На этот раз сэру Клинтону не удалось сдержать улыбку.
— Ты оба раза ошибся, старина. Это не каприз. И не старческий маразм. Это дело. Звучит убого после твоих красочных фантазий, верно? «Начальник полиции жертвует всем ради любви!» Мне почти жаль разочаровывать тебя.
Облегчение, испытываемое Уэндовером, стало очевидным.
— Просто я не хочу, чтобы ты обжег крылья, вот и все. Эта женщина, сдается мне, опасная игрушка, Клинтон. На твоем месте я не стал бы затягивать игру. Для меня остается полной загадкой, что она вообще здесь делает.
— Именно это я и намерен выяснить, старина. Таково мое предназначение. Существуют для этого, конечно, и более суровые способы, но я не одобряю используемых инспектором методов добывания улик. Понимаешь, мадам Лоре-Деруссо училась в лучшей школе обольщения и прекрасно знает, что завоевать расположение мужчины можно очень легко, если побеседовать с ним о его работе. Так что я успел поведать ей несколько устрашающих историй о жестокости полиции в нашей свободной стране. И полагаю, она поделится со мною нужной информацией, как только я попрошу.
Уэндовер неодобрительно покачал головой:
— Все это выглядит несколько бесчестно, — заметил он.
— Высшие нравственные принципы отметаются в сторону, когда речь идет об убийстве, — отозвался сэр Клинтон. — Это вызывает сожаление, но это так. Нельзя надевать воротничок и галстук на собственное повешение.
— Давай скорее завтракай, ты, злобное чудовище! — наполовину в шутку, наполовину серьезно приказал Уэндовер. — Следующее, что ты сделаешь, заманишь всех подозреваемых на гостиничные весы, чтобы заранее рассчитать длину виселицы. Постоянное общение с этим животным Армадейлом совершенно тебя испортило.
Сэр Клинтон пару минут задумчиво помешивал кофе, прежде чем снова заговорить.
— У меня для тебя есть работа, старина, — наконец очень серьезным тоном провозгласил он. — Около одиннадцати часов у меня свидание с мадам Лоре-Деруссо. Мы собираемся прогуляться вдоль бухты. А ты должен поехать в Линден-Сэндз, захватить Армадейла и вернуться назад так, чтобы встретить нас где-нибудь неподалеку от обломков потонувшего судна. Вчера был день, когда вода доходит до высшей точки, а примерно в это время начинается утренний прилив, так что нам придется держаться поближе к шоссе. И оттуда ты нас легко сможешь увидеть.
Уэндовер кивнул, принимая поручение.
— Инспектор может положить в карман свою рулетку, а также, если захочет, прихватить паяльную лампу и воск, хотя сомневаюсь, что они нам понадобятся.
При упоминании рулетки Уэндовер навострил уши.
— Но ты же не предполагаешь, что мадам Лоре-Деруссо была в ту ночь на пляже? Армадейл выяснил, что у нее четвертый размер — по крайне мере на полразмера больше, чем те неопознанные следы. К тому же роста она довольно высокого, примерно такого же, как миссис Флитвуд. А ты помнишь, что шаги были значительно короче, чем у миссис Флитвуд. Женщина, оставившая эти отпечатки, должна быть намного миниатюрнее этой Лоре-Деруссо. Может, ты обнаружил новые следы, о которых нам не сказал?
— Все в свое время, старина, — ответил сэр Клинтон. — Пусть все идет своим чередом.
И он принялся потягивать кофе с таким видом, будто давал понять, что больше из него ничего не вытянешь. Но от Уэндовера было не так-то легко отделаться.
— Ты не можешь втиснуть четвертый размер в эти отпечатки.
— Не могу.
— А судя по тому, что я видел, ее обувь идеально подходит к ее ноге.
— Я заметил, что ты в восхищении, и должен сказать, вполне справедливо.
— Значит, она не могла носить туфли размера три с половиной.
— Не могла. Это не требует доказательств. В ее гардеробе такой обуви нет, я уверен. Оставь это, старина. Из этого пруда ты рыбки не выудишь. Сейчас я не собираюсь тебе ничего рассказывать.
Уэндовер понял, что больше никакой информации ему из друга не вытянуть, но утешил себя мыслью, что самое большее через пару часов хотя бы эта загадка разрешится. После завтрака он отправился в гостиную, чтобы провести оставшееся время за курением и обдумыванием сложившейся ситуации. Это занятие поглотило его до такой степени, что он почти испугался, когда вдруг осознал: пришла пора садиться в машину и ехать за Армадейлом.
Уэндовер и Армадейл медленно двигались по шоссе. Машина их вскоре поравнялась с сэром Клинтоном и мадам Лоре-Деруссо, неторопливо идущими по берегу вдоль самой воды. Сэр Клинтон помахал рукой. Уэндовер и инспектор вылезли из машины и зашагали вниз по пляжу.
— Мадам Лоре-Деруссо, познакомьтесь с инспектором Армадейлом, представил их сэр Клинтон. — Он хочет задать вам несколько вопросов о вечере пятницы.
Говоря это, он указал на Трон Нептуна. Мадам Лоре-Деруссо, казалось, слова его совершенно изумили. Несколько секунд она молча стояла, нервно переводя взгляд с сэра Клинтона на Армадейла. В глазах ее читался испуг.
— Я очень удивляюсь, сэр Клинтон, — наконец напряженно проговорила она. Акцент слышался в ее речи сильнее, чем обычно. — Я думала, вы дружески относитесь ко мне. А теперь получается, что вы, не показав вида, заманивали меня в — как говорите вы, англичане — полицейскую западню. Это очень нехорошо.
Армадейл, воспользовавшись подсказкой сэра Клинтона, подал свою реплику:
— Боюсь, я вынужден попросить вас все же ответить на мои вопросы, мэм, проговорил он подчеркнуто вежливо, очевидно вовсе не уверенный, что имеет на это право.
Мадам Лоре-Деруссо с минуту молча разглядывала его.
— И что же вы желаете узнать? — наконец спросила она.
Прежде чем Армадейл успел что-либо ответить, снова вмешался сэр Клинтон:
— Думаю, мадам, все станет гораздо легче, если я сначала сообщу вам, что инспектор готовит обвинение против другого человека. И ему требуются ваши показания, чтобы подкрепить его. Я сказал вам. чистую правду, по крайне мере о намерениях инспектора. Ничего не бойтесь и сообщите нам все, что знаете о событиях вечера пятницы.
Уэндовер заметил двойной смысл слов сэра Клинтона, но не мог бы сказать наверняка, имел ли он целью обмануть или просто успокоить свидетельницу. Лицо мадам Лоре-Деруссо тем не менее слегка прояснилось, когда до нее дошел смысл сказанного.
— Если дело выглядит так, — с опаской проговорила она, — я, наверное, смогла бы кое-что припомнить.
Армадейла, казалось, несколько насторожило это уклончивое обещание, но он все же приступил к допросу:
— Вы знали этого человека, Стэйвли, мэм?
— Николаса Стэйвли? Да, знала. Я знала его долгое время.
Сэр Клинтон снова вмешался:
— Может быть, вы предпочли бы рассказать вес, что вам известно о Стэйвли, собственными словами, мадам? Нам будет легче, если вы так и сделаете.
Мадам Лоре-Деруссо кивком выразила согласие. К этому моменту она, похоже, успела полностью взять себя в руки.
— Это было во время войны, мосье, в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Тогда мое имя было Одетт Паскаль. Я была юной девушкой, честной девушкой вы, англичане, говорите «порядочной девушкой», верно? Алин Лоре-Деруссо я стала называться потом, понимаете? Я повстречалась с этим Николасом Стэйвли в Париже, где работала в одном правительственном учреждении. Он был очень обаятельный, очень нежный. Знал, как заставить женщину его любить. — Она сделала жест, наполовину циничный, наполовину печальный, и немного помолчала, прежде чем продолжить. — Этот медовый месяц тянулся недолго. Я узнала его настоящий характер, совсем не тот, что казался мне вначале. Николас бросил меня, а я радовалась, что он ушел. Но пока мы были вместе, он научил меня всяким вещам и принудил работать с ним. Когда мы расстались, я перестала быть той нежной, честной девушкой, какой была раньше. С этим было покончено навсегда, вы понимаете?
Уэндовер увидел, что Армадейл поспешно стенографирует в своем блокноте. Мадам Лоре-Деруссо помолчала, давая ему возможность дописать.
— Все остальное совсем не интересно. Я стала Алин Лоре-Деруссо, и мне уже не был нужен никакой Николас Стэйвли. Долгое время я спокойно обходилась без него, но иногда до меня доходили о нем известия. У меня много друзей, и кое-кто из них мог рассказать немножко. И из всех этих рассказов было понятно, что он все тот же, ни капли не изменился. А потом пришло сообщение, что его убили на фронте. — Она снова помолчала, следя за карандашом в руке инспектора. — Время шло, — продолжала она, — и мне хотелось только поскорее забыть его. Я поверила, что он и правда умер, понимаете? А потом от одного из своих друзей я узнала, что его снова видели после войны. Мне это было неинтересно, я совсем не хотела опять с ним встречаться. И вдруг мне стало необходимо кое-что с ним выяснить. Это все очень сложно и не имеет к Стэйвли никакого отношения — я пропускаю это. Но мне стало очень важно с ним увидеться и договориться о некоторых вещах, а то мое дело потерпело бы неудачу.
