Если честно, Воинову не раз хотелось получить распечатку ее звонков. Ну, просто зудело все внутри, так хотелось! Спасло то, что новеньким он тут был и не хотел до поры обнажать свои проблемные зоны.
А теперь…
А теперь он вдруг стал верить Еве, перестал сомневаться, проникся ее волнением и тревогой. И даже ее подруга, которую он клялся себе не любить и уважать лишь по необходимости, вдруг стала ему дорога. И ему до боли в сердце хотелось отыскать ее живую и невредимую.
– Алле, Саш?.. – знакомый из Новосибирска перезвонил ему на мобильный. – Записывай…
– Пишу! – он лихорадочно сгреб лист бумаги с Севиного стола, схватил авторучку. – Пишу!
Воробьева Елена до того, как уехать на заработки, проживала в районном центре с матерью и старшей сестрой. Мать полгода назад слегла и последние пару месяцев совсем не поднималась.
– Все из-за Ленки, из-за шалавы этой! – шипела старшая сестра в трубку на Воинова. – Все маме мерещится, что с ней беда! А что с ней, кстати? Почему вы звоните?
Тревоги в вопросе не было ни на грош. Одна тупая злобная злоба. Наверное, причиной скоропалительного отъезда Елены были как раз не очень теплые отношения с сестрой.
– С ней все в порядке, – успокоил ее Саша, хотя уверенности в этом не было совсем никакой.
– А чего звоните тогда? – не поверила сестра, сделавшись еще сердитее.
Надежд он ее не оправдал, что ли?
– Звоню, потому что нам нужно срочно ее найти, а где – не знаем. Она ведь без регистрации тут живет. Вот и…
– Понятно! – обрадовалась старшая сестрица, фыркнув Воинову в ухо так, что у него в шейном позвонке заныло. – Станет она заморачиваться насчет регистрации, как же! Ленку не знаете, если рассчитываете на нее! Вам ведь помощь ее нужна, я правильно поняла?
– Совершенно верно.
Воинов закатил глаза, адрес разговорчивая злая баба не спешила называть.
– Поможет она вам, ждите! – вдруг развеселилась она. – Я у нее месяцев семь назад помощи для матери попросила, так она… Она вообще звонить перестала. И на наши звонки не отвечает. Просто сбрасывает – и все! Или недоступна, или сбрасывает. А когда я ей послала сообщение… Ну, может, и не совсем приятное. Знаете, что она ответила мне?
– Нет.
Ну он и правда не знал!
– Она послала меня таким матом… – гражданка Воробьева шумно задышала в трубку. – Короче, я после этого с ней не контактирую. И маме запретила. Да, собственно, Ленка тоже не переживает по этому поводу.
– Думаете?
– А что тут думать-то? Ни звонков, ни переводов!
– А переводы все же были? – оживился Саша, сделав себе пометку.
– Ну… Присылала тысячи по три, иногда по пять. Я же говорю: последние месяцев семь-восемь все – кончилось наше пособие! Ладно… Хрен с ней, с шалавой! Пишите адрес, где она жила на тот момент…
Идти по адресу еще одной девушки Горелов отказался наотрез. Не помогли ни угрозы, ни уговоры, ни пара зуботычин.
– Не пойду! Вам надо – ступайте! Я не пойду!
Он сжался в комок в углу своего гребаного дивана, и его молотила такая лихорадка, что Власов усомнился в его способности к передвижению.
– Хрен с тобой, гадина, – скрипнул он зубами, натягивая пальто.
Оделся, застегнулся, подхватил свой любимый презентабельный портфель. Подумал и вдруг сжал руку в крепкий кулак.
– Но помни… Ты у меня вот где!!!
– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – огрызнулся из диванного угла Горелов. – Не рассказал бы я вам, все было бы хорошо и все было бы правильно. Болтун я… Глупый болтун!
Болтун успел рассказать не только про Настю, а еще про одну девушку, за которой как-то Горелов от тупого ничегонеделанья проследил. Просто не было у него в тот день клиентов, а девчонка зачастила к Кристине. И девчонка-то – точная копия пропавшей без вести чуть позже Насти. Такая же простолюдинка, но очень, очень привлекательная. Он за ней и прошелся до ее дома. Жила она, кстати, недалеко от «Встречи», потому и пошла пешком. А может, просто денег у нее на проезд не было? Короче, он за ней поплелся. Увидел дом, вошел через пару минут за ней в подъезд, сосчитал этажи по ее шагам, потом быстро на цыпочках поднялся вверх по лестнице. И подсмотрел сквозь прутья лестничной решетки, в какую квартиру она вошла, отперев дверь своим ключом.
Потом девушка от агентства пропала, и Горелов снова пошел к ее дому. Он ходил туда снова и снова в надежде встретить ее. Он даже имени ее не знал. Просто ходил и ждал, надеясь, что она послала старую ведьму к черту и перестала надеяться на счастье по заказу.
Девушка так и не появилась. Он осмелел и поднялся на ее этаж, позвонил в квартиру. Никто не открыл. Но вдруг открылась дверь за его спиной, и строгий старушечий голос потребовал у него объяснений. Он удрал, как последний вор, спрятав лицо за газетой, – и послал свою затею куда подальше, сосредоточив внимание на собственных делах. Потом наступила весна, потом лето, народ оживился, и у него даже деньги появились, чтобы понемногу выкрутиться из долгов. Он и думать забыл про этих глупышек.
И тут еще одна возникла на горизонте, а следом и Вера Белова. Так, сказал майор, звали ту красавицу, которую он силой усадил в автобус, лишь бы он куда подальше увез ее от этого страшного места.
Не увез, как оказалось…
Власов так измучился от свидания с этим замшелым юристом, что решил с визитом к девушке повременить. Он заехал в первый попавшийся на пути ресторан, решив поесть плотно, а потом уж…
Он неспешно разделся, пригладил у зеркала редеющую шевелюру, осмотрелся.
Да, народ вовсю готовился к Новому году, цеплял к потолку шары в главном обеденном зале, на лицах приветливые улыбки, везде растяжки из сверкающей мишуры. У Власова, если честно, от всего этого в глазах рябило. И не хотелось ничего – ни шаров, ни мишуры, ни елок, ни улыбок.
Чего народ ждет от праздника, интересно? Чуда? Исполнения желаний? Да, да, конечно! Целый год ничего подобного не случалось, не исполнялось, не было никакого чуда, а тут прямо вот под бой курантов сподобится оно, нагрянет!
– Чертовщина какая-то… – пробубнил он себе под нос, усаживаясь за дальний от входа столик.
Он, конечно, из-за неудачи своей ворчал, он понимал это прекрасно. Никогда ему этот праздник не мешал, который многие чудаки считают главным в году. Не особо радовал, но и не мешал.
Сейчас все поменялось, все как-то смешалось в одну кучу: непрекращающиеся конфликты с женой, отчуждение ребенка, Верочка вот пропала и находиться не желает. И хватка его, и профессионализм помогают мало. В груди давило такой тревогой, так все сжималось и ныло, что он сам себя то и дело спрашивал: а не влюбился ли он, под воздействием переживаний, в свою давнюю недоступную подругу?
– Что станете заказывать? – девушка с новогодней сверкающей улыбкой застыла возле столика, перебирая длинными ногами, как породистая лошадка. – У нас сегодня главное блюдо – расстегаи с семгой. Рекомендую.
Власов настырно взял суп-пюре из шампиньонов, салат с каким-то трудно произносимым названием, к слову, на деле оказалось что-то сильно напоминающее винегрет. Двойной эспрессо и шербет из клубники.
Пускай сама ест свои расстегаи, ее талии это вряд ли повредит.
Он наелся, взглянул на часы. Время шло к восьми вечера – на службу поздно, домой рано. Решил съездить по адресу девушки, за которой следил Горелов Юрий. Ох, тля, ох и тля, а не человек! Мог бы предупредить девчонку, мог бы оградить от неприятностей. А вместо этого заделался сторонним наблюдателем. Догадывался, даже можно сказать, точно знал, а ничего не предпринял. Если бы рот свой открыл вовремя, глядишь, Верочка и не пропала бы!
Власов сердито хлопнул дверцей автомобиля, усаживаясь. Снова осмотрел улицу. Народ как с ума сошел. Тащат из магазинов горы еды, выпивку. Будто не ели сто дней, чтобы потом в одну ночь все это уничтожить. Хотя…
Хотя, если бы Верочка сейчас была рядом с ним, на соседнем сиденье, он бы, может, тоже суетился и с тележкой между прилавками с продуктами бегал – и скупал бы всякую всячину, чтобы удивить ее, порадовать. Потом, в новогоднюю ночь, они накрыли бы стол. Большущий такой, под красивой скатертью, с такими же красивыми салфетками и непременно с подсвечником. Сели бы друг напротив друга и говорили бы, говорили. Они всегда с Верочкой наговориться не могли. Правда, она все больше слушала, а он говорил. Но ведь слушать тоже надо уметь. Верочка умела, его жена – нет. Поэтому и нет у них давно общих праздников. Она уходит к подругам или с подругами в ресторан. Он…
Он по большей части с бокалом виски сидит перед телевизором и цепляется к ребенку, оставшемуся дома на его попечении. Ребенок подрос, и в этом году уже предупредил, что в праздник дома не останется. Стало быть, сидеть ему одному, пить, есть, что оставили, и наливаться бессильной злобой.
А вот если бы он нашел Верочку, то тогда…
Он найдет ее, черт возьми! Найдет!!!
Этаж, за которым наблюдал Горелов сквозь прутья лестничной решетки, тонул в темноте. Он знавал такие подъезды и помнил, где приблизительно включается свет. Власов пошарил рукой по стене в районе щитка, нащупал нужный тумблер, щелкнул. Лампочка тут же загорелась, осветив опрятную лестничную клетку и две двери одна напротив другой.
