— А с тех пор, как вы живете здесь?
— Не знаю. Может быть…
Мисс Силвер укоризненно покачала головой.
— Не думаю, что вы не знаете, что миссис Андервуд запирает входную дверь перед сном, а ключ берет с собой в спальню. По-моему, вы вылезали из вашего окна и шли по выступу, который тянется вокруг дома, до пожарной лестницы. Только акробат мог решиться на такое, но для вас это не составляло труда. Полагаю, вам это даже нравилось. Я заметила, что такие выступы есть на уровне окон каждого этажа, поэтому вам нужно было всего лишь подняться по пожарной лестнице, чтобы попасть в квартиру мисс Роуленд. Лестница находится рядом с гостиной, так что вы могли наносить ей визиты абсолютно незаметно. Именно это вы и делали, не так ли?
— Откуда вы узнали?
— Потому что однажды, когда вы возвращались после очередного визита, вы бросили клочок бумаги в окно спальни миссис Андервуд. Не думаю, что вы сделали это намеренно. Очевидно, обрывок был у вас в руке, и вы уронили его, когда схватились за раму, проходя мимо окна. Этот клочок бумаги был обрывком письма, которое написала миссис Андервуд. Само письмо нашли в сумочке мисс Роуленд. Мне стало ясно, что вы должны были пройти мимо окна миссис Андервуд, возвращаясь из квартиры мисс Роуленд. Другим способом обрывок просто не мог оказаться там, где его нашла миссис Андервуд. Ведь дверь ее спальни и входная дверь квартиры были заперты.
Айви облизнула пересохшие губы.
— Верно, — согласилась она.
— А каким образом письмо порвалось?
Задав вопрос, мисс Силвер сразу поняла, что допустила ошибку. Айви тут же поняла, что она не знает всего, и явно решила держать при себе то, о чем не хотела рассказывать. Взгляд ее покрасневших глаз стал дерзким.
— Неужто вы не знаете?
— Думаю, вы пытались его отнять.
Дерзость моментально испарилась куда-то — Айви выпучила глаза.
— Это было не ее письмо — я так ей и сказала. Мы не ссорились — мисс Роуленд только смеялась, но я боялась выйти из себя и ушла.
— Каким образом к ней попало письмо? — спросила мисс Силвер.
«Вот твой шанс! — подсказал Айви ее практичный ум. — Не будь дурой и не упусти его!» Она недоуменно уставилась на мисс Силвер.
— Откуда я знаю, как оно к ней попало? Так же, как и все письма. Почтальон ведь приходит регулярно.
— Как вы узнали, что письмо у нее?
Теперь ей уж никуда не деться. Сердце Айви подпрыгнуло к горлу. Что же ей делать?
Остался единственный способ, и она прибегла к нему — разразилась слезами.
— К чему вы клоните? Какое мне до этого дело? Да и вам тоже, если на то пошло? Я ничего об этом не знаю! Лучше бы мне умереть! — И с этими словами Айви выбежала из кухни, хлопнув дверью.
Мисс Силвер слышала, как захлопнулась дверь ее спальни и в замке повернулся ключ.
Мисс Силвер вздохнула и, мягко улыбаясь, отправилась на поиски миссис Андервуд, которую обнаружила в ее спальне сидящей в кресле у газового камина. Несмотря на яркое солнце, на улице было холодно.
Камин с розоватыми плитками и полкой из мореного дуба казался мисс Силвер образцом хорошего вкуса. Придвинув к очагу стул, она села и сразу перешла к делу.
— Айви и мисс Роуленд были старыми подругами. Я в этом не сомневалась, да и она не пыталась это отрицать. У нее вошло в привычку ходить по выступу мимо вашего окна к пожарной лестнице и подниматься по ней в квартиру приятельницы.
— По такому узкому выступу? Это невозможно! — воскликнула мисс Андервуд.
— Для нас с вами — да, но не для опытной акробатки. Я с самого начала чувствовала, что Айви вовсе не лунатик. Считать, что в результате походов во сне у нее оказался клочок вашего письма человеку, который вас шантажировал, — это было бы слишком большое совпадение. Я была уверена, что существует какая-то связь между Айви и личностью, у которой находилось ваше письмо. Но то, что этой личностью оказалась мисс Роуленд, не убедило меня, что именно она была шантажистом. Если бы это действительно было так, то мисс Роуленд навряд ли была бы так беспечна, чтобы носить ваше письмо в сумочке и даже позволить вам увидеть его там. Когда ее убили, я почувствовала уверенность, что вас шантажировала не она. Я также убедилась в том, что дело в высшей степени серьезное и что шантажист — опасный субъект, который не остановится ни перед чем. Вы не были до конца откровенны со мной, но теперь я прошу в ваших же интересах и из чувства долга перед обществом сообщить мне то, что я хочу знать.
— О чем вы? — Мейбл Андервуд не сводила глаз с лица мисс Силвер. Ее дыхание заметно участилось.
Мисс Силвер кашлянула.
— Пожалуйста, не тревожьтесь. Помните, что я пытаюсь вам помочь, но не могу этого сделать, покуда вы держите меня в неведении. Мне необходимо знать, только ли денег требовал у вас шантажист?
Пухлые щеки миссис Андервуд смертельно побледнели под слоем румян.
— Как вы догадались?
— Вы сказали мне, что не смогли достать денег. Но я сомневалась, что шантажист стал бы рисковать из-за суммы, которую вам, возможно, удалось бы раздобыть. Учитывая положение вашего мужа, я решила, что деньги — отнюдь не главная цель. Один раз вы выслали определенную сумму, и этого факта было достаточно, чтобы вас скомпрометировать. В следующий раз от вас потребовали информацию?
Миссис Андервуд кивнула:
— В письме говорилось, что они не будут настаивать на денежной выплате, если я сообщу им кое-какие сведения для книги об авиации.
— И что вы на это ответили?
— Ничего. Только то, что было на том клочке, — что денег у меня нет.
— Весьма разумно с вашей стороны, — одобрительно кивнула мисс Силвер. — А теперь, миссис Андервуд, мне придется спросить, почему вас шантажировали. Я не могу действовать на ощупь. Мне нужно выяснить личность шантажиста, и вы должны в этом помочь. У вас есть какая-то тайна. Если вы сообщите ее мне, это сузит круг моих поисков. Пожалуйста, не забывайте, что речь идет об убийстве и преступник все еще на свободе. Под подозрением могут оказаться невинные люди, и вы в том числе. Так что прошу вас быть со мной откровенной.
Миссис Андервуд вынула носовой платок и начала всхлипывать.
— Если бы я только знала, что мне делать…
— Для начала рассказать мне все.
— Это попадет в газеты… — робко сопротивлялась мисс Андервуд.
— Думаю, я могу вам обещать, что такого не произойдет.
Миссис Андервуд судорожно глотнула.
— Мне было только семнадцать, — начала она. — Отец воспитывал нас в строгости. Мама умерла два года назад, и за домом присматривали он и его сестра. Она была хорошая хозяйка, но еще строже, чем отец, и мы ее ненавидели. У нас была ферма милях в десяти от Ледлингтона, но тетя не отпускала меня в город даже за покупками. Я ни разу не была в магазине, если не считать лавчонки на Пенфилд-Корнер, пока не поехала зимой погостить к родственникам. Доктор сказал, что после болезни мне нужно переменить обстановку, и меня отправили в Ледлингтон к Тэннерам — маминым троюродным сестрам. Минни была всего на год старше меня, а Лиззи было двадцать три года. Они брали меня с собой за покупками — приближалось Рождество. Сначала я не обращала внимания, но потом заметила, что обе девушки… ну, приносили домой не только те вещи, за которые платили. Во время рождественской распродажи магазины были переполнены, так что прикарманить пару чулок или букетик искусственных цветов не составляло особого труда. Когда я стала это замечать, они нисколько не смутились — даже хвастались своей ловкостью. — Миссис Андервуд уронила платок на колени — по ее щекам ручьем текли слезы. — Не знаю, что на меня нашло, но я тоже взяла пару чулок. Мы собирались на вечеринку, а у меня были только плотные шерстяные чулки, связанные вручную, и ни пенни в кармане. Я не собиралась этого делать — сама не знаю, как это получилось, но я сунула чулки в карман, и в следующую секунду дежурный администратор схватил меня за руку. Мне хотелось умереть на месте, но одного желания недостаточно. — Теперь ее голос и слова выдавали в ней Мейбл Пибоди — испуганную деревенскую девушку. — Меня отвели в суд и отпустили на поруки, так как мне было всего семнадцать и до этого за мной не числилось никаких правонарушений. Но в «Сан» появилась заметка под заголовком «Дочь фермера обвинена в краже», где называлось мое имя. Отец больше не желал видеть меня в своем доме. Он отправил меня к своей кузине Эллен Спаркс, которая держала меблированные комнаты в Саутси, и велел ей обращаться со мной как можно строже. Она так и делала. Я вставала чуть свет, ложилась за полночь и работала не покладая рук и не имея ни гроша в кармане. Это продолжалось шесть лет. А потом в меблированных комнатах остановился Годфри и заболел — у него случился приступ лихорадки, которую он подхватил где-то за границей. Я ухаживала за ним, он влюбился в меня, и мы поженились. Вот и все. Я жила как рабыня, и он освободил меня. Как, по-вашему, я буду себя чувствовать, если у него из-за меня начнутся неприятности?
