочу сам за все ответить, – процедил Карпов.
Говорков присел на стул:
– А разве тебе есть за что отвечать? Слушай, давай не темни. Садись. Я сейчас включу чайник и соображу что-нибудь поесть. А ты пока готовь свою исповедь. Только, умоляю тебя, ничего не упусти.
Денис скрылся в доме, а Георгий удобно устроился на стуле. Говорков – настоящий друг и поэтому решил идти с приятелем до конца. Наверное, придется все ему выложить. Выложить и отправиться к Костикову. Лучший вариант – сдаться полиции, а не делать из друга соучастника. На веранде вспыхнул свет, и Денис на подносе принес булки, блюдца с вареньем и чайные чашки с заварным чайником. Говорков внимательно посмотрел на своего гостя и наморщил лоб.
– Лучше всего не оставаться наедине со своими проблемами, – сказал он, ставя поднос на стол. – Помни: каждый человек всегда делает выбор. Ты можешь довериться мне и ничего не бояться. Если я решу не ввязываться в это дело, я скажу об этом. Но если я сочту нужным тебе помочь, это будет мое решение. И тебе не в чем себя винить. Итак, наливай свой любимый горный чай и угощайся. Если умеешь делать сразу несколько дел, поведай о своих проблемах.
Георгий взял булку с сахарной присыпкой. Это была его любимая булка, и друг об этом еще помнил.
– Все гораздо страшнее, чем ты думаешь, – он налил себе заварки и добавил кипятку. Из чайника шел сногсшибательный аромат горных трав. – Оксана убита.
Говорков уронил ложку, которой брал сахар:
– Как – убита? Она что, мертва?
– Мертвее не бывает, – хмуро ответил Карпов.
Денис закусил губу:
– Это ты ее убил?
– Ты сошел с ума, – прошептал Георгий. – Я не притрагивался к ней и пальцем.
Он начал сбивчиво рассказывать о том, что произошло с ним на заброшенном участке. Приятель слушал и становился все мрачнее.
– Ты узнал бы нападавшего? – спросил он.
Георгий покачал головой:
– Нет. Было слишком темно.
– Думаешь, это Лозовой?
Приятель пожал плечами:
– Понятия не имею. Зачем ему нападать на меня? Неужели для того, чтобы отнять последние четыре тысячи долларов? Это как-то неправдоподобно.
Денис стукнул себя по лбу:
– Неужели ты не понимаешь? А если на все это посмотреть по-другому? Допустим, Оксана не сдержалась и обо всем рассказала бывшему мужу. Допустим, она решила убить двух зайцев – пощипать тебя и пошантажировать его. Она могла предложить Лозовому такой вариант: он дает ей деньги или подписывает нужные бумаги, она же в ответ ничего тебе не говорит. Правда, четыре тысячи долларов еще ни для кого не были лишними, и женщина просит Юрия отобрать у тебя бабки. Он соглашается. Я бы на его месте тоже согласился. Сам Лозовой пытался отобрать у тебя «зеленые» или кого-то попросил – это не столь важно. Важно, что делиться с женушкой он не собирался. Такой свидетель его темных дел ему ни к чему: любой шантажист никогда не ограничится одним разом и придет снова. Вот Юрий и прикончил супругу. Паршиво, конечно, что ты оставил там свой нож и права.
– Паршиво, – кивнул Карпов, – и поэтому я должен покинуть твой дом.
Денис сжал его локоть:
– Ты никуда не пойдешь. Мы что-нибудь придумаем. И притом здесь тебя не станут искать. Ты не сказал Людмиле, куда подался?
Георгий покачал головой:
– Разумеется, нет.
– Правильно, – Говорков вздохнул. – Вот кого не стоило вмешивать – так это ее. В ее положении…
– Люда – это моя боль, – вздохнул Георгий. – По-хорошему, я должен быть рядом с ней. Должен присутствовать при появлении ребенка. Неужели я его никогда не увижу? – Он стал скрести ногтем по полированной поверхности стола. – Деня, сколько мне светит? Пожизненное?
Говорков стукнул кулаком по столу:
– Не говори ерунды. Мы еще поборемся. Ведь существует же на свете какая-то справедливость? Высшая справедливость – так говорят. Виновный в твоих несчастьях еще будет наказан.
