шить, но шью просто прекрасно?
– А что? – насторожился Стилист. – Разве это не так?
Его тон заставил Фиму замолчать. Она уже поняла, что жизнь ее теперь и гроша ломаного не стоит.
– Ты уже посмотрела ткань и выкройку? Справишься?
– Да, да. Ничего сложного.
– Надо же. А прежняя швея уверяла меня, что фасон очень сложный.
– Прекрасный материал, – сменила тему Фима, – я прямо наслаждалась им. Я такой ткани никогда не видела.
– Еще бы. Его произвели задолго до твоего появления на свет в стране, которой давно нет на карте. М-да… Подумать только, на одной чаше весов какая-то там нарядная тряпочка, а на другой – прочно стоящее и хорошо развитое экономически государство. У кого из них было больше шансов перешагнуть стык тысячелетий? Как считаешь? Лично я бы при любом раскладе поставил на целую страну, чем на отрез ткани. И какая же горькая ирония, что страна, в которой эту ткань произвели, давно прекратила свое существование! Она просто исчезла со всех карт мира, но сама тряпка до сих пор цела и даже радует глаз.
Фима не перебивала, она умела, когда это нужно, и помолчать. А сейчас она видела, что звук собственного голоса восхищает ее мучителя. Он буквально наслаждался его звучанием.
– Валерий Павлович, а где моя собачка?
Это был явно неудачный вопрос. Маньяк скривился, словно от боли. Потом задрал штанину и продемонстрировал перебинтованную щиколотку. Фиме не нужно было показывать, что под повязкой. Она и так знала, что увидит там две отметины – фирменный знак, который оставляли зубы ее верного Пятницы на любой ноге.
– Нет, ты смотри, что сделал этот негодник! Смотри хорошенько!
Он снял повязку и заставил Фиму посмотреть.
– Что я должен сделать с ним после этого?
– Вы его убили! – ахнула Фима. – Убили мою собаку!
– Не так быстро. Хочу, чтобы он в полной мере осознал свою ошибку. Чтобы понял, что не с тем связался.
– Где Пятница? Куда вы его дели?
– Он тут. Сидит в соседнем помещении без еды и питья.
– Немедленно накормите его! И дайте ему попить!
– Не стану я его кормить! Если хочешь, можешь отдать ему свою порцию.
Наверное, злодей рассчитывал, что девушка смутится и откажется. Ему, никого не любящему, трудно было понять, что может быть иначе.
Но Фима ответила без всяких колебаний:
– Да, да! Я согласна! Заберите еду и накормите Пятницу!
– Еще чего! Ты нужна мне здоровой, чтобы ты могла работать в полную силу. Так и быть, я дам ему воды.
– И сосиску.
– Нет!
– Хотя бы одну!
– Ни одной! Пусть подумает над своим поведением!
И злодей вышел из комнаты, оставив Фиму наедине с охватившими ее чувствами. А их было много, и не все они касались ее плена. Куда интересней показался Фиме след от укуса на ноге у маньяка. Девушка готова была поклясться, что видела два следа от укуса. Одна отметина была совсем свежей, кровь только запеклась. А вторая была куда старше, но выглядела плохо, воспалилась и вроде бы даже начала гноиться. Похоже, что Пятнице удалось дважды запустить свои немытые зубы в одну и ту же ногу. Но при этом Фима никак не могла припомнить, чтобы ее собаке доводилось встречаться с жутким типом, взявшим их обоих в плен.
Фима долго ломала голову, но так и не пришла к какому-то выводу.
– Подумаю об этом потом, – решила она и подошла к лежащей на столе выкройке с тканью.
Одного беглого взгляда Фиме хватило, чтобы понять: никогда и ни при каких обстоятельствах она не сумеет не только сшить, но даже правильно раскроить такое сложное платье. Впрочем, выкройка вскоре нашлась. Видимо, Ольга отчитывалась перед заказчиком за каждый этап работы. И выкройка ею уже была сделана и передана заказчику раньше.
– Но где же та, для кого это платье шьется?
Фима понимала, что маньяк не изменит своим привычкам. И пока платье не будет готово, его жертва, скорее всего, останется в живых. Значит, в задачу Фимы входило две вещи. Как можно дольше создавать видимость того, что работа над платьем у нее идет полным ходом.
«Пока работаю, живу».
И второе: Фима должна была делать все от нее зависящее, чтобы эта работа так и не была закончена.
«Иначе смерть той девушки будет на моей совести».
С платьем нужно было протянуть как можно дольше. Это давало им обеим шанс, что их найдут и спасут. Впрочем, насчет этого у Фимы были сомнения. Шанс, что их найдут, был совсем слабеньким. Если до сих пор маньяку все его злодеяния сходили с рук, то что могло бы в этот раз пойти не так? Нет, надежды на спасение извне у Фимы было совсем мало. И чем дольше она возилась с деталями выкройки, тем отчетливей она понимала две вещи. Ей никогда в жизни не справиться с этой работой правильно. И если она хочет спастись, то следует начать предпринимать усилия для своего освобождения уже сейчас.
Различные варианты спасения роились у нее в голове, но Фима отбрасывала их один за другим, как недостаточно надежные и правильные.
– Напасть на Валерия Павловича, как только он войдет? Но вдруг у него при себе окажется электрошокер или оружие? Он не производит впечатления наивного дурачка. И к тому же злодей имеет большой опыт общения с пленницами. Наверняка кто-нибудь из них уже предпринимал похожую попытку освобождения, и он готов к возможному проявлению сопротивления.
Следующая идея понравилась Фиме чуть больше и обдумывала она ее чуть дольше.
– Притвориться больной! Не слишком больной, чтобы ему захотелось от меня сразу же избавиться, но все же достаточно больной, чтобы не иметь возможности работать. Просто лечь и лежать! Жаловаться на головную или желудочную боль.
Но тут был один момент. Валерий Павлович обмолвился, что не всегда работал учителем химии. Что в свое время он был врачом. И как знать, возможно, врачом хорошим. Тогда ему не составит труда разоблачить симулянтку, а потом и наказать ее. Фиму это совсем не устраивало. Для выполнения своего плана ей нужно было заручиться расположением маньяка, а вовсе не вызывать в нем агрессию или недоверие.
– Он не видит во мне жертву, я не в его вкусе. Это хорошо. Плохо то, что я не умею шить. И как только он меня разоблачит, то сразу же отправит в расход.
И снова Фима задумалась о том, откуда у Валерия Павловича взялось убеждение в том, что она прекрасно шьет. Кто ему это сказал? И эта старая рана на ноге у злодея. Ее точно оставили те же зубки, что сделали и второй кусь.
«Но когда? Когда Пятница мог изловчиться, чтобы его тяпнуть? Они же раньше не встречались! И кто мог наплести злодею, что я прекрасно шью? Кому я такое говорила? Никому не говорила. Это же вранье! А мне врать незачем!»
И все же ответ пришел к ней, когда она уже перестала надеяться на него.
«Филипп Петрович! Только ему я говорила, что великолепно шью! Больше никому я такой ерунды не говорила!»
Но какая связь была между маньяком и тетушкиным очередным воздыхателем? И как могло получиться, что дома у них ночью побывал Филипп Петрович, а укус на ноге оказался у другого человека? Или к ним домой приходил все же Валерий Павлович? Приходил и был атакован и укушен Пятницей.
«Невероятно! Что Стилисту было нужно у нас дома? Или он тоже решил приударить за тетушкой? Но она о нем даже не упоминала ни разу. И все-таки они как-то между собой связаны. Этот Валерий Павлович и Филипп Петрович! Ведь ткань, с которой я работаю, произведена в ГДР. Этой страны после падения Берлинской стены больше не существует. Но именно немецкие ткани предпочитала покупать жена Филиппа Петровича. Уверена, что этот бархат тоже из ее бывших запасов. И значит, Филипп Петрович может быть знаком с маньяком. Он и сболтнул ему о том, какая я великолепная швея. А злодей, оказавшись в безвыходной ситуации, вспомнил об этих словах».
Ах как жалела сейчас Фима, что в свое время наврала о своих способностях! И кто
