— Пожалуйста, звоните! Я сейчас уйду.
Он вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь. Надежда проводила его взглядом, бросила беглый взгляд на часы. Женька наверняка еще в университете. И набрала номер ее мобильника. Дочь отозвалась сразу, и очень удивилась, когда услышала голос матери.
— Мама, привет? Ты где? — голос ее звучал весело. — Я тут смотрю, номер не определился. Откуда ты звонишь?
— Я в Белогорске, а телефон мне дали на время. Как экзамены?
— Мамуля, у меня два экзамена прошли автоматом, один сдала досрочно на «пять», сегодня еще один, тоже на «пять», — затараторила в трубку дочь, — послезавтра сдаю последний.
— Так ты досрочно уйдешь в отпуск? — поразилась Надежда. — Как же так?
— Если и последний экзамен сдам на пятерку, то отпустят досрочно. Начальник университета обещал. А ты когда домой вернешься?
— Женя, — охнула Надежда, — как же так? Я на это не рассчитывала!
— Мама, — строго спросила дочь, — ты не рада, что я приеду в отпуск? Давай уже, бросай свой Белогорск и возвращайся. У меня почти два месяца отпуска намечается. Ты забыла, что мы собирались на Селигер?
— Не забыла, — сказала упавшим голосом Надежда, — только я тут влетела в одно дельце… Словом, я устроилась на работу.
— На работу? В Белогорске? Мама! Ты думаешь, что говоришь? Какая еще работа?
— Знаешь, весьма неплохая работа. Понимаешь, я согласилась всего на две недели. Решила немного подзаработать. Давно хочу заняться дома ремонтом.
— Мама, не темни! Говори, что за работа? Связана с тем, чем ты занималась?
— Точно пока не знаю, — Надежда старательно подбирала слова и пыталась, чтобы ее голос звучал бодро. На самом деле, она очень расстроилась, что дочь вернется в Путиловск без нее. — Но что-то вроде этого.
— Мама, куда ты сунула свою голову? Что за фирма? Чем занимается? Надеюсь, их бизнес не связан с криминалом?
— Их бизнес связан с лесом. Фирма называется «Сайбириан Палп Энтерпрайзес». Одна из ведущих в России лесопромышленных компаний.
— И они не могут обойтись без тебя?
— Они сейчас сражаются с Деренталем. «ОсЭл» хочет оттяпать у них крупный целлюлозно-бумажный комбинат.
— Деренталь? Алюминиевый магнат? С чего его в лес потянуло?
— Женечка! Это долгая история. Боюсь, у тебя деньги закончатся.
— Ничего, у меня на счету еще пять долларов, — заверила ее дочь. — Рассказывай!
— Нет, я тебе лучше вечером позвоню на домашний телефон, и поговорим тогда без спешки.
— И все-таки я не пойму, зачем ты им понадобилась. Там что, просматриваются уголовные делишки? — не отставала дочь.
— Женя, я почти ничего не знаю, — рассердилась Надежда. — Меня сейчас вводят в курс дела. Потом ты знаешь, такие разговоры не для телефона. Я говорю из офиса, и где гарантия, что телефоны здесь не «грязные».
— Это сложно проверить? — поинтересовалась дочь.
— Здесь есть, кому проверять! — огрызнулась мать. — И если честно, я не собиралась перед тобой отчитываться. И позвонила по другому поводу. Женя, — она попыталась говорить таким образом, чтобы дочь сразу поняла, насколько это серьезно. — Женя, тебе придут деньги и сообщение от моего имени, что я приглашаю тебя приехать в Белогорск. Но это неправда! Я тебя не приглашаю.
— Мама! Ты с ума сошла? Я ни разу не бывала в Белогорске. Почему ты не хочешь, чтобы я приехала?
— Женя, это владелец компании мается. Новый русский! Бзик ему в голову ударил, меня осчастливить твоим приездом!
— Он за тобой ухаживает?
Надежда засмеялась:
— Попробовал бы!
— Мамуля! — Женькин тон сменился на умильный, что бывало лишь в исключительных случаях. — Это так здорово! Побывать в Белогорске! Ты мне все обещала, обещала… Тут такая возможность появилась, а ты мне не разрешаешь. Да не разорится твой владелец! А я тебе помогать буду! Что мне делать в Путиловске? Без тебя мне скучно будет.
— Женя, я тебе запрещаю! — резко сказала Надежда. — Я постараюсь не задерживаться. А деньги, как получишь, немедленно отошли обратно!
— Ой, мамочка, все, все! Меньше доллара ос… — голос дочери в трубке оборвался на полуслове, И Надежда так и не поняла, дошли ли ее слова до Женьки. Но у нее был еще один шанс достучаться до нее вечером. Все-таки Женя была послушной девочкой и почти никогда не перечила матери.
— Надежда Дмитриевна, я вам не помешал? — Стас появился на пороге, едва Надежда успела вернуть трубку на место.
— Нет, я уже поговорила с дочерью, — ответила Надежда и пододвинула себе бумаги. — Продолжим?
— Простите меня, пожалуйста, — глаза у Стаса смотрели виновато. — Получается, я невольно сдал Андрея Евгеньевича. Но я думал вы в курсе, и рассказал все без задней мысли. Как ваша дочь отнеслась к предложению приехать сюда на каникулы?
— Что взять с девчонки? Она, конечно, в восторге. Но я запретила ей даже думать об этой поездке.
— Почему? — удивился Стас. — Это ж редкий случай, когда Андрей Евгеньевич кого-то приглашает. Она сможет отдохнуть на нашей базе отдыха. Чудесное озеро, горы, тайга!
— Мы с ней чудесно отдохнем на Селигере, — сухо сказала Надежда. — У нас давно это запланировано. К тому же она всего недельку поживет одна. Ничего с ней не случится.
Стас пожал плечами.
— Жаль! Зарецкий теперь устроит мне выволочку, что проболтался.
— Зарецкому совершенно не нужно знать о нашем разговоре. Я могла узнать об этом предложении от дочери. Разве не так?
— Вообще-то так! — Стас снял очки, подышал на стекла и протер их носовым платком. — Все равно как-то некрасиво получилось.
— Ладно, не казнитесь! — улыбнулась Надежда. — Я сама улажу эти дела с Андреем Евгеньевичем. А теперь вернемся к нашим баранам. Каким образом планировался заход людей Деренталя на завод? По старой схеме или появилось что-то новенькое?
Стас передал ей газету.
— Это вчерашний номер «Коржавинского бумажника». Так наши газетчики отреагировали на ситуацию с комбинатом.
— «Коржавинский ЦБК и Коржавино накануне серьезных потрясений. Вместе мы можем противостоять захвату градообразующего предприятия. Сегодня ты выбираешь, где будешь жить: в стабильном государстве с сильной экономикой или в „паханате“. Украдены акции Коржавинского ЦБК. В августе в Москве назначен суд, который даст оценку этой беспрецедентной ситуации. Значит, на комбинате надо ждать непрошеных гостей… — прочитала Надежда и посмотрела на Стаса.— Это уже какой-то мыльный сериал получается.
— Да уж! Сериал! — Скривился Стас. — Хотя все развивается по законам этого жанра. Негодяи умело рядятся в белые одеждs? А мы отбиваем удары по мордасам. Правда одно хорошо, что главный судебный пристав края не дал «добро» на вход в заводоуправление до окончательного разрешения конфликта в суде. Но в пятницу в здание управления попыталась проникнуть мадам Воробьева. Она представилась председателем нового совета директоров. Ее сопровождали охранник и адвокат Олег Баранов. Баранов, тот самый тип, который в период захвата Северо-Ангарского ЛПК возглавлял его юридическую службу и оформлял сделки по незаконному выводу средств со счетов предприятия; ущерб комбината тогда составил более двадцати миллионов долларов.
— Они что-то предъявили в обоснование своего присутствия на комбинате?
— Предъявили. Протокол внеочередного собрания акционеров от десятого июля…
— Собрание состоялось на самом деле?
— Состоялось. На прошлой неделе, на птицефабрике двоюродного брата Рубана Юрия Скворцова в поселке Дербунки недалеко от Белогорска. Интересы ЦБК представляли Стечкин и Рубан. Всю эту свору тоже охраняли люди Рубана — «деловые, собранные, без внутренних комплексов ребята» — так их описали журналисты, которые наблюдали за собранием. Журналисты спросили у Скворцова, знают ли новоявленные акционеры о решении судов, которые запрещают проводить собрание владельцам спорного пакета акций. Он изобразил удивление: на птицефабрике о подобных решениях не слышали. Но когда ему и Стечкину показали копии судебных бумаг, говорят, они заволновались.
— Волноваться волнуются, но от планов захватить комбинат не отказываются.
— Нам…
Стас не договорил. Без стука распахнулась дверь, и в кабинет буквально влетел Андрей в сопровождении Меньшикова.
— Надежда, Стас! Собирайтесь! Едем немедленно! Есть информация, что завтра готовится силовой захват комбината. Мне только что звонил директор. Они предприняли кое-какие меры. Распустили по домам рабочих и управленцев, чтобы не допустить жертв, если эти мудаки вздумают ворваться на комбинат. Перекрыли все основные входы тяжелыми грузовиками и трелевочными тракторами.. У здания управления развернута палатка, представители цехов вместе с охраной дежурят у главного входа.
— На войне как на войне, — сказал Меньшиков. Сейчас он выглядел по-боевому, в камуфляже и в солдатских ботинках-берцах. — Вам тоже следует переодеться, — он посмотрел на Надежду. — В туфлях будет неудобно. Но домой ехать нет времени.
